Наташа в минуты тоски и сомнений
обычно садится и лепит пельмени.
Они отвлекают Наташу от мыслей
о бренности жизни, отсутствии смысла,
проблемах и планах, делах и конфликтах -
есть только они, всё другое - забыто.

Пельмешка к пельмешке, и мысли в порядке.
Для рук и для разума разом разрядка:
кружочек из теста и ложечка фарша,
и дзен из пельменей постигла Наташа.

А если пельмень получается комом,
Наташа идёт постоять на балконе,
и смотрит на небо и серые тучи.
И следующий получается лучше,
ровнее, белее, само совершенство.

Кончается фарш и кончается тесто,
Наташины руки по локоть в муке,
пельмешки лежат в идеальном рядке,
и в голову лезут десятки решений
для сотен прекрасных и новых свершений.

Не надо хандрить и терзаться в сомнениях.
Постигните дзен. Полепите пельмени.







(с) Мальвина Матрасова

Да, я старею, ну и что?
Мы все стареем понемногу:
Стареет шляпа и пальто,
Стареет дом наш и дорога,
Стареет мебель, зеркала,
Ружьё стареет, фильм и пьеса,
Стареет лодка без весла,
И даже прочное железо...

На свете всё имеет срок.
И я старею, к сожалению.
Мы все проходим сей урок
Из поколения в поколение.
И к вам когда нибудь потом
Придут старения года:
Проблемы будут с крепким сном,
И вкусной не всегда еда...

Нам молодость дана на час,
А старость - до последней вехи.
Зависит только лишь от нас,
Что остаётся в человеке!
Да, я старею... Ничего
Поделать с этим я не в силах.
Я поживу, даст бог, ещё,
И дай мне, Бог, прожить красиво!

(с) Светлана Крутянская

Хочу к тебе...Хотя бы лишь на час...
Смотреть в глаза, "пить чай" совсем без чая...
Руки касаться и молчать о нас,
Признаться как же сильно я скучаю.
Хочу к тебе...хотя бы лишь на миг...
Губами ощущать твою улыбку...
Смеяться вместе, как герои книг,
Гулять по краю счастья, что так зыбко.
Хочу к тебе...Хотя бы лишь на жизнь...
С тобой делить мурашки все на коже,
Ты просто от меня не откажись!
Однажды повстречав среди прохожих.


© Рина Ра

Разберу-ка я шкаф с обидами.
И с недавними, и забытыми.
Там - ударили. Тут - не поняли.
Где навьючили, где пришпорили.

Вспомню, словом как больно ранили.
Сколько светлых дней затуманили.
Лучше раз забыть и не мучиться,
Как твердили вслед - «Не получится!»

Разберу-ка я всё старательно,
Где судьба была невнимательна.
Слёзы горькие вытру насухо.
Камни вытащу из-за пазухи.

И потом прощу тех, кто предали.
Кто творили зло, и не ведали.
И развеяв пыль застарелого,
Всё начну с листа чисто-белого...


© Любовь Лерокс

Когда спишь с женщинами направо и налево, они все сливаются в одну. И она просто меняет имя, кожу, рожу, рост и голос. Длина волос, объем груди, цвет белья варьируются от случая к случаю. Но ты повторяешь ей заученные фразы, делаешь одни и те же штучки, совершаешь одинаковые движения в установленном порядке: "Ты хорошо пахнешь... подвинься ближе, еще... я тебя боюсь... я так хочу твои губы... скорей, я больше не могу... о, благодарю тебя, Господи, какое счастье... ты мне страшно нравишься... мне кажется, это сон... мы будем заниматься этим всю ночь, всю жизнь..." Талдычишь одно и то же каждый вечер разным девушкам с завороженным взглядом ребенка, который разворачивает подарок. Перемены приводят к повторяемости.

Как ни парадоксально, новизна возникает, только если хранишь верность одной женщине. Донжуаны лишены воображения. Казанову принято считать многостаночником, а он был просто лентяем. Потому что, как ни меняй баб, ты-то остаешься все тем же мужиком, поборником пути наименьшего сопротивления.

Чтобы хранить верность, необходим талант.

(с) Фредерик Бегбедер

А я ценю в тебе уют,
Надёжный тыл, родные мысли.
И чтоб найти мне свой приют,
Пройти пришлось дорогу жизни.

А я ценю в тебе покой,
Защиту, честь и благородство.
За то, что есть ты здесь со мной,
За наших душ родное сходство.

А я ценю в тебе любовь,
За чистоту большого сердца.
И что могу всегда и вновь
От чувств твоих душой согреться.

А я ценю в тебе добро,
И что могу всем сердцем верить.
За то, что быть с тобой дано,
И силу чувств мне не измерить.

А я ценю в тебе - тебя,
Всего, как есть и даже больше.
За то, что я живу любя,
И проживу, как можно дольше.




© Катерина Кейнси

Многие жёны думают, что мужья любят только их, а налево ходят так… от излишка свободного времени и тестостерона.

Многие любовницы думают, что мужчины любят их, а к жёнам домой приходят так… по месту прописки.

На самом же деле большинство мужчин любят себя и только себя. Ну ещё маму.

С жёнами они живут потому что там тепло, уютно и именно там находятся их чистые носки, трусы и рубашки. К любовницам они ходят, потому что там прикольно и приятно. А к мамам они ходят, потому что там вкусно и всегда целуют в попку, какой бы какашкой он ни был.


(с)

Отфильтровала жестко круг общения
Как бабушка сквозь марлю молоко
И появилось в сердце ощущение
Что мне теперь спокойно и легко

И вырвала страницы ежедневника
И стерла в телефоне номера
Хоть начинают люди с понедельника
Но кажется, среда была вчера

Я поменяла чувства и мышление
И отменила много «важных» встреч
Все сохраняют в банках сбережения,
А я хочу саму себя сберечь!

Сберечь от дней прожитых без желания,
От ревности свой разум оградить,
И уберечь свой мозг от понимания
По сути мне не нужной ерунды…

Остались единицы в поле зрения
И сузился настолько этот круг
Что чувствует душа прикосновения
Таких родных и самых тёплых рук…

© Юлия Олефир

Та девочка, которая во мне,
Ещё не разучилась улыбаться,
Не разучилась плакать в тишине,
Не разучилась жить и не сдаваться.

Не разучилась верить в чудеса,
Не разучилась Господу молиться,
Душою улетая в небеса,
И там парить свободной, смелой птицей.

Не разучилась всех вокруг любить,
Не разучилась боль чужую видеть.
Доверчивой не разучилась быть...
Такой открытой, что легко обидеть.

Не разучилась нищим подавать —
Другие мимо — быстро, виновато —
Пройти спешат... А ей бы — всё отдать,
И завтра в новый день войти богатой.

Души богатство — нет его ценней —
Раздаст она стихами и делами
В стремительном потоке наших дней,
И радоваться будет вместе с вами.

Та девочка, которая во мне,
Строкой стиха не раз к вам прикоснётся...
Та девочка, которая во мне...
Которая моей душой зовётся...



© Лариса Эллас

полюбить осень,
просыпаться одной и кофе без сливок,
чем больше горьких провалов, тем победы слаще,
пообещай в сентябре себе стать счастливой,
не назло кому-то,
а по настоящему.

осень придаст мыслям чёткость, глазам — глубину цвета,
если сердце твоё, как хрусталь расколото,
это значит: в него проникнет чуть больше света,
и однажды каждая трещина наполнится золотом.

а осень заставляет верить в лучшее, если грызёт тоска,
есть вещи, которые твоих переживаний попросту не стоят.
а осень приходит, и с ней — умение отпускать,
из жизни все лишнее и пустое.

ищи во всем только то, что сердцу твоему созвучно,
что бы ни случилось — улыбнись и дыши,
если боль тобой вдоль и поперёк изучена,
пусть эта осень будет счастьем твоей души.


© Анна Захарова

Все мы ломались. Сейчас или в прошлом. Всех предавали, бросали и жгли. Всех нас меняли на цепь или брошку, все продавались за хлеб и рубли. В каждом из нас умирали надежды, в каждом под ребрами - список имен, мы – не святое, не злое, а между, между чертями и ликом икон.

Все мы цеплялись. За близких и время. В них ошибались и тратили зря. Все мы пытались жить мудро по схеме, сахар не есть (или есть втихаря). Лучшая чашка ждала нас в серванте, пили из старых, а эту - гостям. Все мы копили для неких гарантий, к черному дню и дурным новостям.

Все мы мечтали. Тайком или громко. Все рисовали победный маршрут. Все убегали из дома с котомкой с хрупкой надеждой, что где-то нас ждут. Все примеряли насмешки и жалость, если пришлось возвратиться назад. Всем нам знакомо, как взглядами жалят, как, соболезнуя, тонко язвят.

Все спотыкались. Встречали преграды. Все мы боялись споткнуться опять. Впрочем, храбрец ведь не тот, кто не падал, смел, кто рискует еще раз начать. Можно и чашку в особенный вечер, можно и деньги – всю жизнь под кровать, только живем мы сейчас, а не вечно, хочешь в Париж, значит, стоит слетать.

Много людей и желаний в анкете. Много неважных и блеклых как пыль. Многое мельком внушили соцсети, чье-то вранье и пустой кинофильм. Я же о том, что останется в сердце, что прорастает колосьями ржи, то, что не может к утру «расхотеться», то, что, по сути, и есть наша жизнь.

© Deacon

А он смотрел на женщину свою.
Небрежно собран хвостик на макушке.
"Нет той, что полюбил. Зачем терплю?
От прежней страсти не летят подушки.
Стоит здесь каждый вечер у плиты.
Сейчас мне улыбнётся: "Скоро ужин!"
Наш брак, как на окне её цветы,
Он есть, вот только мне давно не нужен!"
Она прошла, задев его рукой.
Он вспомнил о брюнетке: "Вот в ком сила.
С такой бы я, как в омут с головой!
Все мысли лишь о ней, так зацепила!"
Он подошёл к окну и вслух сказал:
"Приелся быт. Вид из окна убогий.
Прости. Любить тебя я перестал.
Расходятся у нас пути-дороги".
Она молчала, руки сжав в кулак.
А он продолжил: "Я детей не брошу.
Я буду помогать. Но жить вот так?
Не хочется тащить такую ношу…"

И он ушёл. И жизнь свела с брюнеткой.
И снова в страсти комкались подушки.
А в остальном... она всегда со Светкой:
Салоны, шмотки, инстаграм, подружки.
И денег стало просто не хватать.
Не ждал на кухне тёплый, вкусный ужин.
И запах её стал надоедать.
Ей только кошелёк его и нужен.
Он хлопнул крышкой по пустой кастрюле.
"Ты мужа собираешься кормить?"
"А мы в кафе с подругой заглянули.
Найди там сам чего перекусить!"
Он чертыхнулся: "Ты мне для чего?
Кроме себя ничем не занималась!
Красивый фантик, только и всего!"
"Я горничной к тебе не нанималась.
Готовить? Убирать? Рожать детей?
И где же время, чтобы быть красивой?
Ты ничего мне предъявлять не смей!"
- отрезала, махнув роскошной "гривой".

Однажды шёл домой, а его ноги
вновь понесли к забытому порогу,
К тому, где из окошка вид убогий.
Запах еды… Соскучился, о Боги!
Застыл в дверях. Она… и рядом дети.
Тепло, уютно. Кормит дочь и сына.
И ничего дороже нет на свете.
"Дурак. А я же был её мужчина!"
Она смеялась, спрашивая сына:
"Как день прошёл?", у дочки "Как дела?"
"Вот в ком всегда огонь, желанье, сила.
И счастье сохранить в семье смогла!"
Смотрел на её хвостик на макушке.
Такая настоящая… родная.
И захотелось с ней одной в подушки,
Любить и целовать, всю боль снимая.
Стоял. Смотрел. Молчал. И было стыдно.
Сжимало болью грудь невыносимо.
"А я здесь счастлив был - вот что обидно,
С единственной, кто любит и любима…"

Цените женщин, что вас дома ждут,
Для них нет ничего семьи дороже...
Они всегда поддержат и поймут...
Надёжные и верные до дрожи…


© Наталья Задорожная

- Зачем развод тебе, Наташ,
Ведь ты при муже?
Пусть лоботряс он и алкаш...
Мужик-то нужен!

Ведь вы ячейка, черт-возьми!
Терпи, раз вышла!
В бараний рог свернет - терпи!
Мужик - не лишний!

...Я долго слушала слова
Подруг и бабок.
Что дура я, что неправа,
Нельзя быть слабой.

Терпеть и ждать - вот бабий крест!
Пусть даже горько.
Быть благодарной: муж ведь есть!
А хули толку?

Когда и есть такой мужик,
чуть носит денег.
Пришел домой. И вот лежит.
И смотрит телек.

Сердца давно не в унисон,
И души порознь.
Совместный ужин. Дальше сон...
Сама бью гвозди,

Сама таскаю хабари,
Сама обои...
И на хера мне их "терпи"?
Нет жизни кроме

Плясать на радость всей родне,
Так год за годом?
Капитулирую в войне:
Итог - свобода!

Хочу - курю, хочу пою,
Хожу к подружкам.
Муж - не ****ит. Везде уют.
Живу без мужа.

...Избавилась я от кольца.
И легче. Правда.
И проще жить! И два яйца
Теперь на завтрак!




© Киракосова Лилия

Вот так живёшь — сорок пять лет уже — всё думаешь: ничего, когда-нибудь буду жить хорошо, легко. А время идёт… И так и подойдёшь к этой самой ямке, в которую надо ложиться, — а всю жизнь чего-то ждал. Спрашивается, чего надо было ждать, а не делать такие радости, какие можно делать?

(с) Василий Шукшин

У бабушки была сестра, теть Шура, которую в семье не одобряли. Знаете, за что?
Не за то, что живет одна.
Не за то, что незамужем и без детей.
Не за то, что был любовник - шишка из Минздрава.
Не за то, что на семейные мероприятия появлялась лишь тогда, когда надо ей, хотя приглашали на все.
А за то, что имела наглость выключать домашний телефон, когда ей не хотелось ни с кем говорить. И подключила определитель номера при первой возможности, и платила за него. Вот же цаца, как это она выбирает, с кем не говорить?
А все было просто -во всех отношениях тетя Шура себя любила больше всех. И не хотела ничего, что бы мешало ее комфорту.
Тосковала? Жалела о своем выборе?
О нет.
Умерла в 93 года, до 87 ходила с "девчонками в баню", сама себя обслуживала, три года назад была статной высокой дамой с белейшими коротко стрижеными волосами. До 70 лет ездила со своим женатым любовником в Крым. Гуляла по Симеизу и пила местное вино на набережной. Потом он умер, к сожалению.
Освоила радости интернет - шоппинга. Искренне удивлялась, когда спрашивали, купить ли ей продукты - высокомерно перечисляла все известные ей сервисы доставки.
Стакан воды не потребовался.
Урок нам всем - во всех отношениях ценить и любить больше всего - себя.
Все остальное - преходяще.
Одни пришли и одни уйдем. Это не про тлен и одиночество - а именно про самого важного человека в нашей жизни.
Я. В моей жизни. Ты -в твоей.






(с) Ирина Семёнова

У любви есть один глагол — отдавать!
Я однажды вошел в дом, думал — сейчас компьютер включу, а электричества не было. И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете?
Зачем мы живем? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос — бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: «Я главный».

А подлинный смысл жизни — любить. Это значит жертвовать, а жертвовать — это отдавать. Схема простейшая.
Любовь — это не чувство, а добродетель. Не надо пылать африканской страстью к старухе, когда уступаешь ей место в метро — надо это просто сделать. Любить — это делать, а делать — это отдать, а отдать — значит не лишнее, а от себя: свое время, денежки, в высшей точке — жизнь.

- На свете нет ничего важнее отношений между людьми. Мы в городе живем, и нам кажется, что очень важна работа, материальная часть, успех… «Успех» — от слова «успеть». И вот бежим, бежим — и пробегаем мимо важного, мимо лиц людей...
Сядь напиши стихотворение хорошее, если ты поэт. Сядь напиши статью хорошую, если ты журналист. Найди хорошее, честное, чистое, чтобы в этом ужасе маленькую щелочку света сделать. Всегда можно. На работе все тащат детали? Не тащи, сегодня хотя бы. Куришь семь косяков в день? Выкури сегодня пять. Это тоже будет христианство. Движение, подвиг. Так всюду, всегда, везде, постоянно. Всегда чуть в плюс чтобы было. Чуть лучше, чуть лучше – каждый день. И начинается что? В привычку входит. В человеке все – привычка. «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Входит в привычку деланье добра. К концу жизни стать бы нормальным человеком. Вот и вся задача. Чтобы с тобой всем было хорошо, спокойно, просто, ясно, не путано, без этих вопросов.






(c) Петр Мамонов

Однажды ты встречаешь человека и вдруг поднимаешь - вот оно, мое все! Ты видишь: он хоть и совсем не идеальный, как впрочем и ты сама, зато подходит тебе тютелька в тютельку. Тут и приноравливаться не нужно, чтобы ему понравиться, или стать очень нужной - ты словно изначально часть его, деталька от детского Лего, что давно потерялась, а теперь нашлась! И это такой кайф - ощущать себя настолько необходимой, что именно без тебя прямо все разрушится в чьей-то жизни. И это такое счастье - обнять, наконец, того, к кому всю жизнь стремилась твоя душа. Это такое чудо - знать, что ты половинка родного сердца, и что бы ни случилось, человек твой тебя никогда не отпустит и ни за что никому не отдаст!

Однажды ты встречаешь человека по себе и понимаешь: вот с этим - хоть в рай, хоть в ад - неважно - лишь бы вдвоем.

«Книга наших сердец»
© Алина Ермолаева

Человек иногда устает;
жизнь - достаточно длинный путь.
Чтоб забыться от всех забот,
я прилягу тебе на грудь.

Осень смыла черты всех лиц -
не люблю с холодами связь!
Я опять не вижу границ,
не дающих свалиться в грязь.

Благо годы уже не те,
чтоб терзаться по мелочам.
Знай одно: никакой беде,
я тебя никогда не отдам.

(с) Ах Астахова

Еще не осень! Если я
Терплю, как осень терпит лужи,
Печаль былого бытия,
Я знаю: завтра будет лучше.
Я тыщу планов отнесу
На завтра: ничего не поздно.
Мой гроб еще шумит в лесу.
Он - дерево. Он нянчит гнезда.
Я, как безумный, не ловлю
Любые волны. Все же, все же,
Когда я снова полюблю,
Вновь обезумею до дрожи.
Я знаю, что придет тоска
И дружбу, и любовь наруша,
Отчаявшись, я чужака -
В самом себе я обнаружу.
Но в поединке между ним
И тем во мне, кто жизнь прославил,
Я буду сам судьей своим.
И будет этот бой неравен.






© Франтишек Грубин

воздуха бы под рёбра — листом кленовым
чувствовать ветра порывы в звенящей сини.
сбиться с дороги, ведущей сквозь годы к дому,
и позабыть себя полностью, даже имя.
кожей впитать аромат твой кленовый и свежий.
взгляд напоить медной охрой, обветренной ржавостью.
слушать восторг там, где сердце живёт под одеждой,
в листьях валяться, не чувствуя вечной усталости.
я так скучала на серых своих перекрёстках,
ты разливай свой рябиновый сок прямо в вены.
в жизни чужой я всего эпизод, отголосок,
и мы поплачем об этом сегодня с Шопеном.
воздуха бы под рёбра... листом кленовым
тихо упасть на землю к ногам озябшим.
и улыбнуться тому, что звалось «безысходным»,
и, закрывая глаза, стать далёкой, неважной.


© Ксения Аксютта

Гурий Никифорович вышел рано и направился к машине. Он приезжал на работу первым. Позже подтягивались сотрудники. Фирма была стабильной, и его присутствия не требовала. Hо дома ему делать было нечего, жена умерла 2 года назад. Сын работал на другом континенте.
Женщину на газоне он увидел сразу. На побирушку не похожа, хорошо одета, подкрашена, руки с маникюром. Она сидела на раскладном стульчике, и держала на руках маленькую ухоженную собачку. В породах Гурий ничего не понимал, и животных никогда не держал, у жены и сына была астма. Гурий Hикифорович увидел надпись на фанерке: «Собака в дар. Она будет Вас ждать и встречать». Глаза женщины были наполнены болью, а глаза собаки – грустными. Он прошел мимо.
На следующий день эта пара опять сидела с утра. Он поздоровался. Женщина ответила.
Он в детстве хотел собаку. Hебольшую. Большая ему была не нужна. Он сам был высоченным и сильным. Но собака так никогда и не появилась. Ни собака, ни кошка, ни черепашка. На все просьбы мать с отцом отвечали: «нечего грязь разводить». А потом тоже не сложилось. Видно ни к чему.
Текли дни, и Гурий привык видеть эту красивую женщину с собакой. И табличку. Собака никак не пристраивалась. И он спросил:
- Как ее зовут?
- Tотошка, – ответила женщина.
Гурий вдруг вспомнил, как читал сыну сказку «Волшебник Изумрудного города», счастливую улыбку жены, ее мягкий голос. Он в молодости часто ездил по командировкам. А жена его ждала и встречала, ездила на вокзалы и в аэропорт. Неважно, день или ночь. А теперь его никто не ждал и не встречал.
- Что же Вы в таком неходовом месте сидите? – спросил он у женщины: Здесь народу мало, тяжело пристроить собаку.
- Мне тут удобнее. Рядом с подъездом.
И Гурий пошел дальше. Он всегда обедал дома, приезжал к часу, кивал женщине, и поднимался пешком. Он пробежал как всегда, и вернулся. На раскладном стульчике собака сидела одна. Гурий огляделся.
- Тотошка, а где твоя хозяйка?
- Она умерла сегодня, – ответила старушка, выгуливавшая на шлейке пушистую серую кошку, – Я скорую вызывала, и милицию, и труповозку. Очень Мила была тяжело больна, одинокая. Вот пыталась перед смертью животных своих пристроить. Тотошку и кошку Элю. Да не вышло. Ходить ей было тяжело, сидела рядом с домом. Место неудачное. А у меня своих 7 кошек. Ой, знаете, она же Вам записку оставила.
Старушка вытащила из кармана конверт и отдала Гурию. Конверт был не заклеен. На белом листочке формата А4 аккуратным крупным, почти детским почерком было написано: «Пожалуйста, заберите к себе собачку Тотошку и кошку Элю. Я видела, что собачка Вам нравится. Собачке полтора года, а кошке 3 года. Они привиты. Их документы Вам может отдать Мария Павловна, которая передала записку. Пожалуйста заберите их. Они будут Вас всегда ждать и встречать».
Гурий хотел пройти мимо. Но вспомнил слова жены: « Где бы ты ни был, я всегда буду тебя ждать и встречать». Это так важно, что бы ждали и встречали, что бы любили.
Гурий позвонил на работу, что задерживается...
Теперь каждое утро он обязательно смотрел на свое окно. Тотошка и Эля сидели на подоконнике и провожали его взглядом. Гурий махал им рукой и садился в машину. И больше не оставался на фирме допоздна. Он спешил домой...






(с) Елена Андрияш