"Человек есть символ. Так же и каждый предмет или рисунок является символом. Нужно проникнуть за внешнее значение символа или вы погружаетесь в сон. В символе заключён замысел, который совершает движение.
Учение аль-Халладжа было сосредоточено на возможности единения человека с Богом. Через предварительное очищение суфий должен избавиться от своих человеческих (тварных) качеств, отринув все земные привязанности.
В ходе одной из медитаций аль-Халладж воскликнул: «Ана-л-Хакк» (Я есть Истина). За это он был обвинён в богохульстве, брошен в тюрьму (913), где и написал свой единственный трактат «Китаб ат-тавасин».
В 921 году аль-Халладж был казнен: ему дали пятьсот плетей и по очереди отрубили руки, ноги, язык и голову, после чего пропитали маслом и сожгли. Его учение произвело огромное впечатление на мусульман. Даже сто с лишним лет спустя его последователи еще ждали его воскресения и собирались на берегу Тигра у позорного столба, где висело его тело, надеясь, что он вернется.
Разве вы не помните слов Христианской Библии: "Если вы не можете любить вашего брата, которого видите, как можете любить Бога, Которого не видели?" Если вы не можете видеть Бога в божественном лице человека, как можете видеть Его в облаках, или чем-либо темном или мертвом, или в воображаемых пустых выдумках вашего собственного мозга? Я назову вас религиозными с того дня, когда вы увидите Бога в мужчинах и женщинах, и поймете, что значит подставить левую щеку человеку, ударившему вас в правую.
Когда вы будете видеть Бога в человеке, все, даже тигр, станет для вас желанным гостем. Все, что придет к вам, будет Богом в разных формах, Вечным, Единым, Блаженным, нашим отцом, матерью, другом, нашей собственной душой, играющей с нами.
Есть идеал более высокий, чем называть Бога Отцом. Это звать его Матерью. Но есть еще более высокий идеал, называть Его Другом. Еще выше – Возлюбленный. Самый же высший – не видеть разницы между любящим и любимым. Вы, вероятно, помните старый Персидский рассказ, как один любовник пришел к своей возлюбленной. Он постучал в дверь и, когда на вопрос: "Кто там?" отвечал – "я", дверь не отворилась. Он пришел второй раз, и повторилось то же самое. В третий раз, на вопрос: "Кто там?" он ответил: "это ты, моя любовь", и дверь была открыта. То же бывает между Богом и нами. "Ты во всем, Ты все. Каждый мужчина и каждая женщина – Ты, Ты осязаемый, Блаженный, живой и единый Бог. Кто говорит, что Ты неизвестен? Кто говорит, что Тебя надо искать? Мы нашли Тебя от вечности. Мы от века родились в Тебе. Везде Ты вечно, вечно известен, вечно почитаем".
"Есть Единый Бог, Вечный, Единственно Сущий; ничто не существует, кроме Него".
Бог для суфия – Бог любого вероисповедания и Бог всего. Имена Его не имеют значения. Аллах, Бог, Худа, Брахма или Бхагаван – все эти имена и многие другие – имена его Бога, и все же Бог для него пребывает по ту сторону предела, налагаемого именем. Он видит своего Бога в солнце, в огне, в идоле, которому поклоняется секта, он узнает Его во всех формах Вселенной, в то же время зная, что Он превыше всех форм: Бог во всем и всё – в Боге, Он Видимый и Невидимый, Единственно Сущий. Бог для суфия является не просто религиозным верованием, но и высшим идеалом, какой только может зародиться в человеческом уме.
Суфий, забывая себя и устремляясь к постижению божественного идеала, постоянно идет по жизни дорогой любви и света. В Боге суфий видит совершенство всего, что находится в пределах человеческого восприятия, и в то же время знает, что Он выше человеческой досягаемости. Он взирает на Него подобно тому, как любящий смотрит на возлюбленного, он принимает все на свете как приходящее от Него, с совершенным смирением. Священное имя Бога для него как лекарство для больного. Божественная мысль – это компас, по которому направляет он свой корабль к берегам бессмертия. Бог-идеал для суфия – это лифт, посредством которого он поднимает сам себя к вечной цели; достижение этой цели представляет собой единственную цель его жизни.
"Истина - это божественное наследие, находящееся в глубине каждого человеческого сердца."
"Есть один Повелитель, Путеводный Дух всех душ, Кто постоянно ведет Своих последователей к свету".
Суфий понимает, что, хотя Бог есть источник всего знания, вдохновения и водительства, все же человек является посредником, которого Бог выбирает, дабы наделить мир знанием. И это знание Он проводит через того, кто является человеком в глазах мира, но Богом в своем сознании – через зрелую душу, черпающую благословение в Небесах; Бог говорит через эту душу. Хотя язык Бога и так занят тем, что говорит через все сущее на свете, но для того чтобы говорить в не слышащие уши многих из нас, ему необходимо говорить устами человека.
И это Он делал не однажды в истории человека – каждый великий учитель прошлых времен был Путеводным Духом и жил жизнью Бога в человеческом обличье. Иными словами, их человеческое обличье состоит из различных оболочек, носимых одной и той же личностью, и они являлись в разных видах. Шива, Будда, Рама, Кришна – с одной стороны, Авраам, Моисей, Иисус, Магомет – с другой, и многие другие, известные истории и неизвестные ей; но это всегда была одна и та же личность.
"Есть лишь одна Священная Книга – священный манускрипт природы, единственное писание, которое может просветить читающего". Большинство людей считает святыми писаниями лишь определенные книги или рукописные свитки, они бережно хранят их, почитая святынями, передают их потомкам как божественное откровение. Люди ссорятся и спорят по вопросу подлинности этих книг, они отказываются принять любую другую книгу подобного характера, цепляясь за одну-единственную, и зачастую утрачивают ее смысл и образуют секты. Во все времена суфий с уважением относился ко всем подобным книгам, прослеживая в Ведах, Зенд-Авесте, Каббале, Библии, Коране и всех остальных священных писаниях ту же истину, которую он читает в неискаженном манускрипте природы – единственной Священной Книге, которая являет собой совершенную живую модель и которая учит внутреннему закону жизни; перед манускриптом природы все писания подобны лужицам воды в сравнении с океаном.
На взгляд провидца каждый лист дерева – это страница Священной Книги, содержащая божественное откровение, и в каждый момент своей жизни он вдохновляется, постоянно читая и понимая священное писание природы.
Когда человек пишет, он выводит письмена на скале, листе, бумаге, дереве или стали. Когда Бог пишет, то эти письмена – живые существа.
И если глаз души открыт и зрение ясное, то суфий может прочесть божественный закон в манускрипте природы; и то, чему учителя человечества учили своих последователей, они черпали из того же самого источника – они выразили то малое, что может быть выражено словами; таким образом, они добились того, что внутренняя истина сохраняется даже тогда, когда самих их уже нет рядом, чтобы открыть ее.
«Отведав однажды всего лишь каплю нектара под названием Суфизм, вы начнете жаждать большего. Впервые вы испытаете сильную жажду Бога.
Если вы готовы, если вы готовы отправиться в это приключение, тогда вы постигните его вкус. Что - то под названием "суфизм" начнет происходить в вашем сердце.
Это похоже на раскрывающийся бутом. У вас появится определенное ощущение сердца - как будто нечто в нем становится бдительным, пробуждается, как будто бы сердце долгое время пребывало во сне, а теперь...первый проблеск утра - здесь то вы и ощутите вкус».
Сакина - суфийское слово, оно означает божественную ауру. Каждый человек окружен божественной аурой, потому что наше сокровенное ядро состоит из чистого света и излучает его. Он проникает даже через грубое тело и создает ауру света. Когда вы становитесь более осознанными, аура становится сильнее. Чем глубже вы погружаетесь в себя, тем больше аура вокруг вас.
Когда человек достигает самой сердцевины света, он начинает ощущать: «Я сделан не из одного лишь материального тела, я соткан из чистого света». Вот откуда произошло слово «просветление» - когда вы достигли самой сути вашего существа, вы - свет, и это просветление. Никто не становится просветленным, вы просто исчезаете в этом свете; никого не остается, лишь свет.
Но даже из человека, который крепко спит, сомнамбулы, совершенно бессознательного, несколько лучей непрерывно исходят, и те, у кого есть глаза, способны их видеть.
В настоящее время это явление доказано учеными - фото Кирлиана смогло снять ауру. И не только у людей есть ауры, но и у птиц и у животных, и не только у птиц и животных, но даже у камней и деревьев. Каждое существо и каждая вещь имеют определенную собственную ауру, энергетическое поле. Конечно, у человека самое мощное энергетическое поле, но мы живем, совершенно не осознавая этого.
Пусть этот момент станет путешествием во внутренний свет. Думай о себе как о сотворенном из света, чувствуй себя как сотворенным из света; ходи, словно ты сделан из света. Постепенно ты начнешь гармонировать со своим светом, ты будешь с ним в гармонии.
Когда ты готов, восприимчив, он начинает излучаться все больше и больше. И переживание света внутри себя становится переживанием света также и в других. Чем глубже вы сможете заглянуть в себя, тем глубже вы сможете смотреть в других людей. Тогда все становятся прозрачными, и все существование - не что иное, как океан света. Таков опыт бога.
Коран говорит: Бог есть свет; и все старые писания говорят, что Бог - это свет. Они говорят так из-за этого переживания. Первое, что нужно узнать, это «я есть свет».
В Дакшинешваре как-то появился некто Говинда Рой — индус, кшатрий по касте, он обращался к изучению многих религий в поисках истины и в конечном счете принял ислам. Неизвестно, в какой степени он действительно следовал мусульманским обычаям и обрядам, но, без сомнения, следовал учению и садхане суфиев.
Рани всегда настаивала на том, что врата Дакшинешвара должны быть распахнуты и для мусульман, и для индусов, отказавшихся от мира; администрации было дано указание и тем и другим выдавать соответствующую провизию. Говинда Рой расположился в Панчавати, где с ним случайно разговорился Рамакришна и был очарован его верой и богопочитанием.
«Это еще один путь к постижению Бога, — сказал себе Рамакришна. — Мать являлась многим людям и через эту садхану тоже. Я должен испытать и мусульманский путь».
В ислам его посвятил Говинда, выступая в роли муллы.
— После этого, — рассказывал Рамакришна, — я преданно повторял имена Аллаха, носил одежду мусульманина, пять раз в день совершал намаз и отворачивался от индусских идолов, не говоря о том, чтобы почитать их. Индусский образ мыслей попросту исчез из моего ума. Я провел трое суток в этом настрое на мусульманский лад и реализовал садхану их веры.
Рамакришна также говорил, что ему было видение внушительной сияющей фигуры с длинной бородой. Фигура в видении слилась с Ишварой, а Ишвара с Брахманом.
Хридай рассказывал о том, как Рамакришна потребовал и мусульманской пищи. Матхур умолял его не делать этого, потому что мусульмане едят говядину, для индусов запретную. В конце концов было принято компромиссное решение — нанят повар-мусульманин, под руководством которого повар-индус стряпал мусульманские блюда или, скажем, приблизительно мусульманские. Рамакришна за все это время ни разу не переступил порог храма Кали. Он оставил и свою комнату, временно переселившись в Кутхи.
Сарадананда усматривает большой смысл в обращении Рамакришны к исламу. Он считает, что этим Рамакришна хотел продемонстрировать роль недуалистической веданты как исключительно действенного звена, способного соединять множество дуалистических религий. Бесполезно ведь делать вид, как из наилучших побуждений стараются показать некоторые либералы, будто различия между религиями или расами минимальны. Они очень велики — но только на поверхности. Единство между религиями можно обнаружить погружением в их глубины — до всесоединяющего Брахмана.
Высочайшее выражение любви – это приведение всего к Единому.
"Некогда женщиной был я, а он был мужчиной;
Зрела любовь: я и он безвозвратно исчезли;
Смутно лишь помню, что было нас некогда двое,
И что любовь, между нами ступив, нас сплотила".
(Из поэмы персидского суфия)
Знание вечно, и бытие его, то же, что бытие Божие. Человек, открывающий закон духовного порядка, всегда вдохновляем свыше, и то, что он дарит миру – откровение. Однако откровение в свою очередь – вечно: нельзя кристаллизовать его как нечто конечное и затем слепо ему следовать.
Завоеватели Индии в течение многих лет упрекали индусов за то, что они осмеливаются критиковать свою же религию. А между тем, это именно то, что делает их свободными. Поработители срывают с них их оковы, сами того не ведая.
Наирелигиознейший в мире народ – индусы и по сей час еще совершенно чужды всякого ханжества и богохульства: с какой бы точки зрения индус ни подходил к религиозным вопросам, уже сама беседа на такие темы является для него священнодействием.
Из священных писаний было сохранено лишь то, что отвечало цели, преследуемой церковью. Именно поэтому не следует доверяться книгам, и почитание книг является наизлейшим из всех идолопоклонств.
Ma_Atmo_Nidhi)
tantric_russia
