В 1828 году Александр Грибоедов, уже известный писатель, статский советник, посол России в Персии, приехал на несколько месяцев в Тифлис и, конечно, пришёл навестить своего давнего друга князя Александра Чавчавадзе. Его дочь Нину он помнил маленькой девочкой – когда-то он учил её музыке и французскому языку. Теперь же его встретила настоящая красавица, и Грибоедов был покорён ею с первой минуты. Увидев стройную девушку с тёмно-карими, как у трепетной лани, глазами, Александр просто лишился слов. Он и сам не мог объяснить, что произошло.

Но позже попытался облечь эмоции в речь и в письме к другу признался: «…В этот день я обедал у старой моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзе... всё на неё глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойства ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из-за стола, я взял её за руку и сказал ей по-французски: «Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам». Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу её за фортепьяно... мы... взошли в комнату, щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её...».

      Нина тоже не смогла противостоять внезапно охватившему её чувству: «Как солнечным лучом обожгло!», – признавалась она потом подруге.