Замерзает совсем воробей.

    Как заметит подводу с поклажей,

    Из-под крыши бросается к ней!

    И дрожит он над зёрнышком бедным,

    И летит к чердаку своему…

    А гляди, не становится вредным

    Оттого, что так трудно ему

Запомните две последние строчки. Это человеческое кредо поэта Рубцова.



Он был грустным почти всегда. Даже немногочисленные совсем короткие детские его стихи не смеются и не скачут. Кроме замёрзшего «Воробья», есть ещё «Медведь», которого ранили дробью ни за что ни про что, есть «Ласточка», у которой и вовсе разбился о землю маленький птенец…

Николай Рубцов вырос сиротой. В шестнадцать лет, совершенно по-горьковски, ушёл «в люди», поменял множество профессий в диапазоне от библиотекаря до кочегара. Во время службы на Северном флоте опубликовал первые стихи. С большими сложностями и неприятностями закончил заочное отделение Литинститута,

выпустил в разных городах России всего четыре поэтических сборника.

Погиб в середине холодного января, написав буквально накануне (по

некоторым источникам) страшное стихотворение, которое начиналось строкой «Я умру в крещенские морозы…», а заканчивалось так: «Я не верю вечности покоя!».

Но если взять в руки любую из скромных книжек этого поэта, она начинает тихо светиться, как светится дальнее окошко, затерянное среди непогоды.



Одна из современных энциклопедий, с трудом сдерживая снисходительность, замечает, что мир поэта Рубцова — это «мир простодушной жизни». Совершенно верно. Нужно только прочитать обидное слово без спешки. Получится: «просто душа». Именно поэтому взрослого и грустного Николая Рубцова нужно прочитать в юности. Не так много людей, писавших в XX веке по-русски, имели право сказать: С каждой избою и тчею,С громом, готовым упасть,Чувствую самую жгучую,Самую смертную связь.

ТИХАЯ МОЯ РОДИНА В. Белову Тихая моя родина! Ивы, река, соловьи... Мать моя здесь похоронена В детские годы мои. – Где тут погост? Вы не видели? Сам я найти не могу. Тихо ответили жители: – Это на том берегу. Тихо ответили жители, Тихо проехал обоз. Купол церковной обители Яркой травою зарос. Там, где я плавал за рыбами, Сено гребут в сеновал: Между речными изгибами Вырыли люди канал. Тина теперь и болотина Там, где купаться любил... Тихая моя родина, Я ничего не забыл. Новый забор перед школою, Тот же зеленый простор. Словно ворона веселая, Сяду опять на забор! Школа моя деревянная!.. Время придет уезжать – Речка за мною туманная Будет бежать и бежать. С каждой избою и тучею, С громом, готовым упасть, Чувствую самую жгучую, Самую смертную связь.