когда разрешено ручную кладь –
и больше ничего – в дорогу взять
и перелёт обратный не обещан,
приходится учиться отпускать
людей, зверей, события и вещи.

на чёрный день припрятанный запас,
как чемодан без ручки, бросит где-то
твоя зима, отставшая на час
от их остановившегося лета.

они уйдут – на слово, запах, звук –
из мира твоего, где всё знакомо,
к иным прикосновеньям добрых рук
и новому теплу другого дома.

и если ты в пути не пропадёшь,
то, может быть, в очередном бедламе
устроишься – и жизнью обрастёшь:
людьми, зверьми, предметами, делами.

то врозь, то вместе, но из пустоты
они взойдут, как вешние цветы,
со всеми разминувшимися квиты –
оставленные кем-то, как и ты,
как и тобой оставленные чьи-то.


© Ирина Ремизова

до поры смеявшийся до колик,
вдруг услышишь за спиной щелчок
и поймёшь, что ты не умный Кролик,
а простой невротик Пятачок.

обманув Меркурий ретроградный,
из себя, оставшись в меньшинстве,
выйдешь вон и не войдёшь обратно,
потому что «посторонним В.».

посреди родного захолустья,
где играют с жизнью в поддавки,
иссиня-зелёный шарик грусти
выпустишь однажды из руки,

и куда б ни вывезла кривая –
будешь любоваться, как вдали
он летает, преодолевая
силу гравитации Земли,

и глядит, уже не круглолицый,
с заданной съезжая высоты,
как Земля тяжёлая кружится
и летит, а вместе с ней и ты.


© Ирина Ремизова

хоть поперёк, хоть вдоль
твоя дорога – сколь
верёвочку ни вей,
колокола ни лей –
ведёт в такую даль,
где даже соловей
зовётся найтингейл,
а может, нахтигаль;

где в голосе его
не золото, а тьма,
в которой плачет бес,
идущий на жнитво
в затихшие дома
с косой наперевес;

там люди-колоски,
от маковки до пят
спелёнутые мгой –
овсы и овсюги –
как будто с виду спят,
да всяк своей стегой
идёт из лубяной
избушки – к ледяной;

под щелканье и свист
выходит в ночь, рукой
незрячее окно
перевернув, как лист, –
чтобы не стать мукой,
а прорасти зерном.


© Ирина Ремизова

… и когда оставалось немного
до обещанной светлой земли,
вдруг они потеряли дорогу
и в зловонную яму сошли –

с безмятежной шагали улыбкой
по крутой нисходящей стене
за лукавой невидимой скрипкой
притаившейся где-то на дне.

их блазнила нечистая сила
и пугали исчадия зла –
лишь она ничего не сулила,
потому что беззвучной была,

но в тугой тишине небылого,
непостижной живому уму,
каждый слышал отчётливо слово,
обращённое только к нему.


© Ирина Ремизова