Байки алабая Угол согревался сонным собачьим дыханием, но был ли это угол, как казалось со стороны. Тиль посмотрел, как дергаются лапы бегущего в чужие сны, вспомнил о маскараде. Хотя, сказать — вспомнил, наверное, нельзя. Он о нем больше не забывал. Зная, что стены рассыпаны в пыль, трудно согреться даже у настоящего камина.

Тогда, в начале его проницания в новое, "Рекс" после встречи с весенней погодой два дня был сам не свой. Прирученная поколениями родословной псина стала неуправляема. Играющие гормоны периода собачьих свадеб и негласной переписки на деревьях непоправимо изменили его. Но это случилось не из-за собак и сезона вязок. Тиль и раньше догадывался, по раздвоению событий на реальные и мнимые, что существует какой-то уровень времени, который предполагает вмешательство чужих. Очень сильное, скрытное, почти фатальное. Умение слышать слова мимо экстралингвистики, тонким оттенком просодики, подарили разгадку и этих собачьих ломок, и странного уровня управления людьми и событиями.

Тусовка на форумах и сайтах с уклоном в созидательность, пара месяцев внимательного чтения переписок и внедрение в одну из групп дали уровень понимания, который перевернул восприятие прошлого. Оттуда все события стали казаться реальностью отражений, проекций, но не самих фактов. Рабочий флирт на одном из поэтических сайтов привел к заветной просьбе в письме ничего не подозревавшей визави. Желание ментальной близости было с сожалением упущено стыдливым признанием в отсутствии опыта такого рода ухаживаний. Девушка, воодушевленная месяцем буриме и проникновенных рецензий, сказала, что поможет.

Тиля познакомили с создателем сайта. В обмен на критическое рабство в течение полугода он узнал, как с помощью простого алгоритма можно заполучить почти любое приключение, любовное, бытовое и даже — деловое. В качестве подарка после окончания его литературного оброка, он получил адрес почтового ящика с реквизитами сайта, открытого для него. С партнершей пришлось расстаться, придумав обстоятельный и правдоподобный повод: встретил другую. Виртуальный флирт не привлекал как способ взаимообмена, но то, что он узнал, научило жить в крепости маленькой столичной квартиры. Хотя, если посмотреть на нее с точки сборки реальности, это давно были руины: без углов, стен, окон, дверей и порога.

Но теперь он знал, как спасти пса от слов. Одноклассница-кинолог помогла устроить что-то наподобие карусели, совместив это с выборами в очередную Дуру. В рулетке собачьей стаи было около тридцати семантических актантов словосочетания "любить собаку", которые поменялись жильем, хозяевами, кличками и породами. Маскарад развернулся в волшебной будке подаренного почтового ящика и фонетическом блокчейне критической опричнины. Пес нервно вздрогнул, почувствовав взгляд, и проснулся. Он спал тем маленьким щенком, который однажды выбрал его в хозяева, а проснулся нетипичным и огромным алабаем. Кем он был на самом деле, знал только Тиль.

Ная уехала до всего этого. Успела. И если бы не чувство одичалой тоски по ней и холод оставленности, он бы искренне порадовался этому совпадению, удаче. Еще одно открытие пришло с этим опытом: слова никогда не предают тех, кто их произнес, написал, услышал по-настоящему, искренне, хоть и графомански неумело. В гонке игрового флирта все происходило иначе. "Облако в штанах" окончательно проснулось, и увидев в щенячьих глазах кривое зеркало своей фигуры, Тиль вспомнил, что кончился корм и придется идти в магазин. Флер тайны мигом рассеялся, превратив его в обычного неопрятного брюзгу, шаркающего стоптанными шлепанцами. Иногда он оставлял и такой образ.

Свет погас во всей квартире. Он чертыхнулся, вспомнив, что последний файл дневника не сохранен. Трудно было привыкать к тому, что думать нужно осторожно. Рубильники мыслей давно проворачивали такие штуки, оставляя фазу целого района без его нуля. Человека, поверившего в слово сильнее, чем в цифру. Тиль пожалел, что не мог писать на бумаге. Этому тоже было свое необычное объяснение. Tabula rasa, утрачивая белизну нетронутости по пустякам, устала терпеть и возвращала накопленную веками кинетику странными событиями и людьми. Летом — пожарами лесов, зимой — аномальным холодом молочного снега, горящего уже не на коже лица и рук, а изнутри.

Свет в прихожей загорелся, и Тиль пошел одеваться, продумывая дресс-код прогулки до магазина. В комнате лежала стопка глянцевых журналов, почитывая которые, он случайно тасовал ее, вроде карточной колоды. Такие стопки любят раскладывать гостеприимные хозяева в офисах мобильных операторов. В спальне послышался звук упавшего на пол карандаша. "Сова шалит", — улыбнулся Тиль и щелкнул замком. У него было полчаса свободы от проекций.