Змей взглянул, и огненные звенья
Потянулись, медленно бледнея,
Но горели яркие каменья
На груди властительного Змея.

Как он дивно светел, дивно страшен!
Но Павлин и строг и непонятен,
Золотистый хвост его украшен
Тысячею многоцветных пятен.

Молчаливо ждали у преддверья -
Только ангел шевельнул крылами -
И посыпались из рая перья
Лёгкими, сквозными облаками.

Сколько их насыпалось, белея,
Словно снег над неокрепшей нивой...
И погасли изумруды Змея
И Павлина веерное диво.

Что нам в бледном утреннем обмане?
И Павлин, и Змей - чужие людям.
Вот они растаяли в тумане,
И мы больше видеть их не будем.

Мы дрожим, как маленькие дети,
Нас пугают времени налёты,
Мы пойдём молиться на рассвете
В ласковые мраморные гроты.





Николай Гумилёв. Рассвет. 1907

Она...Николай Гумилев.

Об озёрах, о павлинах белых,
О закатно-лунных вечерах,
Вы мне говорили о несмелых
И пророческих своих мечтах.

Словно нежная Шахерезада
Завела магический рассказ,
И казалось, ничего не надо
Кроме этих озарённых глаз.

А потом в смятенье грёз туманных
Мне, кто был на миг Ваш господин,
Дали два цветка благоуханных,
Из которых я унёс один.









Николай Гумилёв. Июль 1917

Луи Икар. Белый павлин (Друзья). Фрагмент. 1923

* * *



Ты не могла иль не хотела

Мою почувствовать истому,

Свое дурманящее тело

И сердце бережешь другому.



Зато, когда перед бедою

Я обессилю, стиснув зубы,

Ты не придешь смочить водою

Мои запекшиеся губы.



В часы последнего усилья,

Когда и ангелы заплещут,

Твои сияющие крылья

Передо мной не затрепещут.



И встречу радостной победе

Мое ликующее знамя

Ты не поднимешь в реве меди

Своими нежными руками.



И ты меня забудешь скоро,

И я не стану думать, вольный,

О милой девочке, с которой

Мне было нестерпимо больно.



Никола́й Степа́нович Гумилёв (3 [15] апреля 1886, Кронштадт — 26 августа 1921, Петроград) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, драматург, переводчик и литературный критик, путешественник, африканист.

...Но роза, принесённая в отель,

Забытая нарочно в час прощанья

На томике старинного изданья

Канцон, которые слагал Рюдель, -


Её ведь смею я почтить сонетом:

Мне книга скажет, что любовь одна

В тринадцатом столетии, как в этом,


Печальней смерти и пьяней вина,

И, бархатные лепестки целуя,

Быть может, преступленья не свершу я?..









Николай Гумилёв. Роза. Апрель 1917

Благословен Аллах, создавший

Солнцеворот с зимой и летом

И в мраке ночи указавший

Пути планетам и кометам,

Как блещет звездная дорога,

Где для проворного стрельца

Он выпускает козерога,

Овна и тучного тельца!

Велик Аллах, создавший сушу

И океан вокруг создавший,

Мою колеблемую душу

Соблазнами не искушавший,

Я стар, я беден, я незнатен,

Но я люблю тебя, Аллах,

И мне не виден, мне не внятен

Мир, утопающий в грехах.

Ангел лёг у края небосклона.
Наклонившись, удивлялся безднам.
Новый мир был синим и беззвездным.
Ад молчал, не слышалось ни слова.

Алой крови робкое биенье,
Хрупких рук испуг и содроганье.
Миру лав досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.

Тесно в мире! Пусть живёт, мечтая
О любви, о грусти и о тени,
В сумраке предвечном открывая
Азбуку своих же откровений.









Николай Гумилёв. Акростих. 24 марта 1917 года

Святослав Рерих. Ангел вновь вострубит
(Ангелы снова будут петь). Фрагмент. 1976

НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ И АННА АХМАТОВА. Художник Александр Емельянов. 2016 г.

Ветла чернела на вершине... Ветла чернела на вершине, Грачи топорщились слегка, В долине неба синей-синей Паслись, как овцы, облака. И ты с покорностью во взоре Сказала: "Влюблена я в вас" - Кругом трава была, как море, Послеполуденный был час. Я целовал посланья лета, Тень трав на розовых щеках, Благоуханный праздник света На бронзовых твоих кудрях. И ты казалась мне желанной, Как небывалая страна, Какой-то край обетованный Восторгов, песен и вина. Николай Гумилёв