Бабушка говорила — ближе всех к небесам старики и дети. Старики потому, что им скоро уходить, а дети потому, что недавно пришли. Первые уже догадываются, а вторые ещё не забыли, как они пахнут, небеса. Я была маленькая и глупенькая. Слушала вполуха, вертелась. Мне казалось — ну чего тут сложного? Небеса пахнут воздухом. Иногда тёплым, иногда колючим. Или дождём, когда идёт дождь. Или снегом. И вообще, воооон они, совсем рядом, встал на цыпочки — и прикоснулся. Когда живёшь на краю синего ущелья, это ведь совсем не сложно — дотянуться до небес. Я давно уже не маленькая и, наверное, уже не глупая. Не знаю, сколько мне отпущено дней и наступит ли когда-нибудь завтра. Но в одном я уверена совершенно точно — небеса пахнут так, как пахли руки моей бабушки. Свежевыпеченным хлебом, сушёными яблоками и чабрецом.
…Любовь — это когда внутри живёт убежденность, что рядом Свой, лучший человек, в болезни и здравии, как бы избито эти слова ни звучали. И по тому, как увлеченно мужчина слушает женщину, которая, моя посуду, рассказывает ему какую-то ерунду из детства. Как он смеётся, представляя её маленькой девочкой и чувствуя, как сжимается от нежности всё его нутро.
И по тому, как она приподнимается на цыпочках и любопытным взглядом в окно провожает его, выбежавшего к машине за забытыми перчатками, — видно, есть в них та самая убежденность или её никогда не было.
Наринэ Абгарян
Возникни рядом случайный фотограф, запечатлей лица этих людей, и можно выбрасывать все пособия по психологии семейной жизни, потому что счастье – вот оно. В нужности, необходимости, интересе.
У меня с этой книгой сложились странные отношения. Объективно я понимаю, что это неплохая книга, трогательная, с национальным колоритом. Но почему-то я читала её очень долго, хотя она не слишком большая. Я запуталась в героях, только ближе к концу начала разбираться, кто есть кто. И я как-тои отстранённо её прочитала, не прониклась. Повествование не линейное, и это сбивает с толку, но у меня рука не поднялась поставить этой книге оценку ниже 8 баллов, потому что в целом хорошая книга. Хотя Симон этого же автора мне понравился гораздо больше.
У сентября удивительная способность влюблять в себя постепенно. Пока ты переживаешь уход лета, пока свыкаешься с мыслью, что впереди долгие холода, сентябрь украшает кроны деревьев осенней проседью, приглушает и растушевывает свет, но делает ярче цвета: кадмий оранжевый и лимонный, охра светлая и золотистая, сиена жжёная — крапушкой, щадя, по самой кромке берёзового листа. Едва вынырнув из состояния уныния — лето ушло, ушло лето! — ты обнаруживаешь себя в утешающих объятиях сентября. Хорошо как, выдыхаешь ты, вновь возвращаясь в себя. «Обратно воротилися слова», — просторечит сентябрь. Не спрашивает — утверждает.
«Осень похожа на уже прочитанную, но успевшую позабыться книгу — каждая страница о том, что знаешь и о чем смутно помнишь, каждая страница — возвращение туда, где уже побывал. Ночи отныне наполнены шумом дождя, утра пахнут обессилевшей, но еще не остывшей землей, солнце, растерявши всю свою чинную неспешность, суетливо скользит по краю неба, не поднимаясь выше холмов — время солнца ушло, настали чужие времена».
Наринэ Абгарян. «Зулали»
Это тебе на пробу – полный бокал осенний…
Осени пахнут сдобой… Может быть, для спасенья?..
Осени пахнут мёдом, солнечным и тягучим…
Осеням пишут оды… Осень – плохой попутчик
Тем, кто не рад ей вовсе или хандру лелеет…
Яблоком пахнет осень… Осени пахнут ленью,
Сонной, жеманной, вялой – если вдруг дождь закапал…
Только… не пахнут мятой… "Мятный" - июльский запах…
Осени нас прощают, кутая в листопады…
Осени пахнут счастьем?.. Не отвечай, не надо…
В поздних осенних винах – запахи снега с ветром -
Там, где горчит рябина…
Осени пахнут летом?..
Однажды, сто лет назад, в московском автобусе у меня вытащили из сумки кошелёк. Я опаздывала на работу, и возвращаться домой уже не успевала.
Подошла к контролёрше на станции «Южная» и призналась, что не могу заплатить за проезд.
Она сразу же пропустила меня.
— С меня шоколадка, — обещала я.
Она махнула рукой — ещё чего! И не смей переживать по пустякам.
Я доехала до работы, рассказала о произошедшем коллеге, попросила взаймы. Деньги вернула, а о своей спасительнице напрочь забыла, будто ластиком стёрли. Вспомнила совсем случайно, месяца через два-три.
Купила в ларьке коробочку сахарного печенья — хорошего шоколада не нашла.
Я не знала, как её зовут, не запомнила её лица. Заглянув к контролёрше на станции «Южная», объяснила, что хочу оставить печенье женщине, которая однажды меня выручила.
— Это к Таньке, — вздохнула она.
- Только ты опоздала. Её машина сбила, насмерть. Девять дней на той неделе справили.
— Может меня вовсе и не Таня выручила, — расстроилась я. Женщина расплакалась — она. Другой такой у нас не было.
Я попросила описать Таню — мне важно было её запомнить.
Она утёрла слёзы и ласково повела руками в воздухе:
— Она была… она была будто яблочный пирог.
Помните у Бродского: «Не потребность в звезде пусть еще, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли»?
Эта двадцатилетней давности история — о них. О людях, разжигающих костры. О людях, протягивающих руку помощи без раздумий и без корысти. О тех, кто не только в Рождество немного волхвы. Кто словно яблочные пироги.
Маленький_призрак
