Гениальный ясновидец прошлого. Почему Василия Сурикова называли художником, который жил в двух временах.



Василий Суриков — непревзойденный мастер исторической живописи. Его знаменитые работы - «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове», «Взятие снежного городка», «Боярыня Морозова» - знакомы всем, а сколько ещё осталось недописанных и сохранившихся лишь в эскизах и набросках! Проживи Василий Иванович на десяток лет дольше, и мы смогли бы увидеть не менее грандиозные его работы: «Княгиня Ольга встречает тело князя Игоря», «Пугачёв в клетке» и «Красноярский бунт 1695 г.», а ещё «Пётр Великий перетаскивает суда в Онежское озеро» и «Царская потеха Михаила Фёдоровича». Кое-что осталось лишь в воспоминаниях - наброски к полотну «Убийство Павла I» Суриков уничтожил, а о картине «Как убили Дмитрия Самозванца» известно лишь то, что она была. Сейчас сведений о её местонахождении нет...



Конечно, Суриков писал и превосходные камерные портреты, и был мастером пейзажей, но монументальные картины образуют особый пласт его творчества: не зря говорят, что между понятиями «Василий Суриков» и «история России» можно смело ставить знак равенства. На подобное претендовали многие, но по-настоящему с этим не справился никто. Разумеется, это вызывало и зависть, и ревность, и стремление уколоть и оскорбить художника, и даже посмертно. Суриков отлично всё это понимал, однако в оценках коллег всегда был корректен. «В Третьяковке он подолгу стоял перед картиной Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами» и говорил: «Здорово, чёрт возьми!» Меня же тянул к себе «Иван Грозный» Репина. Но Василий Иванович говорил: «Крови уж больно много...», - вспоминала его знакомая, Галина Ченцова.

Знойным июльским вечером 1902 года в Париже состоялось судьбоносное знакомство 56-летнего ювелира из России Карла Фаберже и 21-летней певицы Иоанны-Амалии Крибель.



Фаберже влюбился без памяти. Хоть и был на тот момент женат и являлся отцом 4-х детей.



Впрочем, свою жену Августу он бросать не собирался, поэтому каждый год он уезжал на 3 месяца в Европу по «рабочим» делам. А остальные 9 месяцев Крибель гастролировала, вела очень вольный образ жизни, который привлекал внимание не только ее многочисленных поклонников, но и российской контрразведки.



Между влюбленными велась активная переписка. Именно Ионна-Амелия, со слов мастера, стала музой, глотком воздуха и главным вдохновителем для создания знаменитых работ Фаберже, в том числе подарка для матери-императрицы Марии Федоровны (Пасхальное яйцо «Клевер». 1902 г.) и знаменитого нефритового яйца с изображением княжны Марии Николаевны в честь ее именин.



В 1911 Иоанна, после выступлений в Тифлисе, внезапно вышла замуж за 75-летнего князя Карамана Цицианова, после чего сразу же уехала из Тифлиса и больше туда не возвращалась.



Фаберже она объяснила этот фиктивный брак необходимостью иметь российское гражданство, чтобы беспрепятственно приезжать к ювелиру в Петербург. А вот по мнению контрразведчиков, любовник стал не единственной причиной ее визитов, и брак был тонкой игрой австрийской разведки, расширяющей свою агентуру на территории России.



Во время Первой мировой авантюристка уехала в Италию, затем через Сербию перебралась в Болгарию, а потом уговорила ювелира помочь ей вернуться в Россию.



Положение самого Фаберже на тот момент было очень шатким. Его предки были родом из Франции, но в XVII в. переселились в Германию, и в России их считали настоящими немцами. В 1914 Фаберже спасло только то, что он выполнял заказы императорской семьи и перевел все свои средства из зарубежных банков в российские.



Причастность Цициановой к шпионажу подтверждалась только косвенными уликами, тем не менее в 1916 ее выслали в Якутск. И дальнейшая ее судьба неизвестна.



После революции имущество ювелира было конфисковано, и ему пришлось эмигрировать. В 1920 в Лозанне он ушел из жизни, так больше никогда и не увидев Иоанны-Амалии.