Поцелуй был случайным и нелепым, никакого удовольствия он не доставил — и все же они помнили о нем всю оставшуюся жизнь...

Зинаида Гиппиус, дама широко известная в литературных кругах, провожала профессора Духовной академии Антона Владимировича Карташева: они стояли в прихожей, рядом никого не было, и тут наконец дало о себе знать то, что, таясь под спудом, вызревало несколько последних месяцев.

Хозяйка дома слегка дотронулась до рукава его пальто, Карташев наклонился и неловко ткнулся губами в ее рот: богослов холост, обращаться с женщинами не умеет, поцелуев в его жизни было немного. Профессору страшно, но Зинаида прижимает свои губы к его губам. Он окончательно теряет голову и неловко, как медведь, обнимает даму, но та его отталкивает. Обезумевший, сбитый с толку Карташев выскакивает из квартиры и стремительно слетает вниз по широкой парадной лестнице. На улице он оглядывается: огромный, выстроенный в мавританском стиле дом в сумерках похож на фантастический замок. Многие окна уже погасли, но там, где он сегодня был в гостях, не спят: светится окно в кабинете хозяина — писатель Мережковский ложится поздно. Горят и окна гостиной: стоит ли она за портьерой? Смотрит ли на него?

Ничего не понимающий профессор в смятении бредет по Литейному проспекту, плотнее запахивая пальто и бормоча: «Наваждение... Морок... Ведьма!».