Пять дней ты в Чехии была,

А я уже соскучиться успела;

И эстафеты палочку взяла зима,

И всё вокруг укрыла белым снегом.

 

Ужасно скучно было без тебя

И долго срок тянулся этих дней,

Отъезд твой оказался для меня,

Как заточенье радости моей.

 

Счастливою вернулась ты,

Я рада за тебя была,

Ведь наконец осуществилась,

Твоя заветная мечта.

 

Объятия улыбки сувениры

И в сердце снизошла весна,

Ах как же всё-таки приятно,

Что ты есть в жизни у меня!!!

Уря!!!! У меня появился крысёнок, девочка, масенькая такая 3 недели ей. Она кудрявая, тоесть шкурка у неё волнистая, чуть пожоще волоски, а усики кудрявые. Такая милашка)) Пока что ест всё протёртое скоро будет грызть.А сейчас она сладко спит, сном младенца))

Сначала, меня взламывают в контакте, потом пишут от моего имени, про меня, много мало пиятного; Я меняю пароль пишу в своей секретной книжэнции, чтобы не забыть; выхожу из контакта опять захожу и всё супер. На следующее утро я уже туда не вошла, ни с новым не со старым паролем. РУШИТСЯ МИР(( .............

Пыталась восстановить страницу, но номер мобильно, который был к ней прикреплён при регестрации утеряла; да теперь уж 2 года прошло как не помню. Но есть и другой вариант, но туда надо новый номер это запросто, и мою фото на фоне компа с таблицей где я заполняю заявку на восстановление пароля. Всё это есть но сука таблица, особенно строка для вставки фото вообще не реагирует на мои действия.

Есть способ заново создать страницу, но тогда и заново создавать почтовый адрес в агентея потеряю всё что нажила непосильным трудом всё это будет висеть в сети как бесполезная вещь, всё что стало моим родным; а главное я больше никогда не создам в контакте страничку((((((( РЫДАЮ НА ВЗРЫД......

Сеньтябрь отличается тем, что хочешь ты того или нет заводятся пауки по углам от окна и плетут свои сети вдоль карниза штор. Но пауки это хороший знак, который в эту осень не появился. Зато моль взялась из неоткуда и заполонила всё... Это я так думаю дурная энергетика. Она  накопилась и самовыразилась в моль. Это не та моль , что от шубы несколько странная, откладывала личинки в корме хомяка, в углах потолка.

А ещё я хочу, чтобы во мне кто  ни-будь нуждался и мной дорожил. Надоело чувствовать себя ненужно

Курс по изготовлению мыла

Начнём от простого к сложному:

• варка и последующее формование из готового собственно варка мыло «с нуля», по традиционным рецептам, процесс, требующий соответствующей подготовки и соблюдения мер предосторожности, так как при изготовлении мыла необходимо использовать агрессивную щелочь. Мыло варится из натурально сырья: растительных или животных жиров с добавлением каустической соды или поташа, в процессе варки жиры «омыляются» и преобразуются в мыло.

Ниже приводятся шесть основных шагов, следование которым, поможет своими руками изготавливать на домашней кухне настоящие произведения искусства из мыла. 1. Расплавление основы: Предварительно необходимо измельчить основу: порезать на кусочки ножом или натереть на тёрке.

Плавить можно двумя способами, но в обоих случаях основа плавится без непосредственного контакта с плитой. Первый вариант: делать это в микроволновой печи, второй расплавлять на водяной бане.
 

Секрет хорошего мыла состоит в том, что нагревание необходимо осуществлять только до того момента, пока основа не расплавится.
 

Никогда нельзя допускать, чтобы основа нагревалась больше чем до 60-65ºC. МирСоветов рекомендует использовать термометр для жидкостей, чтобы иметь возможность контролировать процесс. Ни в коем случае нельзя доводить мыло до кипения, мыло пересохнет и всю работу придется начинать сначала! Если Вы плавите основу в микроволновой печи, рекомендуем, каждые 30 сек проверять температуру.

2. Добавление эссенций: Профессионалы советуют начинать подмешивание добавок с эссенций. Потому что в большей или меньшей степени, они могут изменить цвет основы, самым неожиданным образом.
 

Например, некоторые сорта эссенции кокосового ореха, предназначенные специально для мыла, красят белую основу в розовый цвет.

Итак, когда основа уже не подвергается нагреванию необходимо ввести эссенции, это могут быть любимые духи, ароматические эфирные масла, которые можно купить в аптеке, или натуральные продукты, такие, как ваниль или мёд. Если используются эссенции, приобретенные в специализированном магазине и предназначенные специально для мыла, то приблизительное количество – 1 чайная ложечки (5 мл) на каждые 250 граммов основы; если быть точнее – 2%. Если используете пищевые ароматизаторы, то их количество можно немного увеличить.
 

Имейте в виду, что аромат-дело тонкое, а иногда опасное! Внимательно читайте инструкции на упаковке эфирных масел, и выбирайте те, которые не вызывают у Вас аллергии.

3. Подкрашивание: В качестве красителя для изготовления мыла можно использовать практически всё, что может подсказать Ваша фантазия. При добавлении пищевых красителей стоит учитывать, что они обесцвечиваются со временем. Есть много типов красителей, которые предлагают специализированные магазины. Краситель следует добавлять понемногу, так как при необходимости всегда можно добавить цвет.
 

Излишек красителя – это не только расточительность, но и цветная пена, и риск выкрасит, полотенце или банный халат в неподходящий цвет...

4. Другие добавки: Если Вы хотите, чтобы мыло, сделанное своими руками, имело увлажняющие свойства, можно добавить различные растительные масла, например, миндальное масло, масло ростков пшеницы с витамином E, масло манго и т.д. Не стоит добавлять более одной столовой ложки на 500 граммов основы. На этом этапе также можно добавить компоненты, которые Вы выбрали в качестве скраба, это может быть молотый кофе, сахар, молотые травы или что-то другое.
 

Добавление слишком большого количества масел способствует тому, что мыло получается слишком мягким и влажным, и, следовательно, не затвердевает.

5. Разливание в формы: В качестве форм подойдет любая кухонная формочка, пластиковые коробочки или лоточки от сыра, масла или паштета. Также можно использовать ячейки из коробок шоколадных конфет, формочки для льда или детские песочные формочки. Подойдет что угодно, просто оглянитесь по сторонам!! Чтобы в последствии легче было извлекать высохшее мыло из формочек, их стоит смазать кукурузным маслом или жидким вазелином.

Если желаете, можете поэкспериментировать, украшая Ваше мыло. МирСоветов предлагает использовать формочки с каким-то рельефом, тогда в углубления пипеткой или кисточкой нанесите массу без красителя, после добавления красителя в основную массу, продолжите заполнение формы.

Как только мыло будет разлито в формы, на его поверхности могут образоваться пузырьки воздуха. Следует заранее приготовить пульверизатор со спиртом (можно использовать водку). Одного нажатия на пульверизатор достаточно, чтобы пузырьки осели мгновенно.
6. Извлечение из формочек: Если Вы забыли смазать форму, то предстоит потрудиться, чтобы извлечь из неё мыло целым куском. Но если формочки предварительно были смазаны, то после нескольких дней сушки, не составит труда, вынуть из них мыло.
 

Если возникнут трудности с извлечением, МирСоветов рекомендует поместить формочку на 5 минут в морозильную камеру (но не более того!), после чего обдать формочку горячей водой, после этих не сложных процедур мыло должно легко отделиться.

Мыло готово к использованию, как только оно затвердеет. Если Вы не собираетесь тот час же его использовать для принятия лучшего в Вашей жизни душа, стоит полностью завернуть брусок в полиэтиленовую пленку, чтобы мыло не высохло.

 

Нам понадобится:

капуста брокколи,

щавель,

шампиньёны,

помидорки черри,

лукрепчатый и зелёный.

Мураками-искушение и всё потому, что он наивкуснейши описывает в рассказах блюда, которые он сам любит. Вот например "ленивые суси", весь инет обшарила о них ни слова, как готовить, что класть на этот пресловутый рис?  Жуть как хочется приготовить и почувствовать то наслаждение, о котором пишет Хару. А вот ещё сукияки...Короче я проголодалась окончательно. Придётся по краткому описанию из книги готовить всё это.

За этот период я натворила не мало бед с собой. Моя личность была осквернена моим аморальным поведением, а в прочем пить надо меньше. Кто-то там говорил о дружеском сексе, нееее эт была не я. Да лан, согласись всё было не так уж и плохо, за исключением выбранного для этого места... Хер со всем этим сгодиться яж уже не маленькая а всё-равно ся ругаю...

Лежала ты, и вся белее мела
от пальчиков до пальчиков была,
и больше просыпаться не умела,
и, говорили, будто - умерла.

Я над тобой как суслик сиротливый
недели две стоял еще пока,
не проросли два деревца - две сливы
из твоего подземного пупка.

И от ногтей до самых до окраин
твоих неразделяющихся век -
я больше оказался не хозяин,
а просто одинокий человек.

И я пошел, куда глаза глядели -
на юг, на север, запад и восток,
туда где мы все лавки просидели,
туда где ели булки, пили сок.

Ты умерла как всякий умирает,
но я не всякий, ты имей в виду,
пока Они на трубах не играют,
я здесь тебя на лавке... подожду.

Как я провел лето

По чуть потускневшим оттенкам
зеленого и голубого,
и жухлости несвойственной траве
в месяце Июнь -
я догадался о том, что умер.
Наверное ночью, или с утра,
и мир этот уже за гробом,
хотя, технически,
вряд ли они успели уже меня зарыть.

Полупрозрачность и легкость
трейлеров на дороге,
пыль в форточку от которой не чихается,
безветрие и беззвучие.
Месяц Июль,
отступивший на шаг назад -
все это уже за гробом,
хотя, технически,
я еще на поверхности.

Их глаза проходят меня насквозь,
их слова проходят меня насквозь,
их радость
месяцу Август
нисколько меня не касается.
Технически - я еще рядом,
но можно уже сказать что:
так я ушел от них,
так я провел лето.

Кофейный пунш

Как приготовить:

Возьмите какао-порошок 4 столовых ложки, кофе 1 столовая ложка, сахара 1 столовая ложка смешайте с холодным молоком где-то 3-4 стакана, доведите до кипения, постоянно помешивая, снимите с огня и дайте остыть до 60-65 градусов. В получившуюся смесь влейте подогретое вино 1 стакан и рома чайную ложку. Разлейте в высокие стаканы, украсьте взбитыми сливками и посыпьте порошком какао. Пунш готов.

Знаешь, сколько живут мухи?

Да, триста лет - это действительно несколько больше, чем семьдесят. С другой стороны, семьдесят - гораздо больше, чем год. Знаешь, сколько живут мухи? И, насколько мне известно, еще ни одна муха не впала в депрессию…

Их будут долго вспоминать, наклеенных на лист бумаги.

 

 ... и живут 1 месяц...

 

 

 

 

Иногда люди проявляют полнейшее безразличие к моей персоне, а когда это не нужно, черес-чур уделяют внимания. Выбиваюсь из общего графика сосуществования с окружаюшим миром. Зачем то отхреначила свои роскошные космы и выкрасилась в тёмный цвет. Ещё не изгой но всё движется к этому. Мысли всё больше принимают очертания гниющих трупов, побочным эффектом которых, является гниение. Побочный эффект моих мыслей, настроение и сейчас оно не к чёрту (тобиш гнилое). Почему-то не хочу писать, про то, как лежала в больнице. Я была там здоровее всех, меня просто продуло где-то, сквозняком, но не суть дела. Так вот: рядом со мной, по правую руку, у окна лежала алкоголичка лет 60, во время очередной попойки у неё случился инсульт (это что-то в голове), она еле двигалась, не говорила, только смотрела на всех и пускала слюни. Когда ей стало лучше к ней пришла дочь, спросила что ей принести, дала ручку бумагу, та написала водки... вот жеш ...(

В экспериментах участвовала большая группа добровольцев, для которых была разработана грибная диета. В течение полутора месяцев в их меню четыре раза в неделю включали грибные блюда вместо мясных. После контрольного взвешивания оказалось, что все они похудели в среднем на 7-8 кг.
Учёные связывают это с тем, что грибы малокалорийны и в то же время в них содержится масса полезных веществ. В них есть почти вся группа витаминов B, витамины A и D. Они богаты белком, кальцием, железом, калием и другими минеральными веществами. А некоторые виды грибов, растущих на деревьях, даже содержат сильнейшие антиоксиданты, которые имеют противораковые свойства.

    Италия на дому.

1. Луковицу нарезать мелко и обжарить в оливковом масле до золотистого цвета. Оливки порубить мелко.
2. В большую миску налить чуть тёплую воду, добавить соль и дрожжи. Затем добавлять понемногу просеянную муку, тщательно вымешивая тесто.
3. Потом добавить оливки и лук с оливковым маслом. Вымешивать тесто руками минут 20, до тех пор, пока оно не приобретёт гладкость и шелковистость.
4. У вас должно получиться мягкое, не липнущее к рукам тесто. Из него нужно сформировать шар и положить его в глубокую миску, накрыть влажным полотенцем и оставить подходить. Когда тесто увеличится вдовое, его нужно обмять.
5. Потом надо опять подождать, когда оно начнёт увеличиваться в объёме. Затем выложить тесто на посыпанный мукой стол и опять помять его, сворачивая и разворачивая несколько раз.
6. Затем сформировать тесто в виде батона, положить на противень и оставить так для расстойки минут на 25-30.
7. Затем украсить оливками и луком, отправить в духовку, разогретую до 200 градусов. Выпекать хлеб минут 40-50, до румяной корочки. Затем готовый хлеб вынуть и положить на полотенце. Когда хлеб остынет, его можно разрезать.

Новое свойство витамина С – ученые в шоке!

 

Китайские ученые установили, что витамин C ускоряет перепрограммирование стволовых клеток. Статья, посвященная исследованию, опубликована в последнем номере журнала Cell: Stem Cell.

Специалистам удалось ускорить процесс получения стволовых клеток из обычных и ощутимо увеличить его эффективность с помощью аскорбиновой кислоты. Ученые уверены, что витамин C ускоряет изменение экспрессии генов, что способствует более эффективному «перепрограммированию» клеток. В ходе исследования выяснилось, что другие антиоксиданты не являются столь эффективными в этом процессе, как аскорбиновая кислота.

«Наши результаты показывают простой способ улучшения «программирования» индуцированных стволовых клеток и расширяют наши познания об основах механизма этого процесса. Это можно рассматривать как замедление процесса старения на клеточном уровне. Наша работа может стимулировать дальнейшие исследования в этой области», – рассказал один из ученых.

Витамин С является одним из наиболее популярных и доступных препаратов. В связи с тем, что аскорбиновая кислота несет невысокий риск из-за превышения дозировки и с дешевизной получения этого вещества, витамин С перестали рассматривать в ряду настоящих лекарств.

Я думаю, что такая я себе нравлюсь больше, нежели приземленная отношениями с молодыми людьми. Люблю хорошее вино, а лучше оно пьется летом, у открытого окна, сидя на подоконнике, любимая музыка поддерживает настроение; и безудержные мечты начинают вырываться наружу, открывая мне всё новые картины, перед глазами моего воображения. Все картины невероятно разнообразны в своей цветовой гамме, но есть одна, та, что оттенена лунным светом и пропитана ночным туманом. Этот шедевр моего воображения, не покидающий меня уже много лет. Стройный стан, во мраке сумерек, чёрные, спадающие как шелк, на плечи волосы. Белоснежная под лунным светом кожа, волнующий сердце взгляд, темно-синих страстных глаз. Он идёт мне на встречу, кожаный плащ развивается по ветру. Он приближался и, я всё больше влюблялась в него, в тот облик идущий камне на встречу. Я так долго ждала этого. От понимания, что он все-таки вампир, я растерялась и решила бежать что есть мочи. Оглядываюсь, мечусь по сторонам. Впереди огромное поле, позади страшный лес. Бежать по полю слишком опасно, у вампира есть крылья. Кидаюсь под покров деревьев и, лес поглощает меня. Тропинка, по которой я бежала, скрылась из виду, деревья будто сомкнулись. В кромешной тьме небыло видно дальне своей руки. Я села у подножья дерева и накрыла голову руками. Меньше всего я ожидала, что убегу как трусиха. Мною владел страх перед неизвестностью, что будет дальше? Сзади раздалось потрескивание веток и, вот уже кто-то шептал у меня за спиной,- Иди камне... Сердце забилось в самый дальний и тёмный уголок моей души, как выстрелянная пуля я бросилась бежать, Земля, будто уходила из-под ног и вскоре я упала, потеряв сознание. Очнулась я утром в своей постели и подумала, что это был сон, по крайней мере, хотела этому верить. Окинув себя глазами, замечаю царапины и шрамы и с ужасом понимаю, что это было на иву. Я вышла на террасу заварить кофе, и обнаружила письмо:

Дамы и Господа!

В этих лекциях мышление — это не мышление каких-то людей и не их мышление о мышлении. Я не противопоставляю себя им как знающий о мышлении противопоставляет себя тем, кто просто мыслит (что это такое «просто мыслить» — по-моему, пока еще никому неизвестно). Ибо человек не «производитель мышления», не субъект мыслепорождающей (ноэзогенной) деятельности. Антропоцентризм столь же неуместен в философии мышления как теоцентризм.

Начинать лекции о своей философии с определения философии вообще — неинтересно. Я лучше начну с моего определения слова «интересно». Интересно — это то, что раздражает мысль, вашу, мою, вот здесь, сейчас, а не останавливает мышление, не дает мысли остаться в привычных клише историко-философских, лингвистических, культурно-исторических или каких угодно еще концепций или идеологических конструкций. Интересное склоняет слушающего, видящего или читающего к забвению его убеждений. Так, например, утверждать о философии, что она «отприродна человеку», столь же неинтересно, как утверждать, что философия необходима или бесполезна. То же самое можно сказать и о философе. Интересное для меня то, что изменяет тенденцию мышления в отношении мыслимых

 

 

им объектов: так объект А, только что мыслимый как А, сейчас мыслится как В. Но это не всё! В «как интересно!» содержится тенденция мышления к движению не только от одного объекта к другому, но и к движению, пределом которого будет исчезновение из мышления всех его объектов — останутся одни «как».

Читая вам лекции, я говорю от себя или, если хотите, о себе. Но это имеет смысл только как оговорка к тому, что за этим последует. Для меня трансцендентальное единство философа и его философии — не метафора и не убеждение, а желание. Именно поэтому серьезно относящийся к себе человек — не философ «по определению». Желание философствовать, осознанное и выраженное (иначе как мы могли бы сейчас об этом рассуждать!), — не жизненная установка: просто раз уж так случилось, то и жизнь становится такой, из чего, однако, никак не следует, что философствование — для жизни, моей или чьей угодно. Оно может быть о жизни, как и о чем угодно другом, но никак не «для». Отсюда — философская бессмысленность приложения философии к жизни. Прикладная философия — не дело философа. Философ применяет мышление к мышлению.

Еще оговорка. В этих лекциях не будет критики других философов. Если я говорю, например, что Жак Деррида, как философ, мне неинтересен, то это не значит, что он неинтересный философ; просто мне неинтересно о нем думать. Трансцендентальное единство философа и его философии предполагает полную откровенность философа в том, о чем он говорит как философ. Но это никак не равноценно его убеждению в

 

 

истинности его философии или утверждению им какой-то истины вне себя и своей философии, то есть это никак не критика (даже и не самокритика, если уж на то пошло).

И, наконец, третья оговорка. В лекциях будет очень мало ссылок и примеров. Дело здесь не только в недостатке эрудиции и не в лени, и не в том, что часто бывает утомительно отклоняться от основной линии рассуждения и без того довольно зигзагообразной. Ссылка на что угодно — на автора, идею или обстоятельство - для меня конкретная точка другого мышления в моем «поле темы», так сказать. Ссылка может быть и случайной с позиции моего мышления или даже иметь совсем иной смысл с позиции некоторого «третьего» мышления. Отсюда относительная незначимость, редкость, нерегулярность ссылок в этих лекциях. Что касается конкретных примеров, то это совсем другое дело. Цитата (как, например, когда я цитирую буддийские тексты) значима и неслучайна, как то, что уже включено в мое мышление по содержанию. То есть без данного цитируемого текста этого моего мышления могло бы не быть. Или лучше сказать так: данная цитата не обосновывает и не подтверждает мою мысль, а сама ею является. Именно поэтому, с позиции моего мышления, она — неслучайна.

Философствование на первой ступени моего рассуждения — психично. Объясняю: на этой ступени мои «я мыслю», «я думаю», «я предполагаю» и так далее — так же психичны (то есть в такой же мере принадлежат мыслимой целостности психофизиологического организма с его мотивационными, целевыми, волитивными, эмоциональными и перцептивными структурами), как мои «я

 

 

страдаю», «я в отчаянии», «я наслаждаюсь». Но уже на следующей, собственно феноменологической ступени философствование для меня не психично, ибо здесь оно будет принадлежать уровню сознания. На уровне сознания это мое «философствование как философствование» вычленяет и формулирует психику (а иногда и себя самое как психику), а не наоборот. Поэтому здесь философствование не может быть выведено ни из страдания, ни из отчаяния, ни из какой-либо нужды, ни из радости, сформулированных в терминах психологии. Равным образом его было бы невозможно «поместить» ни вверху, ни внизу, ни в середине того, что мы называем человеческой жизнью или природой. Тогда, например, думая о сомнении, страхе и удивлении, только как о состояниях сознания, а не психических состояниях, логично было бы считать их своего рода началами философствования. Здесь не-психичность этих состояний равноценна их не-природности и вне-жизненности.

Дамы и Господа! Предмет этих лекций — обсервационная философия, то есть философия, занимающаяся наблюдением мышления. Точнее, наблюдением чего бы то ни было как мышления. Еще точнее, что бы она ни наблюдала, она это наблюдает как мышление. Замечу с самого начала, — из сказанного никак не вытекает, что эта философия наблюдает или может наблюдать всё, но всё, что она наблюдает (исходя из только что сказанного о наблюдении), здесь уже считается мышлением. Повторяю, считается, а не «есть», и уж ни в коем случае не «становится» — здесь надо быть крайне внимательным к языку. В нашем подходе объект наблюдения не может

 

 

быть самим мышлением, потому что мышление вторично по отношению к рефлексии, о чем речь пойдет ниже. Но объект наблюдения не может и стать мышлением в наблюдении, поскольку рефлексивная процедура «превращения» чего-либо в мышление не может быть сформулирована, во всяком случае, мной и сейчас. Так что, если вы меня спросите, понимаю ли я, что такое мышление, даже не «как таковое», а просто в смысле слова «мышление» в повседневном естественном языке, то ответ будет определенно - нет. И вас прошу пока воздержаться от понимания, что такое мышление. Пусть это будет началом нашего с вами философствования.

Говоря о мышлении (или думании), мысли, сознании и некоторых других понятиях и употребляя слова, которые эти понятия обозначают, я знаю, о чем говорю. Но тут надо пояснить: только что сказанная мной фраза «я знаю, о чем я говорю, когда говорю о мышлении», будет значить «я знаю, что я думаю о мышлении». Это, однако, никак не предполагает, что я знаю какую-то истину о мышлении. Ведь такая истина, если она вообще возможна, неизбежно окажется либо истиной о содержании, то есть объекте мышления, либо истиной о каком-то факте или феномене, лежащем вне мышления, к которому последнее могло бы быть редуцировано в порядке неизвестной мне процедуры или из которого оно могло бы быть выведено как частный случай применения какого-то неизвестного мне правила. Но такой факт или феномен не может принадлежать предмету обсервационной философии. Скорее он мог бы войти в предмет возможной теории мышления. Однако сказанное сейчас о знании никак не

 

 

относится к тому, что я называю словом «понимание» и от которого я (говоря о понимании мышления) только что вас просил воздержаться. Мы еще вернемся к пониманию. Сейчас будет достаточно сказать, что как понятие оно предполагает особую интенцию, которую понятие знания не предполагает и которая гораздо субъективнее интенции знания. Говоря феноменологически, понимание может быть выведено из такой специфической ситуации, которая его требует как чего-то дополнительного в отношении уже имеющегося в данной ситуации знания (включая знание и о самой этой ситуации). Но что же тогда я знаю о мышлении, точнее, думаю о нем, говоря с вами?

Дамы и Господа! Думать о мышлении очень трудно. Так, например, перестаньте сейчас на минуту или две меня слушать и попытайтесь думать о вашем мышлении. Прося вас об этом, я не имею в виду, что слушая меня, вы не думаете. Совсем напротив, я готов предположить, что вы думаете о том, что я говорю, и то, что вы слышите, является объектом вашего мышления. Прося вас попытаться думать о вашем мышлении, я просто предлагаю сменить объект вашего мышления. Фактически любая попытка думать о своем (вашем, моем) думании есть попытка смены объекта мышления. Что казалось бы проще! На деле оказывается, что сделать это почти невозможно. Почему? Этому есть несколько объяснений. Начну с самого простого. Я думаю о чем-то, потом о чем-то другом, потом пытаюсь думать о моем думании — не получается. Не оттого ли, что, в отличие от мышления о других объектах, мышление о мышлении — не спонтанно par excellence. Даже

 

 

когда объект мышления очень сложен и трудно представим, мышление о нем может совершаться — пусть с большим трудом и усилием, — но в общем в том же порядке, в каком происходит мышление об объектах менее сложных и абстрактных. То есть оно происходит в порядке, который можно было бы условно назвать «психологическим», в порядке, включающем в себя и спонтанность. Однако сказать, что мышление о мышлении не может быть спонтанным, непроизвольным — это не сказать ничего определенного о такого рода мышлении, ибо сама задача здесь опять же формулируется психологически, то есть в терминах мышления как объекта, а не в терминах мышления, мыслящего о мышлении как объекте.

Кроме того, мыслить о мышлении очень трудно потому, что «думать», «мыслить» или любой их эквивалент, синоним или субститут в любом из известных нам естественных языков будет обозначать нечто вроде универсального «психологического глагола» (выражение Витгенштейна), универсального из-за полной семантической неопределенности того, на что направлено действие, обозначенное этим глаголом, то есть содержания самого понятия «мыслить» (которое может быть чем угодно в отличие, скажем, от содержания таких глаголов, как «видеть» или «слышать», по своему значению предполагающих содержание — только «видимые» или «слышимые» объекты). «Мыслить» — универсально также вследствие полной прагматической неопределенности употребления этого слова. О слове «мыслить» можно сказать, что оно не отмечено, не «маркировано», так сказать, контекстом своего употребления, хотя само может этот контекст

 

 

маркировать. И, наконец, думать о своем думании столь трудно еще и потому, что мыслящему о себе мышлению будет необходимо снова и снова отделять себя от других своих объектов в качестве объекта особого рода; спонтанный переход мышления с какого бы то ни было объекта на этот объект представляется, как об этом уже говорилось выше, весьма маловероятным (но никак не невозможным).

Привычный субъективно-эмпирический подход к мышлению оказывается здесь недостаточным. В самом деле, когда я говорю «я мыслю о своем мышлении», то фактически я мыслю о себе, мыслящем о том-то и том-то. Иначе говоря, предаюсь наибанальнейшему самонаблюдению. Последнее остается популярной литературно-психологической фикцией, поскольку «самонаблюдающий» не может наблюдать свое мышление, наблюдая себя. Оттого-то нам и приходится искать путь к другому наблюдению, объектом которого будет мышление, абстрагированное как от своих объектов, так и от мыслящего. В такого рода наблюдении мы не будем исходить ни из натурно-психологических предпосылок относительно мышления, ни из предпосылок, в которых мышлению изначально приписывается онтологический статус. Поэтому, я думаю, было бы гораздо интереснее начинать наше понимание наблюдения мышления не с мышления, а с наблюдения.

Ведь само название данной философии — обсервационная («наблюдательная») — означает не какая это философия, а о чем она. Наблюдение (от лат. observatio) — ее предмет, а не метод; здесь

 

 

оно — понятие онтологическое, а не эпистемологическое. Тогда попробуем исходить из предпосылки, что просто нечто устроено как то, что наблюдается и наблюдает. Но так устроено именно нечто, а не мир. И не всё. Эта предпосылка будет здесь фигурировать как Постулат Наблюдения. Но важно понять, что «онтологический фокус», так сказать, здесь — не в «нечто», а в «устроено».

Теперь о языке обсервационной философии. У философии вообще нет своего языка. Язык есть у философствующего. В этом я вижу одно из главных отличий философии от науки. Метаязык философии — такая же популярная фикция, как, скажем, «язык описания мира». Ведь языка описания мира не может быть просто потому, что нет одного для всего мира естественного языка, который мог бы употребляться для описания мира как одного объекта наблюдения. Такая позиция приглашает к особого рода риторике. В этих лекциях метафоры и риторические фигуры нередко заменяют специальные термины. Оттого последних здесь так мало, хотя я их вообще не люблю. Так, например, здесь «наблюдение» — не термин, а обыкновенное слово, которое обретает специальный терминологический смысл только когда речь идет о «наблюдении чего-то как мышления». В то же время, «другое», «другой» являются в обсервационной философии специальными терминами par excellence, поскольку употребляются только в смысле «другое мышление», «другой мыслящий».

Но что же такое все-таки «нечто» в нашем Постулате Наблюдения? Вопрос преждевременен, потому что за «нечто» еще будет борьба с языком. Не с языком философии или чего угодно

 

 

маркировать. И, наконец, думать о своем думании столь трудно еще и потому, что мыслящему о себе мышлению будет необходимо снова и снова отделять себя от других своих объектов в качестве объекта особого рода; спонтанный переход мышления с какого бы то ни было объекта на этот объект представляется, как об этом уже говорилось выше, весьма маловероятным (но никак не невозможным).

Привычный субъективно-эмпирический подход к мышлению оказывается здесь недостаточным. В самом деле, когда я говорю «я мыслю о своем мышлении», то фактически я мыслю о себе, мыслящем о том-то и том-то. Иначе говоря, предаюсь наибанальнейшему самонаблюдению. Последнее остается популярной литературно-психологической фикцией, поскольку «самонаблюдающий» не может наблюдать свое мышление, наблюдая себя. Оттого-то нам и приходится искать путь к другому наблюдению, объектом которого будет мышление, абстрагированное как от своих объектов, так и от мыслящего. В такого рода наблюдении мы не будем исходить ни из натурно-психологических предпосылок относительно мышления, ни из предпосылок, в которых мышлению изначально приписывается онтологический статус. Поэтому, я думаю, было бы гораздо интереснее начинать наше понимание наблюдения мышления не с мышления, а с наблюдения.

Ведь само название данной философии — обсервационная («наблюдательная») — означает не какая это философия, а о чем она. Наблюдение (от лат. observatio) — ее предмет, а не метод; здесь

 

 

оно — понятие онтологическое, а не эпистемологическое. Тогда попробуем исходить из предпосылки, что просто нечто устроено как то, что наблюдается и наблюдает. Но так устроено именно нечто, а не мир. И не всё. Эта предпосылка будет здесь фигурировать как Постулат Наблюдения. Но важно понять, что «онтологический фокус», так сказать, здесь — не в «нечто», а в «устроено».

Теперь о языке обсервационной философии. У философии вообще нет своего языка. Язык есть у философствующего. В этом я вижу одно из главных отличий философии от науки. Метаязык философии — такая же популярная фикция, как, скажем, «язык описания мира». Ведь языка описания мира не может быть просто потому, что нет одного для всего мира естественного языка, который мог бы употребляться для описания мира как одного объекта наблюдения. Такая позиция приглашает к особого рода риторике. В этих лекциях метафоры и риторические фигуры нередко заменяют специальные термины. Оттого последних здесь так мало, хотя я их вообще не люблю. Так, например, здесь «наблюдение» — не термин, а обыкновенное слово, которое обретает специальный терминологический смысл только когда речь идет о «наблюдении чего-то как мышления». В то же время, «другое», «другой» являются в обсервационной философии специальными терминами par excellence, поскольку употребляются только в смысле «другое мышление», «другой мыслящий».

Но что же такое все-таки «нечто» в нашем Постулате Наблюдения? Вопрос преждевременен, потому что за «нечто» еще будет борьба с языком. Не с языком философии или чего угодно

 

 

еще, а со своим, моим (русским в данном случае) собственным языком. Без этой борьбы нет ни романа, ни рассказа, ни лекции, ни даже разговора настоящего. [Витгенштейн на гребне первой волны логико-лингвистического оптимизма мог еще считать, что с языком «все в порядке»: не знаешь слова, посмотри в словаре. Ну, а уж если непорядок какой случится, тогда... «следует молчать». Отсюда — его языковые игры вместо борьбы с языком.] Тогда моим ответом на вопрос «что такое «нечто» в Постулате Наблюдения?», будет: «я не знаю». Не слово «нечто» не знаю, а то, что оно здесь обозначает. Иначе говоря, не знаю вещи, этим словом обозначенной. Как не знаю и «вещи», обозначенной в моем ответе словом «я». Рассуждая строго буддистически, в моем ответе не будет «ни знания, ни не-знания» (цитата из «Сердцевинной Сутры»). Последнее рассуждение — не эпистемологический ход, а расширение онтологической позиции Постулата Наблюдения. Давайте считать, что ответ на вопрос о «нечто» может прийти только из такого «места», где нет мысли о «я». Но в языке (борьба с языком продолжается) для обозначения такого места я нахожу только одно слово — ничто. [Это предваряет то, о чем мы будем говорить в конце третьей лекции, рассуждая о позициях («точках») наблюдения объектов как позициях, с которых наблюдается ничто.] Более развёрнутым ответом на вопрос о «нечто» Постулата Наблюдения будет: нечто — это объект такого мышления, в котором нет мыслящего об этом объекте. Точнее говоря, такого мышления, которое не включает в себя не только мысли о конкретном мыслящем «я», но и мысли о мыслящем вообще. Добавлю, что сейчас, то есть на данном «витке»

 

 

нашего рассуждения, нас не интересует, есть ли или может ли вообще быть такое мышление, поскольку, повторяю, в обсервационной философии наблюдается не мышление как объект, а объект как мышление.

Пока же, как с субъективно-эмпирической точки зрения, так и с точки зрения «науки психологии», такого рода мышление остается очень сомнительным допущением.

Теперь спросим: а что же тогда будет означать слово «устроено» Постулата Наблюдения? В нашем рассуждении это слово означает фундаментальное условие наблюдения и одновременно ограничивающее условие (ведь наблюдается не всё и не везде). Я вообще думаю, что понятие онтологии или онтологичности необходимо включает в себя некоторую конкретизацию; «онтологическое» не означает «универсальное», онтология не представима как безбрежная ни в отношении времени, ни в отношении пространства. В Постулате Наблюдения я исхожу из того, что мышление как эмпирически представимое — а не понятое — предполагает как внешнее ему время, когда оно происходит, так и «внутреннее», собственное, так сказать, время его протекания. Постулат Наблюдения можно рассматривать как обобщение задним числом опыта наблюдения объекта как мышления, в котором наблюдатель абстрагировался от времени мышления при наблюдении данного объекта. Объект здесь мыслится как нечто чисто пространственное, так же как и позиция, с которой этот объект наблюдается. Строго говоря, психология — это наука, изучающая психические феномены как процессы, протекающие во времени. Тогда как в обсервационной философии

 

 

сам факт наблюдения какого-либо психического феномена (включая и мышление как один из таких феноменов) как мышления тем самым исключает этот феномен из времени и, таким образом, его «депсихологизирует». Я не уверен, что теория мышления придет из философии, но абсолютно уверен, что она никогда не придет из психологии.

Эти лекции — для непосвященных, одним из которых являюсь я. Посвящать может только тот, кто сам посвящен другим, тоже посвященным, чего в данном случае или, как говорил Пастернак, «при данной обстановке» просто не было. А что было? — Случай. Случай — не посвящение, но он может стать одним из условий философствования, войти, так сказать, в обстановку, при которой ты можешь начать философствовать, если захочешь, конечно. Тогда «можешь» будет другим случаем, «захочешь» — третьим и так далее. Значит карты легли как надо, идет игра. Но есть еще и игрок. Тот, кто может хотеть и мыслить. Забегая вперед, скажу, что в обсервационной философии он - не абсолютный субъект своего мышления, не «единственный со своим достоянием» Макса Штирнера, не «я», противостоящее миру фактов, обозначенных словами и предложениями естественного языка, как у Витгенштейна «Трактата». Иначе говоря, он — не личность. Он — то место, та позиция, с которой какие-то объекты (и он сам как один из этих объектов) могут наблюдаться как личность. [Замечу, опять же забегая вперед, что здесь «наблюдается как» — это термин, обозначающий одну из важнейших операций обсервационной философии.] Но что же тогда «он», уже определенный (точнее, указанный)

 

 

нами как «место» и «позиция»? Пока ограничусь тем, что скажу: в обсервационной философии «он» — это сознание, которое фигурирует вместе с этой позицией. Может быть, лучше было бы представить позицию и сознание как два аспекта той, пока еще (то есть в ходе нашего вводного рассуждения) непредставимой «вещи», сейчас условно обозначенной словом «он»? И опять же, в данном случае это «он», а не «я» фигурирует как условное обозначение для наблюдающего сознания вместе с его позицией. Но почему «он»? И что такое сознание?

Говоря о сознании, я, конечно, мог бы, как и в случае с мышлением, предложить временно воздержаться от его понимания. Однако, здесь мышление и сознание различны прежде всего по способу введения: мышление вводится в отношении объекта наблюдения, а сознание вводится как наблюдающее или даже как «наблюдающий». Мы еще не знаем, как он наблюдает, но раз есть наблюдение и его объект, который видим (мыслим) вами, то есть и некоторая возможность того, что (кто?) его наблюдает. Попробуйте, читая книгу, понять читающего. Не автора, не себя самого как ее конкретного читателя, а другого читающего; понять его так, как он мог бы быть понят на основании вашего чтения книги. «Читающий книгу» — это приблизительная метафора сознания, не более того, но в ней намечаются какие-то линии конкретизации нашего понимания сознания. Так, например, нам уже понятно (именно «понятно», потому что знать этого мы не можем), что «читающий книгу» не обязательно конкретизируется в индивидуальном субъекте, в принципе даже наоборот — вполне возможна ситуация, когда вы —

 

 

единственный читатель книги или когда у нее вообще не было читателей и не будет, если вы, открыв книгу, тут же ее отложите навсегда. Но из этой же ситуации следует — нет, не следует, а уже в ней есть: то, что книгу читает — это его, другого читающего, сознание, которое уже есть в книге, точнее, которым книга и является нам, пытающимся понять другого читающего как сознание. То есть не книгу мы понимаем через читающего, а его — через книгу. Читая книгу, мы понимаем (именно «понимаем», а не предполагаем, потому что предполагать относительно любого текста можно все, что угодно), что другой читающий знает язык. Не язык данной книги (в том смысле, в каком мы говорим «язык романа Толстого «Война и мир» или «язык Толстого»), а весь язык, на котором эта книга написана (в данном случае — русский). Разумеется, лингвистически это очень сильная гипотеза, но «весь язык» — это понятие не лингвистическое, а относящееся к теории (точнее будет сказать, к метатеории) сознания, в смысле которой это — не гипотеза, а вариант понимания. Однако «читающий книгу» — это не только «весь язык», но и неизвестная нам, хотя и определенная на каждый данный момент сумма всех возможных содержаний и способов чтения. Более того, «весь язык» оказывается в «читающем книгу» одним из этих содержаний. [Как и само выражение «знать язык» предполагает язык содержанием знания. В этом, опять же, отличие метатеории сознания от практически любой теории языка.]

Теперь я возвращаюсь ко второму вопросу: почему «читающий книгу» — это «он», а не я, сейчас читающий эту книгу для того, чтобы понять

 

 

его, а не себя? Чтобы ответить на этот вопрос, позволю себе маленький историко-философский экскурс. Где-то в промежутке между шестым и четвертым веком до нашей эры индийские мыслители совершили огромную работу по анализу психики человека. Можно предположить, что первоначально этот анализ имел своей целью отделить в объекте рассмотрения психику от того (на санскрите tad), что есть сущее (sat), не подверженное трансформациям, вечное (nitya), само (ātman); от того, что само не может быть расчленено, анализировано. Отделенная от этого сущего психика анализировалась в своих состояниях, активностях, модификациях и модальностях, что затем и привело к созданию первых собственно психологических учений в истории человечества. Но что было в этом анализе тем, что я назвал сейчас «объектом рассмотрения»? — Им безусловно было «я», сначала считавшееся отделенным от атмана субъектом психики, потом в одних учениях превратившееся едва ли не в синоним слова «психика» (manas), а в других — в одну из модальностей последней. Исходя из употреблений слова «психика» в различных древнеиндийских контекстах, можно утверждать, что в них всех «я» всегда психично. Обсервационная философия — не психология прежде всего потому, что она не «эго-логия» (и не «атмано-логия», то есть не метафизика в классическом древнеиндийском смысле этого слова). В отличие от «я», то, что я здесь называю «он», — не субъект психики и не натурный объект психологического анализа. Поэтому когда я говорю (как в начале лекции) — «он может философствовать, если захочет...», то здесь «хочет» будет столь же не-психологическим

 

 

 

 

таких объектов. Что касается «чистой манеры выражения», то она здесь служит как бы низшим пределом, «минимумом» отношения мысли и слова, максимумом которого была бы их полная тождественность. [В качестве случая такой тождественности можно указать на любой священный текст (или фрагмент священного текста), взятый в его звуковой или зрительной форме.]

He-мыслимость не-мыслимых объектов устанавливается в порядке дальнейшего рассмотрения рефлексивной процедуры, уже включенной в наблюдение и этим, как уже было сказано, лишенной ее актуальной рефлексивности. Точнее, в наблюдении чего угодно как мышления формулируется позиция, неизбежно квази-онтологическая, с точки зрения которой устанавливается иерархическая классификация объектов мышления, в которой сама эта позиция будет фигурировать как высший уровень.

Один из случаев такой классификации мы находим в буддийской философии мышления абхидхарме, где — если представить ее себе в очень упрощенном виде — все объекты подразделяются на четыре класса:

α объекты (мыслимые как объекты) восприятия органами чувств;

β объекты (мыслимые как объекты) умопостижения;

γ объекты (мыслимые как объекты) йогического (трансцендентального) умопостижения;

δ не-мыслимые объекты.

В конце концов, если совсем упростить проблему, все сводится к вопросу — что мыслит о чем? Так, в α мышление мыслит о чувственно

 

 

воспринимаемых объектах (напомним, что в философии абхидхармы каждому из пяти чувственных восприятий соответствует особое мышление), но не мыслит самое себя, то есть нерефлексивно по преимуществу. В β мышление мыслит о чувственных восприятиях и их объектах и об объектах ума (ум — шестой орган восприятия практически в любой древнеиндийской философии), но не мыслит о самом себе как «чистом» умопостижении, абстрагированном от своих объектов. Каждый из этих классов одновременно понимается как уровень и как позиция, с точки зрения которой мыслится (постигается) как он caм, так и три других класса.

Йогическое (трансцендентальное) умопостижение γ мыслит о всех (в принципе) объектах α и β, о мышлениях α и β, а также о самом себе, но уже как о «чистом» умопостижении, лишенном какой бы то ни было чувственной и умственной основы. О всех этих объектах оно может мыслить как об имеющихся или не-имеющихся, воспринимаемых или не-воспринимаемых, мыслимых или не-мыслимых. Строго говоря, только с точки зрения γ можно говорить о мыслимости или немыслимости объектов, и приведенная классификация — это классификация с позиции γ.

Относительно не-мыслимости в δ можно сказать только то, что не-мыслимые объекты могут «мыслиться» в йогическом трансцендентальном умопостижении γ, но чисто лингвистически, в порядке опять же «манеры высказывания». Это так не только потому, что говорить о не-мыслимых объектах как о «существующих» невозможно с позиции γ, а потому, что здесь нет ничего, что может (или не может) о них мыслить. Именно

 

 

поэтому о не-мыслимых объектах говорится в текстах буддийской школы Праджняпарамита, что они — «не-объекты не-мышления», одним из которых, как нам уже известно из приведенного выше пассажа, является и мышление.

Три момента этой иерархической классификации нуждаются в разъяснении. Первый момент: рефлексия в том смысле, в каком она вводится в обсервационной философии (то есть как мышление о мышлении), в этой классификации не фигурирует как то, из чего выводится факт мышления (то есть мышление как наблюдаемый объект). Рефлексия остается на уровне умопостижения β в качестве одного из случаев объектного мышления («квази-рефлексия»). Второй момент: сама эта иерархическая классификация — не эпистемологическая, а опять же квази-онтологическая; классифицируются не объекты знания, а объекты мышления (и различные мышления как объекты). Третий момент: немыслимые объекты δ на самом деле находятся вне этой классификации, хотя и устанавливаются с позиции уровня γ трансцендентального умопостижения; строго говоря, уровень δ не есть позиция. Но можно ли из факта мышления с позиции γ о не-мыслимых объектах δ сделать вывод, что эти объекты как-то соотносятся с уровнем γ (а через γ с уровнями β и α) по мышлению о не-мыслимых объектах?

Разумеется, с точки зрения буддийской философии ответом на этот вопрос может быть только «нет». Я думаю, однако, что возможно несколько разных «нет», различающихся по позициям, каждая из которых будет предполагать свои квази-онтологические предпосылки.

 

 

Рассмотрим три наиболее общих случая. В первом случае «нет» — потому, что «не-мыслимое» фигурирует как чисто условное обозначение того, что не имеет своего смысла. Предпосылкой здесь будет идея о мыслимом мире: ведь где нет мысли, там не может быть и того, о чем она (то есть не будет ничего или, скажем, мира!). Если так, то «мир не имеет места», потому что нет места. Во втором случае ответ будет «нет» потому, что сам вопрос мог бы быть понят как подразумевающий сущностность (или бытийственность) мира или мышления о нем, или чего бы то ни было еще, но такое понимание вошло бы в явное противоречие с анти-онтологическим постулатом буддийской философии о бессущностности всех дхарм, то есть всего мыслимого и мыслящего.

Третий случай, когда ответом будет «нет», особенно для нас интересен, ибо в нем отвечающий будет исходить из постулата о каком-то «бытии/ не-бытии» («мышлении/не-мышлении»?), никак не пересекающемся ни с каким другим бытием или мышлением. Разумеется, здесь само «нет», как и во втором случае, — чисто номинально, но во втором случае буддийский анти-онтологический постулат будет иметь силу только в отношении мыслимого, а в третьем случае не-мыслимое будет постулироваться абсолютно позитивно. Мне представляется, что в истории философии, да и в «истории» известного нам мышления вообще (если о последнем имеет смысл говорить исторически, что весьма сомнительно), это был первый случай, когда «мыслимое» и «не-мыслимое» постулировались как два несвязанных друг с другом мира.

 

 

Позиция трансцендентального умопостижения γ может быть представлена как своего рода «йогический анализ» позиции рефлексии. В обеих позициях (если можно говорить о позиции рефлексии как об одной позиции) объекты мышления мыслятся как уже мыслимые, включая сюда и само мыслящее мышление. В обеих позициях объективация мышления превращает мышление либо в «идею» мышления, либо в «вещь» (то есть в объект йогического созерцания), тем самым лишая мышление его натурных (психологических) характеристик. Однако между ними существует и одно важное различие. В трансцендентальном умопостижении буддийской йоги йогическое мышление — одно, то есть здесь совершенно не важно, какое оно, чье и о чем.

Как объект йогическое мышление деперсонализировано и деантропологизировано и не приписывается ни «я», ни «человеку». «Человек» и «я» в буддийской, как и в обсервационной философии — это разные случаи мышления. Но само мышление — не случай.

 

 

В начале была Мысль! Все в мире создано из энергии мысли. Любая идея, любой предмет, прежде чем обрести форму, появляются вначале в виде мысли.

Мысль - это энергия. То, о чем мы думаем, еще называют мыслеобразами.

Мы извлекаем энергию отовсюду. Когда мы едим, то извлекаем энергию, чтобы питать наши клетки. Мы вдыхаем воздух и через дыхание получаем энергию солнца, планет, растений и всего живого. Когда мы о чем-то усиленно и продолжительно думаем, то большое количество энергии и информации накапливается в наших мыслеобразах.

Наступает момент, когда количество энергии достигает критической массы, мыслеобразы начинают жить своей жизнью, притягивая события и обстоятельства, о которых мы думали, мечтали или, наоборот, которых опасались. Мыслеобразы реализуют программу, заложенную в них нашими мыслями, и эта программа ведет нас за собой. Как по волшебству открываются пути и возможности для реализации наших планов.

Чем больше энергии мы заложили в мыслеобраз, тем активнее и точнее он будет реализовываться.
Энергия мысли может созидать, а может и разрушать.

Полное Имя: Marshall Bruce Mathers III
Известен как: Eminem, Slim Shady, M&M
Родился: 17 октября 1972, Канзас Сити/Миссури/США
Знак зодиака: Весы
Школа: Средняя школа им.Линкольна в Уоррене (фото)
Любимая напиток: Mountain Dew
Любимый фильм: Матрица
Лейблы: Bassmint, Aftermath, Interscope, Shady
Род Деятельности: Рэппер, Продюссер, Актер
Оффициальный Вебсайт: www.Eminem.com
Любимые артисты: Tupac, LL Cool J, Beastie Boys, DMX, Royce Da 5'9, Naughty By Nature, Nas
Другое: Обладаетель премий Оскар и Гремми, попал в книгу рекордов Гинесса как самый быстро-продаваемый рэппер, продал более 10.000.000 дисков по всему миру

Биография: Эминем, урожденный Маршалл Мэтерс III, появился на свет в маленьком городке Канзас Сити, штате Миссури, 17 октября 1972 года в не слишком благополучной семье. Его отец и мать были участниками шоу-группы, дающей представления по кабакам вдоль границ штата. Однако после рождения Маршала они недолго прожили вместе - спустя пять или шесть месяцев, отец собрал пожитки и ушел из семьи.
Его мать Дэбби не могла усидеть на одном месте, и детство Маршала прошло в трейлере в бесконечных путешествиях от Миссури до Мичигана. Разумеется, при таком образе жизни он не имел никакой возможности обзавестись друзьями и нормально ходить в школу. Единственным другом его был дядя Ронни, который и познакомил его с хип-хопом: Эминем вспоминает, что первой услышанной им рэп-пластинкой была "Rhyme Pays" Айс-Ти, которую дядя подарил ему в 1987 году. Тогда подросток и решил, что неплохо бы стать рэппером.
Когда мальчику исполнилось двенадцать, мамаша решила угомониться и осела в Детройте - в черном квартале, где, по воспоминаниям Эминема, кроме них троих (в 1986 году у него родился брат Натан) были еще только двое белых - пара сумасшедших байкеров по соседству.
Я безразлична к цвету кожи, - объясняла свой выбор места жительства мама. - А вот подростки в квартале причиняли нам неприятности, - простодушно добавляла она.
Неприятности были такого рода:
Как-то я возвращался домой от друга, - вспоминает Эминем. - Тут мимо меня проехали трое черных парней в машине. Показали мне палец, я им - в ответ, ну и вроде все. Но они остановили машину... Один подошел, двинул мне по лицу так, что я упал. Потом он вытащил пушку. Я буквально выскочил из кроссовок. Я думал, им нужны кроссовки. Но кроссовки им были не нужны: вернувшись на другой день, Маршал нашел их на том же месте, влипшими в грязь.
В школе, состоящей по преимуществу из черных подростков, неприятностей тоже хватало. Одной из первых песен, написанных Эминемом, была "Brain Damage" - "Повреждение мозга". Целиком автобиографичная, она рассказывала о его взаимоотношениях со своим главным врагом, подростком двумя классами старше по имени ДиАнджело Бейли.
Я был в четвертом, а он в шестом, - вспоминает Эминем. - Однажды он пришел в туалет, когда я писал. Он ударил меня в спину так, что я упал и облил себя.
В другой раз зимой Эминем посмеялся над одним из юных друзей Бейли. Тогда тот подошел к нему, сбил с ног и стал молотить головой об лед. Когда у Эминема из уха пошла кровь, и он отключился, Бейли испугался и сбежал. Эминем провел в госпитале в коме пять дней.
Именно в школе Эминем начал участвовать в так называемых "битвах" - состязаниях, которые устраивали между собой юные МС. Там он определил себе подходящее прозвище - просто прочитал свои инициалы, записанные как "M&M". С состязаниями у него были проблемы - едва он брался за микрофон, как ему начинали кричать: "Эй ты, белый ублюдок, убирайся играть свой рок-н-ролл!" Спасло его то, что уже к тому времени у него среди черных было несколько верных друзей. Кроме того, трудно было оспаривать его исключительную одаренность - мало кто мог читать рэп так артистично, как он.
Поначалу, - вспоминает Эминем, - люди говорили: "А ты крутой для белого", - и я расценивал это как комплимент. Потом я повзрослел и задумался: "А что, блин, это значит?" Никто не просил, чтобы его рожали, ни у кого не было выбора, какого он будет цвета. И мне пришлось много работать, прежде чем люди перестали замечать мой цвет кожи. И лучшее, что боб мне могли сказать, сказал как-то один дятел в Детройте. Типа того: "Мне насрать, зеленый он или оранжевый, этот чувак крутой!"
Эминем вылетел из девятого класса после пяти пересдач переводных экзаменов. Мама была этим чрезвычайно довольна. Она заявила сыну: "Выметайся на улицу и помоги мне оплачивать счета или же выкину тебя из дома". Эминем отправился работать.
Он был сезонным рабочим, официантом и поваром в ресторане. Владелец ресторана вспоминал, что он был хорошим работником, только беспрерывно читал рэп, пихая в текст все, вплоть до перечисленных в меню блюд. Приходилось кричать ему, чтобы он делал это потише - ресторан был семейным.
В том же возрасте он начал участвовать в более серьезных "битвах" на независимых рэпперских состязаниях. По словам очевидцев, во "фристайле" (т.е. в речевой импровизации) он практически всегда побеждал. Позднее он любил говорить об этом, поскольку не хотел, чтобы его считали "battle MC" - по его мнению, это сужает представления об артисте.
Тогда же он познакомился с будущей матерью своего ребенка, будущей женой и, в некотором роде, лирической героиней своих будущих альбомов Кимберли Скотт. Чуть позже они стали жить вместе в таком же трейлере, как и тот, в котором прошло его детство. В одной из стен жилища долго красовалось отверстие от случайно залетевшей в окно пули. За два года молодой семье пришлось купить четыре телевизора и пять видеомагнитофонов, которые у них регулярно воровали. Хуже всего, что вором был настоящий псих: однажды он явился, когда Ким была одна, и принес бутербродов и ореховое масло, ничего при этом не взяв. Зато в другой - вытащил все, кроме кровати и кушетки, включая одежду и посуду.
В возрасте 19 лет Эминема постигло самое большое горе в жизни: из дробовика застрелился его любимый дядя Ронни. Это было самое тяжелое для него время. Тогда он записал свою пластинку "Infinite", абсолютно несостоятельную и мало кому интересную. Независимая студия, связавшаяся с ним, продала чуть больше 1000, уничтожила остаток тиража и порвала с ним.
У меня совсем не было денег, - вспоминает Эминем, - иногда мои друзья покупали мне одежду.
Последней его надеждой было ежегодное состязание рэпперов - Rap Olympics, проходящее в Лос-Анжелесе. В ночь перед отъездом Эминем явился к дому и обнаружил запертую дверь и записку, что он выселен за неуплату.
Мне пришлось выбить дверь, - рассказывает он. - Мне было некуда больше идти. Не было ни отопления, ни воды, ни электричества. Я поспал на полу, проснулся и поехал в Лос-Анжелес. Я был по уши в дерьме.
Он не выиграл олимпиаду. Его менеджер, Пол Розенберг, вспоминает, что, сидя в зале, он слышал, как черный по соседству орал: "Отдайте приз белому парню! Отдайте приз белому!" По словам Розенберга, было похоже, что Эминем сейчас заплачет.
Однако победа пришла с неожиданной стороны. Эминем разнес по студиям Лос-Анжелеса несколько кассет с записью того, что впоследствии стало "The Real Slim Shady LP". Легенда гласит, что великий Doctor Dre, певец и один из лучших рэп-продюсеров, нашел кассету на полу гаража шефа компании Interscore Джимми Йовина (прим. автора Биографии). Вдвоем они прослушали запись.
За всю мою карьеру, - утверждает Дре, - я не встречал ничего стоящего на демо-кассетах. Когда Джимми проиграл эту, я сказал: "Найдите его немедленно".
"Slim Shady" появился на свет неожиданно. Как-то Эминем практиковался перед зеркалом и пытался римфовать свой псевдоним, но получалось плохо. И тогда он подобрал первое, что крутилось в голове: "Слим Шейди, гнусный ублюдок, темная сторона души Эминема. Это было как озарение.
Слим Шейди - это все те злые мысли, что приходят в мою голову. Вещи, о которых мне не следовало бы думать. По-моему необходимо, чтобы люди могли определить, когда я серьезен, а когда придуриваюсь. Потому что большинство моих песен - смешные. У меня вообще деформированное чувство юмора.
Первый альбом, "The Slim Shady LP" произвел эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, из-за исключительной одаренности мало кому известного исполнителя. Во-вторых, из-за цвета его кожи. И, в-третьих, из-за совершенно экстремального содержания пластинки. Хрупкий беловолосый человек с ярко-голубыми глазами выплевывал в мир абсолютно нецензурный текст чудовищного содержания: истории о насилии, расовой и сексуальной полит-не-корректности, разнузданные мечтания испорченного городского подростка. Больше всего шума наделала песня "97' Bonnie And Clyde" - разговор папы с маленькой дочкой, которую тот просит помочь ему выбросить в реку труп убитой им мамы. Вот небольшой отрывок:
Мама говорит, что хочет показать тебе, как далеко она может плавать. И не переживай по поводу небольшого бо-бо у нее на горле. Это просто маленькая царапина, это совсем не больно. Она просто ужинала, пока ты спала. И пролила кетчуп на майку. Мама имела имя - Ким. Публика была в шоке: этот издевательский текст повествовал о реальных людях. Эминема объявляли дьяволом во плоти, не обращая внимания на тонкость: текст был прочитан не от его лица, а от лица Слима Шейди, позволяющего себе совершать те поступки, о которых обычный человек только мечтает в минуты бешенства. Слим Шейди - американский мистер Хайд, с присущим этой стране размахом.
Эминем стал знаменит и снова столкнулся с проблемой цвета, только теперь с неожиданной стороны: каждый, кто приходил брать у него интервью, первым делом спрашивал, как это он отважился, будучи белым, читать рэп. Очень скоро это его начало бесить. Всю жизнь я имел проблемы с расой, начиная от того места, где я вырос, и заканчивая тем, что я рэппер. Я дошел до точки кипения. Всякий, кто потянет эту карту опять, получит ее обратно в рожу, - заявил он в одном из интервью.
На первый взгляд, может показаться, что после долгого периода жизни в качестве национального меньшинства, у человека развился соответствующий комплекс, но это не совсем так. Просто, узнав о расовых проблемах с неожиданной стороны, Эминем стал болезненно относиться к любому проявлению расизма, особо не утруждаясь политкорректностью.
В каком-то смысле, спустив с цепи все подсознательные страхи и комплексы молодого человека и сделав это с исключительной изобретательностью, Эминем стал голосом своего поколения. По крайней мере, мыслящей его части. Между тем, все не так невинно: по свидетельству очевидцев, на его концертах несовершеннолетняя публика особым ревом одобрения встречает наиболее грязные пассажи. Эминем, однако, отказывается брать на себя ответственность за это.
На моих пластинках есть цензорный гриф, так пусть теперь родители заботятся о своих детях, - рассуждает он. - Те, кто копирует своих кумиров - идиоты. Нормальный человек если и прыгнет с моста, то лишь потому, что он этого захотел, а не потому, что ему в своем рэпе Дре посоветовал. Мнение спорно, но не лицемерно.
Во всех интервью Эминем производит одинаковое впечатление: удивительно вежливый и тихий человек. Его скромность не раз играла с ним злую шутку: свидетели рассказывают о том, как охрана не пускала его в предназначенную для него гримерную, как в ресторане, где он когда-то работал, официантка требовала от него документ, удостоверяющий его возраст, чтобы подать ему спиртное. Самый характерный случай произошел в Сан-Франциско: там, на улице, Эминем нос к носу столкнулся с подростком, который потребовал от него плату за проход по территории. Тот вначале решил, что это шутка, но тут малец достал что-то, похожее на пушку. И тогда "детройтскую шпану" замкнуло: когда его оттащили от подростка, тот был буквально размазан по асфальту.
Свой второй альбом, "The Marshall Mathers LP", Эминем посвятил памяти своего любимого дяди Ронни, но не изменил ни на йоту своего отношения к жизни и материалу. Альбом немедленно попал на первое место в Billboard, потеснив Бритни Спирс (прим. автора Биографии).
В ночь на четвертое июня Эминем с приятелем, которому он сказал, будто бы его жена встречается с каким-то мужчиной, подъехал к стоянке одного из баров города Уоррен, из которого как раз выходила Ким с друзьями. Ким по-дружески обнялась и расцеловалась с неким Джоном Гуэрра, когда к ним подбежал разъяренный Эминем с пистолетом в руке и наставил оружие Гуэрре в лицо, угрожая убить. Произошла короткая схватка, во время которой пистолет упал на землю, его подобрал спутник Эминема и передал подъехавшему патрулю. Пистолет был не заряжен. Полиция арестовала обоих, тут выступила вперед Ким и послала патруль. Они прихватили и ее. Гуэрра немедленно подал в суд. Суд предъявил Эминему обвинение в вооруженном нападении и хранении незарегистрированного оружия. А журналисты изощрялись в предположениях: не собирался ли Эминем сделать искусство реальностью, поскольку на второй его пластинке была песня "Kim" - своего рода пролог к "97' Bonnie And Clyde", чудовищный диалог ссорящихся жены и мужа, полный угроз и истерики.
Ситуация усложнилась еще и тем, что спустя неделю в городской суд Уоррена пришло письмо, в котором неизвестный обещал сжечь весь город, если Эминему не будет вынесен оправдательный приговор. Адвокат Эминема заявил, что его клиент не имеет ничего общего с автором письма. Так действительно ли Эминем, как утверждают недоброжелатели, добивается славы всеми возможными способами? В одном интервью ему задали вопрос: хочет ли он славы?
Будет ли это звучать нормально, если я скажу "нет"? - помявшись, осведомился он. А потом пояснил:
Слава - это не то, чего я ищу. Я хочу, чтобы меня уважали. Но, знаете ли, слава - это то, что приходит в комплекте с уважением. И я согласен на нее, потому что, видите ли, уважением не накормишь мою дочь. Так что пусть будет слава.
И как-то верится, что он не пижонит. Потому что пижоны не выживают в военных условиях - там, где рождается настоящий хип-хоп.
 

38 слушали 0 копий [+ в свой плеер]

22 слушали 0 копий [+ в свой плеер]

Завершила сбор печатей для мед.книжки, осталось сес прослушать и отвалить им 900руб., чтобы они голограмму прилепили.  После можно будет посветить выходные самой себе и начинаниям в ремонте, моей коморки)

Почему ни где не могу отыскать книг Харуки Мураками, хотя бы одну из тех, что я не читала. Пряма напасть. В одной книжной палатке так и спросили, "А хто это" . Так и хотелось сказать"Деревня".