Донецк во времена Майдана.
Юрий Кирпичев



Пять лет назад, в 2013-м, под Новый год вернулся я в Нью-Йорк. Издалека, из Донецка. Нет, не ностальгия повлекла в далекий путь – будь выбор, предпочел бы побывать в любимом Киеве, тем более что там гремел Майдан. Но выбора не было, как и лишнего времени, ехали по делам: продавать последнюю донецкую недвижимость, однушку, оставшуюся от мамы.

Донецк за семь лет нашего отсутствия обзавелся новыми помпезными зданиями и отличным аэропортом. Городской ландшафт заметно изменился, и особенно поразило количество банков, автосалонов и церквей. Кажется, жители города живут лишь затем, чтобы взять ссуду в банке, купить автомобиль и поставить свечку в храме. Кстати, обилие храмов с иголочки в Донбассе это явный признак забуревших бандитов, ибо чуть ли не каждый из «братков», ставших нуворишами и хозяевами жизни, считает долгом построить новый. Грехи искупают или покупают индульгенцию на новые? Улицы пестрили безвкусной, крикливой рекламой в специфическом донецком стиле, ее было больше, чем даже в Америке.

А еще во всех театрах, концертных залах, в филармонии и на корпоративах паслись российские гастролеры. Их было не так много, как в кризисном 2009-м, когда в России резко упали доходы населения, что отразилось на сборах, и в Донбасс валом повалили Башмет и Кобзон, Михалков и Розенбаум, Евтушенко и прочие э… звезды и звездочки, но все же гораздо больше, чем обычно. Неужели их так влечет духовно и ментально близкий край? Лишь Евтушенко мог позволить себе выступить в Харькове и в Одессе. Впрочем, трудно представить себе Михалкова или Кобзона в Киеве даже при Януковиче. Во времена Оранжевой революции я даже вирш написал по этому поводу, в одной из строф которого так и говорится:

В общем, Донбасс это маленькая Россия.
Ну а Россия, конечно, большой Донбасс.

Но и при этом заезжим маэстро приходится учитывать местную специфику. Так, далеко не все дончане могли насладиться русской культурой, ибо даже во время чумы пир не всем по карману. Билеты на вечер, например, Никиты Михалкова в оперном театре стоили 1500–2000 гривен. Это 200-250 долларов, много по здешним меркам. Местные остряки шутили – как на второе пришествие! На встречу с ним донецкая э… «элита» (вчерашние «братки» и соответствующие им супруги) обрядилась в смокинги и бриллианты, и все было комильфо, чинно и благородно, пока сливки общества молчали. Но тут вальяжный Михалков, расчувствовавшись и забыв, что он не в сравнительно культурной Москве, совершил ошибку и предложил задавать вопросы. Хорошо, что мэтр человек опытный, видавший виды, не случайный на сцене и если и был потрясен региональной интеллектуальной мощью, то все же быстро пришел в себя и смог не без урона, но как-то выйти из ситуации.

Юрию Башмету в этом отношении было чуть легче, играть и дирижировать ему мешали лишь не отключенные мобильники местных ценителей прекрасного. Увы, полный зал ценителей набрать не удалось, классика слишком трудна для восприятия «донов», поэтому пришлось приглашать друзей и знакомых – и мудрый маэстро не стал усложнять репертуар, исполнял даже «Happy Birthday» в разных стилях: под Гайдна, а ля Паганини. Хорошо хоть не «Мурку»… Что ж, кто платит, тот и заказывает музыку.

Что же касается Евтушенко, то в том году он уже не приезжал. Во-первых, потому что только что перенес ампутацию ноги. А во-вторых, у него остались плохие воспоминания от Донецка: в 2009-м его выступление во дворце молодежи «Юность» не состоялось. В миллионном и отнюдь не самом бедном городе, где университеты, институты и даже академии ковали новую элиту, на выступление известнейшего поэта, можно сказать, классика, продали всего… десять билетов! Притом, что цена не была заоблачной, как в случае Михалкова или Розенбаума, всего 150–250 гривен, то есть 17–30 долларов. После схожего случая в Одессе Евтушенко заявил, что в Украине половина населения не читает вообще. Но во время Майдана все же поддержал неньку.

Конечно, насчет чтения мэтр сказал в сердцах. Дело не в этом, просто sic transit Gloria mundi, в том числа и слава поэтическая. Вы скажете, что Донецк с его культурой не показатель? Как сказать, до русской оккупации и в нем имелось достаточно ценителей хорошей поэзии. Просто Евтушенко пережил свои стихи, его эпоха закончилась вместе с СССР…

В филармонии как всегда эффектно выступал бард Евгений Фролов, часто посещающий столицу шахтерского края, лирический поэт, житель Крыма и махровый русский националист. Он таки смотрелся в белом офицерском мундире царской гвардии, исполняя русско-патриотические ностальгические романсы. Остальных не упомню, помню только, что было их много. Обычная предновогодняя страда? Чёс, как говорят сами гастролеры? Но такого фейерверка на культурном небосклоне Донецка и Донбасса в целом давно не было.

И вот что подумалось по этому поводу в свете случившегося вскоре нападения России на Украину: похоже, наплыв российских гостей был частью плана идеологической подготовки агрессии. Судя по всему, Путин задумал ее еще летом того года, после визита к Януковичу и сразу начал готовить почву.

Кстати, о храмах, раз уж заговорили об идеологии – известно, что религия одна из составляющих таковой. К сожалению. И стала одним из элементов гибридной и открытой войны против Украины. Во время нашего визита уже достраивали очередную крупную церковь, храм святых Петра и Февронии. Чем она мне, атеисту с детства, интересна? Тем, что расположена через дорогу от СШ-33, моей первой школы. И тем, что во время войны на этом месте был немецкий концлагерь для военнопленных, в котором сидел и мой дядя, морской офицер Николай Кондратьевич Кирпичев. В общем, место для церкви нехорошее.

Как и в случае Спасо-Преображенского кафедрального собора, построенного на месте итальянского военного кладбища. Но дело все же не в месте, а в мерзости попов – собор принадлежит Украинской православной церкви Московского патриархата, то есть является филиалом ФСБ, рычагом российского влияния. Когда весной 2014 года ахметовские братки и завезенные ростовские гопники обрезками металлических труб калечили и убивали дончан, вышедших на проукраинскую демонстрацию, люди пытались спастись в храме, но его попы заперли перед ними двери.

Кстати, взявшись за эту статью, решил я для освежения памяти заглянуть в гугловские карты. Заглянул. Удивился. С большой высоты видны нынешние реалии, хотя бы та же церковь Петра и Февронии. Но стоит спуститься ниже, и картина уходит в прошлое – церкви еще нет, а все уличные надписи на украинском. То есть ныне там настоящий заповедник гоблинов, в котором вот уже пять лет не ступала нога цивилизованного человека – у Гугла остались лишь старые записи. Замороженное время...

Да, пора бы уже о меркантильном. Это кратчайший путь изучения любой местной атмосферы. Не секрет, что именно тогда, когда речь заходит о деньгах, всегда наиболее полно проявляются мнения и настроения. Деньги – отличное зеркало нас самих.

Итак, квартиру мы продали за неплохую цену в $24000 энергичной девушке с греческой фамилией на джи (греки весьма активны вот уже более трех тысяч лет), сумевшей сделать банковскую карьеру в небольшом соседнем городке. Жесткая была девица! Но порядочная. Вот вам доказательство (но сначала оцените местный колорит – если помните, я начал с обилия банков в Донецке): поскольку никто из собравшихся у нотариуса местным банкам не доверял (в том числе и мы), то расчет велся наличными. Для чего мы уединились, точнее, учетверились с риэлторами-секундантами в отдельной комнате и тщательно пересчитали все 240 сотенных зеленых купюр. Так вот, когда не нам, но нашей покупательнице не понравилась одна купюра (привезла их не она, а ее риэлторша), то стремительная как Артемида девица не поленилась вызвать такси, сгонять в банк, в который она перешла работать, и поменять подозрительную зелень на абсолютно доверительную. Н-дас…

Ее папа, толковый строитель (греки и армяне давно понимают толк в этом деле – вспомните Парфенон или Звартноц), воспользовавшись строительным бумом, еще раньше перебрался в Донецк и неплохо там жил и зарабатывал. И знаете, даже как-то неловко стало перед ней, когда мы узнали вскоре, сколь капитально рухнул рынок местной недвижимости после русской оккупации, то есть всего через полгода. Сейчас однушка в том районе стоит не более пары тысяч баксов, но покупателя не найти. Грустно. Но мы не виноваты.

А если по большому счету, то йедем дас зайне! Каждому свое – как говорили предыдущие оккупанты. Дело в том, что покупка оформлялась у нотариуса, в присутствии риэлтеров с обеих сторон, плюс папа покупательницы и еще кто-то, так что собралась немалая компания. И понятное дело, дончан сильно интересовало, как же там, в Америке? Почему все рвутся туда?

Мы с супругой, не педалируя особо заокеанские достижения, честно делились впечатлениями, говорили про жизнь, старались выделить то главное, что отличает американцев от дончан, но вскоре подметили специфическую реакцию слушателей: они понимающе переглядывались и чуть ли не перемигивались, скрывая саркастические улыбки. Мели, Емеля, твоя неделя… Эти опытные дончане прекрасно понимали, что в Донецке жить лучше, чем в Америке, оставляя мысли и мечты о ней на самый крайний случай, но поскольку сделку надо довести до конца, то почему бы и не послушать сказки залетных эмигрантов?

Так что ту девушку мне жаль, но не совсем. И совсем не потому, что она ошиблась с покупкой. А потому, что она до мозга костей была дончанкой. Мало кому удается вырваться из этого заколдованного русского круга. Почему все же жаль? А потому что четыре месяца спустя в Донецк ворвались на Камазах кавказцы и жить там теперь могут только люди, которым некуда деться. Или ментально русские…

Но пора перейти от частностей к обобщениям. Очень многие обитатели моего родного города относились к Майдану с нескрываемой ненавистью: «Мы их кормим, а они дурака валяют» (это притом, что Донбасс выкачивал из бюджета страны гораздо больше, чем вливал в него). «Разогнать к чертовой матери!». «Закатать танками в асфальт!». И даже: «Сбросить на Киев атомную бомбу…» Сейчас я вижу, как они напоминают путинистов и трампистов: малым умом, гнилой моралью и повышенной агрессивностью.

Были однако и вменяемые и было их немало. По подсчетам социологов более половины, около 60%. Но украинофилы, в отличие от русопятов, помiркованi, то есть люди разумные, не крикливые, толерантные. Вот их и было слышно менее. А когда они наконец-то вышли на площадь, было уже поздно. Их было много, но они оказались не готовы к наглой агрессии. Как и вся Украина в целом, включая армию.

Так что летели мы в Нью-Йорк с радостью. Домой! К внукам! В нормальный мир. Но Донецк до сих пор жалко.

Юрий Кирпичев

Источник