ВСТАВЛЯЕМ ЛИЦО В ШАБЛОН КОД ДЛЯ МЕЙЛА ЗДЕСЬ. ПАМЯТКА НАЧИНАЮЩИМ ФОТОШОПЕРАМ. ВСТАВ...
путешествие по Шпреевальду - (0)Немецкая Венеция — Шпреевальд (Spreewald) Немецкая Венеция — Шпреевальд...
наглый попугай Жако - (0)Как попугай Наташке жениха выбирал. ****~~~~****~~~~****~~~~**** У Наташк...
Барон Клодт. Укрощение диких лошадей - (0)Петербургская история с неожиданной развязкой: бедный барон полюбил вздорную богачку, а по нему взды...
ускоренный обмен веществ - (0)Диета для запуска обмена веществ На этой диете отлично работает обмен веществ, ...
Одесса... Ночь... Зима... |
Как же я люблю Одессу!
Я всегда ее любила — по книгам, ни разу в ней не бывав. Стоит ли объяснять, что значат для литератора эти имена — Бабель, Олеша, Паустовский, Ильф и Петров?..
Покидая в 90-м Советский Союз, я оплакивала свою несбывшуюся Одессу, так как была уверена, что уже никогда, никогда не окажусь на ее легендарных улицах и бульварах… Но так уж случилось: в тяжелом и нищем 93-м меня — уже из Израиля — пригласили приехать в Одессу, выступить.
И вот — промозглый ноябрь, некогда очаровательные, но обветшавшие особняки, вывернутые лампочки в подъездах, выбитые окна… Первая наша встреча с легендарным городом как-то не заладилась. А может, грустно подумала я, Одессы-то уже и нет, одесситы разъехались, остались дожди, грязь, уныние и запустение…
С такими тяжелыми мыслями я взобралась в вагон пустого, по вечернему времени, трамвая.
И первым делом увидела плакат, на котором была изображена дамочка, перебегающая трамвайные пути. Рисунок был снабжен четверостишием:
Быть может, мечтая о сцене, о славе,
Она отступила от уличных правил,
Забыв, что подобная неосторожность
Буквально отрежет такую возможность!
Замерев от восторга, я опустила взгляд, и на спинке скамьи впереди себя увидела процарапанное: «Все мущины — обманщики и притворщики!», а чуть ниже: «Вы, Розочка, тоже не ангел!»
А уж усевшись и подобрав с сиденья оставленный газетный лист, немедленно уперлась в объявление Одесской киностудии: «Для съемок нового цветного, широкоформатного художественного фильма требуются люди с идиотским выражением лица». И не успев задохнуться проглоченным воплем удачи, тут же прочла в разделе «Спортивные новости»: «Вчера в Москве состоялся матч между одесским „Черноморцем“ и местной футбольной командой».
Нет, подумала я, Одесса никуда не уехала, ее не размыли дожди, просто она переживает очередную эпоху очередной революции…
Надо, поняла я, оказаться в одесском трамвае в час пик. И уже на другой день я висела на ступеньке трамвая, вслушиваясь в перекличку внутри вагона: «Соня, ты вошла, Соня?!» — «Она еще как вошла! Она уже трижды мне на ногу наступила!»
Меня подпирал какой-то молодой человек в голубой рубахе. Он висел на подножке, двери не закрывались, и вагоновожатый время от времени говорил в микрофон: «Ну ты, холубой… поднимись же с подножки… Холубой, я ж сейчас не знаю — шо будет… Тебя мамця не узнает, холубой…» Наконец, он остановил трамвай, выскочил с обрубком резинового шланга в руке, подбежал к задней двери и со всего размаху ка-ак треснет по спине молодого человека!
Я со страху чуть не свалилась. Вот, думаю, будет сейчас побоище! Ничуть не бывало. Не выпуская поручней из рук, молодой человек повернул голову в профиль и сказал спокойно: «Не понял юмора!»
И еще одну прелестную сцену видела я в одесском трамвае. Это был полупустой вагон, и у окна сидели две то ли москвички, то ли петербуржанки. Одна из них громко обсуждала пыльную, грязную и провинциальную Одессу, которая есть ни что иное — как литературный миф… После этих ее слов в вагоне воцарилась тяжелая пауза. Одесситы переглядывались и ждали — кто возьмет соло. Наконец, маленький сутулый старичок, меланхолично глядя перед собой, сказал задумчиво: «Да-а-а… коне-е-ечно… Одесса могла понравиться только такому голодранцу, как Пушкин… Но он здесь полюбил, и ему ответили взаимностью! А вам, мадам, даже если б вы и полюбили здесь кого-то, ответить взаимностью не смог бы даже такой старый еврей, как я!» И все вздохнули с облегчением, и трамвай покатил дальше…
А объявления — одесские объявления! Таблички, дощечки, записки… На дверях одной аптеки я видела целых два. Одно казенное: «Аптека временно закрыта», другое рукописное, пониже: «Фима, заходи!»
А на дверях круглосуточной аптеки висел листок с написанным от руки: «Слышу! Уже иду!»…
В те дни я просто гуляла и гуляла по Одессе, заглядывая в какие-то лавки, посматривая в открытые окна, забредая во дворы… С одного балкона свешивался по грудь старик в тельняшке, видно, из бывших моряков.
— «Хаю-ду-ю-ду, вашу мать! — орал он на ссорящихся во дворе соседок. — Гуд морнинг, бляди!»
И вот так, гуляя, из дверей одной раскрытой настежь лавочки я услышала:
— Дама, зайдите! Такого вы еще не видали!
Я, конечно, вошла, и едва взглянула, поняла: да, такого я не видала. Это была величавая женщина с лицом императрицы, невероятных габаритов. Третий подбородок плавно переходил у нее в грудь, грудь — в живот, живот — в колени. И все это расстилалось вокруг и занимало всю небольшую комнатку. А на прилавке перед ней были разложены женские рейтузы невероятных расцветок, какие в народе называются «сотчные».
Увидев меня, она схватила огромные фиолетовые трико, развернула баяном на своем могучем бюсте и страстно проговорила:
— Теплые штаны для вашей мами!
Я поняла, что не могу отсюда уйти без добычи.
— Скажите… — спросила я, замирая от блаженства… — а моего размера у вас что-нибудь?..
Она смерила меня оценивающим взглядом и отрезала:
— Дама! Шо вы с себя строите?
— Понимаете… — проговорила я. — Вот если б на этой майке были цветы…
— Да-а-ама! — пропела она презрительно. — Вам нужны цветы?! Так по-са-ди-те их!
Именно в Одессе я увидела настоящую дощатую будку часового мастера, каких нигде уже не осталось. Накануне я сдуру купила часы, легкомысленно забыв наставления Великого Комбинатора, что вся контрабанда в Одессе делается на Малой Арнаутской. Само собой, на вторые сутки часики мирно усопли. Так что, можно представить, с какой надеждой я кинулась к будке часовщика.
В ней сидел маленький лысый старичок, с насаженным на глаз картонным стаканом-линзой. Мой дед был точно таким часовщиком в Харькове, поэтому я чуть не прослезилась.
— Боже мой! — воскликнула я. — Только в Одессе остались такие часовые будочки.
Он поднял лысину, переставил стаканчик на лоб и внимательно на меня посмотрел.
— Мадам… — грустно проговорил он. — От Одессы осталась одна интонатия…
А взглянув на мои новоприобретенные часы, вздохнул и сказал:
— Вам нужен трамвай.
— Какой номер? — встрепенулась я, думая, что он направляет меня в какой-нибудь Дом быта поблизости…
— А это вам без разницы, — ответил он без улыбки. — Дождитесь трамвая и положите этот хлам на рельсы… Для развлечения.
Вообще, в этот, да и в следующие мои приезды со мной в Одессе происходили разные забавные и трогательные случаи и встречи, о которых когда-нибудь расскажу. Но самым страшным впечатлением был мой собственный вечер в Израильском культурном центре. Ну, думала я, одесская публика должна быть самой чуткой к юмору… Выступаю я легко, артистично, рассказываю много смешного и, в общем, не утомляю публику своей прозой. Наградой мне обычно бывает неумолкающий смех аудитории. Но тут… Внимательно и строго глядя на меня, одесситы молча выслушивали всю мою ударную программу. Прошли полчаса… Я поняла, что это — провал… Никогда в жизни мне не было так страшно и так одиноко на сцене… Благодаря своему опыту «вечной выступальщицы», я дотянула вечер до конца, в полуобмороке промямлила какие-то завершающие слова… И тогда из заднего ряда поднялся здоровенный пожилой дядька с лицом персонажа из бабелевского рассказа и авторитетным тоном вежливо сказал:
— Спасибо! Вы всех нас удовлетворили!
/Дина Рубина/
Ну, а теперь ночные фотографии красавицы Одессы -
смотрите и завидуйте!
Ночная Одесса. С некоторыми пояснениями.
Это памятник графу Воронцову.
Светлейший князь Михаи́л Семёнович Воронцо́в (1782—1856) — российский государственный деятель, светлейший князь (1845), генерал-фельдмаршал, генерал-адъютант; почётный член Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (1826); новороссийский и бессарабский генерал-губернатор (1823—1844). Способствовал хозяйственному развитию края, строительству Одессы и других городов. В 1844—1854 аместник на Кавказе. Сын Семёна Романовича Воронцова и Екатерины Алексеевны, урождённой Сенявиной.
Крёсный сын императрицы Екатерины II, промежду прочим. В бытность свою генерал-губернатором Новороссии внёс весомый вклад в развитие всего края и Одессы в частности:
На его глазах в Одессе находился в ссылке (1820—1824) Александр Сергеевич Пушкин.
Отношения с Воронцовым у него сразу не заладились; губернатор
рассматривал ссыльного поэта прежде всего как чиновника, давал ему
поручения, казавшиеся тому оскорбительными, главное же — его жена Елизавета Ксаверьевна, урождённая графиня Браницкая
завязала с Пушкиным поверхностный роман для прикрытия своих реальных
любовных отношений, чем сильно подпортила Пушкину жизнь, так как граф
стал объектом многочисленных едких, хотя не во всём справедливых
эпиграмм Пушкина:
"Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец."
Хороший дядька был, "не то, что нынешнее племя ...":
Это часть Приморского бульвара по направлению от Дюка к Думе:
Это отреставрированная гостиница "Большая Московская" на Дерибасовской. Ещё не до конца, правда, но уже скоро, наверное.
Гостиница «Большая Московская» построена в период расцвета отельного бизнеса в Одессе. Занимавшиеся поставками чая из Китая в Россию
московские предприниматели Д. и Г. Дементьевы и В. Васильев, приобрели
невзрачный дом Бирюкова по Дерибасовской, 29 и решили построить на его
месте гостиницу. Здание было спроектировано архитектором Львом Влодеком, который также построил в Одессе «Дом с атлантами» и гостиницу «Пассаж». Изысканую лепнину создавали скульпторы Товий Фишель и С. Мильман.
Гостиница относилась к разряду первоклассных, но не самых дорогих.
Некоторые жители Одессы постоянно проживали в гостинице. На первом этаже
размещались торговые представительства: чайный магазин, магазин ламп,
галантерейный магазин. Здесь же находился и «Татарский» ресторан.
Текст рекламного объявления начала XX века :
«Роскошная, комфортабельная, доступная в Одессе гостиница „Большая
Московская“, Дерибасовская улица, против Городского сада, с видом на
море. Гостиница расположена в самой лучшей центральной и коммерческой
части города, близ всех театров, бульваров, морских купаний, почты,
телеграфа, административных и правительственных учреждений. С наилучшим
„Татарский“ рестораном. Роскошно обставленные номера от 1 рубля. Ванны.
Электрическое освещение. Паровое отопление. Подъемная машина».
На рубеже 1910-х годов гостиница была продана застройщиком вместе с их чайным делом семье одесских промышленников и торговцев Антра.
Во второй половине XX века (в советский период) на первом этаже здания располагались магазин «Золотой ключик» (фирменный магазин местной кондитерской фабрики (имени Розы Люксембург), торговавший шоколадными конфетами и кондитерскими изделиями, и считавшийся лучшим в городе) и кинотеатр «Хроника», специализировавшийся на показе документального кино:
Дохо́дный дом Ли́бмана — памятник архитектуры городского значения конца XIX века в городе Одесса, расположенный по адресу улица Преображенская, 23 (угол улиц Садовая и Преображенская, Приморский район).
Здание было построено в 1887—1888 годах на месте здания гаупвахты по заказу одесского предпринимателя Либмана Бернгарда Эрнестовича, производившего и реализовывавшего в Одессе с 1867 года хлеб и кондитерские изделия.
Архитектор проекта — Меснер Э. Я., при участии Моргулиса И. А. и Нисса А. Стоимость проекта 240 000 рублей.
Дом был известен в Одессе благодаря расположению в нём пекарни и
кондитерской, а также кафе с бильярдными (оборудованными отдельно от
общего помещения) — кофейни Либмана. Кафе пользовалось особой
популярностью у одесситов поскольку было оборудовано по последнему на то
время слову техники — электрическое освещение и т. д.
Дом и кафе, находящееся в нём, описан в рассказах Куприна А. И. «Скворцы» (1916 г.), «Галя Ганская» (написан в период эмиграции), Катаева В. П. «Хуторок в степи».
В послереволюционный период верхние этажи (включая мансарды)
поделены на коммунальные квартиры. На первом этаж располагались
разнообразные учреждения, среди которых самые известные — Центральная сберегательная касса № 5340 (конец 1920-х — начало 1930-х годов), румынское издательство «Букул» (в годы оккупации 1941-44 годы), букинистический магазин Облкниготорга № 19 (1950-е годы):
А это Одесский Спасо-Преображенский кафедральный собор
Крупнейший православный храм Одессы; заложен (первоначальное здание) в 1794 году, освящён в 1808 году, разрушен в 1936 году. После воссоздания на прежнем месте в начале 2000-х освящён (по чину великого освящения) 21 июля 2010 года
то же, но уже в цвете
Это уже Приморский бульвар, но по направлению от Дюка к дворцу графа Воронцова:
Это просто некая символичная картинка. Колонада у Воронцовского дворца Пусть каждый сам решит, "что в имени тебе моём ...". Придумывайте, короче, смыкайте воображение:
Это вид от Колонады на Одесский порт (часть его):
Ну, и как же мы обойдемся без нашего знаменитого оперного театра, которым гордится вся Одесса
здание построено в 1887 году архитекторами Фельнером и Гельмером в стиле нового венского барокко. Интерьер зрительного зала стилизован под архитектуру позднего французского рококо. Уникальная акустика подковообразного зала позволяет доносить даже шёпот со сцены в любой уголок зала. Полная реставрация здания театра была завершена в 2007 году.
В театре дирижировали П. И. Чайковский, Н. А. Римский-Корсаков, С. В. Рахманинов, пели Фёдор Шаляпин, Саломея Крушельницкая, Леонид Собинов, танцевали Анна Павлова и Айседора Дункан. Александр Пушкин упоминает Одесский театр в романе «Евгений Онегин». Журнал «Forbes» включил одесский театр в список самых необыкновенных достопримечательностей Восточной Европы.
А наш ДЮК
Арман Эммануэль дю Плесси Ришелье (Armand Emmanuel Sophie Septemanie de Vignerot du Plessis, 5eme duc de Richelieu; 14 сентября 1766 — 17 мая 1822) французский аристократ, после Великой французской революции поступивший на русскую службу и в 1804—1815 гг. занимавший должность генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии. В России его называли Эммануил Осипович Ришелье.
Он считается одним из отцов-основателей Одессы, где ему в 1828 году был поставлен памятник.
Вот как-то так случилось.
Успехов!
частично использован чудесный пост bucha74
Серия сообщений "Огни ночного города":
Часть 1 - Ночной Питер
Часть 2 - Ночная Вена
Часть 3 - Потрясающий Питер
Часть 4 - Одесса... Ночь... Зима...
Часть 5 - Любимый Питер
Рубрики: | ГОРОДА, СТРАНЫ, ЛЮДИ/Одесса и одесситы |
Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |