Цитата сообщения AWL-PANTERA Никита Кирсанов. "Декабрист Николай Заикин".

Николай Фёдорович Заикин происходил из дворян Курской губернии. Он родился 23 ноября 1801 года в имении Фёдоровское Фатежского уезда (ныне деревня Ржава Фатежского района Курской области) в семье видного курского помещика, губернского предводителя дворянства, надворного советника Фёдора Михайловича Заикина, имевшего "по седьмой ревизии 400 душ мужеского пола".

В десятилетнем возрасте, Николая отправили в Москву, где он был определён воспитанником в частный пансион И.В. Борденау. Сохранилась любопытная запись "Мнение" Комиссии по обследованию московских частных школ, в которой об уровне преподавания в пансионе Борденау было сказано следующее: "Содержатель оного француз Борденау, женат, исповедания римского, о исправлении должности христианской имеет от своея церкви аттестат; пансион завёл по данному дозволению и аттестату от Университета, обучающий закону учитель оказался к тому неспособен, потому и успехи малы, во французском посредственны, в немецком также мало знают, кроме одного ученика, довольно знающего немецкий и французский язык, также истории и географии, равно и в арифметике учащиеся посредственно успели, детей обучается 19 человек мужеска пола, да женска три, которые между собою разделены покоями особенными. Развращения, соблазна и суеверия не примечено. За содержание и воспитание получает по 150 рублей с каждого в год".

В 1813 году Николая Заикина перевели в частный пансион для мальчиков открытый преподавателем французского языка и арифметики Благородного пансиона Дмитрием Филипповичем Дельсалем, где он проучился два года.

В ряду московских педагогов первой четверти XIX века, довольно видное место занимал Василий Степанович Кряжев. Он один из немногих русских преподавателей, прекрасно владел английским, французским и немецким языками и будучи ещё двадцатилетним юношей принял участие журнале одного из первых последователей Карамзинской литературной школы - Подшивалова - "Чтение для вкуса, разума и чувствования". В 1800-х гг. Кряжев открыл лучший в Москве частный пансион "своекоштатное отечественное училище для детей благородного звания". С 1815 по 1817 гг. в пансионе Кряжева обучался Николай Заикин.

Последующие два года Заикин провёл в Фёдоровском у родителей, а 24 марта 1819 года поступил в Московское учебное заведение для колонновожатых.

Училище это возникло по частной инициативе. В 1810 г. студент университета М.Н. Муравьёв образовал в Москве общество математиков, которое имело целью распространение математических знаний посредством сочинений, переводов и преподавания; состояло оно из студентов и кандидатов университета, к которым присоединились некоторые старшие преподаватели, а председателем избрало отца основателя - Н.Н. Муравьёва. Последний исходатайствовал утверждение устава общества, а деятельности его дал преимущественно учебное направление.

Члены общества распределили между собой преподавание курса чистой математики и некоторых частей прикладной, а Н.Н. Муравьёв принял на себя преподавание военных наук, в применении собственно к познаниям, требующимся для квартирмейстерской части (по-нынешнему - оперативное управление Генерального штаба). Таким образом, в доме Н.Н. Муравьёва на Большой Дмитровке (ныне участки домов 9-11) открылись публичные бесплатные лекции. Эти лекции имели большой успех и после перерыва, вызванного Отечественной войной 1812 года, возобновились.

В 1816 г. лекции были преобразованы в Московское учебное заведение для колонновожатых (юнкеров, готовящихся в офицеры Генерального штаба), которое, хотя и оставалось по-прежнему на иждивении Н.Н. Муравьёва, но получило значение государственного учреждения, в котором и учащие и учащиеся считались состоявшими на военной службе. Принимались туда дворяне, не моложе 16 лет, по предворительному испытанию в русском языке, французском или немецком, в арифметике и начальных основаниях географии и истории; не выдержавшие экзамена принимались в особый подготовительный класс. Колонновожатые жили на своих квартирах, но подчинялись надзору офицеров училища.

Предметами преподавания были: арифметика, алгебра до уравнений втрой степени включительно, геометрия, тригонометрия плоская и сферическая, приложение алгебры и геометрии, аналитическая геометрия с включением конических сечений и начала высшей геодезии, фортификация, начальные основания артиллерии и тактика. Сверх того история всеобщая и российская, география и черчение, особенно ситуационных планов. Предметы распределялись на три курса. Каждый курс проходил в четыре месяца, а летом все колонновожатые отправлялись в Осташёво, имение Н.Н. Муравьёва на берегу реки Руза, для практических занятий.

В 1820 году при училище были учреждены офицерские классы, в которых преподавались: продолжение чистой математики, краткая астрономия, геодезия и краткая военная история.

14 апреля 1821 года с успехом выдержав экзамен, Николай Фёдорович Заикин был выпущен из училища в чине прапорщика, а 13 марта следующего года откомандирован в штаб 2-й армии по квартирмейстерской части, где преподавал математику топографам и юнкерам. В мае 1822 г. был командирован на топографическую съёмку в Подольскую губернию, где находился до ноября 1823 года, после чего вновь был возвращён на Главную квартиру 2-й армии, где состоял при школе топографов. 6 апреля 1824 г. Заикину было присвоено звание поручика.


В Тульчине (ныне город Винницкой области) Заикин познакомился, а затем и близко сошёлся с командиром Вятского пехотного полка, полковником Павлом Ивановичем Пестелем. По всей вероятности, именно Пестель, принял Заикина летом 1824 года в Южное общество и посвятил его во все программные документы и планы по введению в России республиканского правления посредством революции. Заикин влился в кружок молодых офицеров-квартирмейстеров, лично преданных Пестелю (Н.А. Крюков, А.И. Черкасов, Н.А. Загорецкий, братья Н.С. и П.С. Бобрищевы-Пушкины) и впоследствии именно эти офицеры проявили нехарактерные для большинства декабристов "выдержанность и крепость" на следствии, не отступившись от своего лидера и не дав на него компрометирующих показаний, что наглядно говорит о надёжности силы, какую имел в своём распоряжении руководитель Южного общества.

Пестель настолько доверял Заикину, что предчувствуя скорый арест, поручил ему (вместе с Н.А. Крюковым) надёжно спрятать основной программный документ - "Русскую Правду". Что касается успеха задуманного революционного плана, то Пестель был настолько уверен в его реализации, что возможные аресты заговорщиков и его собственный арест по его убеждению, не смогли бы остановить ход "общественных дел". "Пусть берут, теперь уже поздно!" - сказал он Заикину, приехавшему в ноябре 1825 г. к нему с "конфиденциальными поручениями".

13 декабря 1825 г. Пестель был арестован, а 5 января наступившего 1826 г. был отдан приказ об аресте Н.Ф. Заикина. Спрятать "Русскую Правду" он успел препоручить братьям Бобрищевым-Пушкиным, что они и выполнили. 14 января в Тульчине Заикин был арестован и уже 22 января был доставлен в Петербург на главную гауптвахту. В тот же день его перевели в Петропавловскую крепость с сопроводительной запиской "посадить по усмотрению и содержать строго" в № 30 Кронверкской куртины.

В первых числах февраля "по заковании в ручные железа, снабдив тёплою для дороги одеждою", Заикина отправили обратно в Тульчин "для розыска бумаг Пестеля". Произошло это потому, что Заикин желая выгородить братьев Бобрищевых-Пушкиных, целиком "взял на себя вину зарытия бумаг и представил чертёж для отыскания оных". В следственных документах говорилось: "Впоследствии чего он был послан на место с нарочным, и здесь оказалось, что он только слышал, где были зарыты бумаги, но сам не знал". Возвращённый в Петропавловскую крепость, Николай Фёдорович хотел покончить с собой. Он, по собственному признанию, боялся "впасть в малодушие перед следственной комиссией"...

За участие в "умысле бунта принятием поручений от общества и привлечением одного товарища" Верховный суд отнёс Заикина к VIII разряду и приговорил по конфирмации 10 июля 1826 г. к вечному поселению в Сибири. Позже по указу от 22 августа 1826 г. срок ссылки сократили до 20 лет, как и другим декабристам этого разряда. 27 июля 1826 г. Заикин был отправлен из Петропавловской крепости в далёкий Гжигинск на побережье Охотского моря, определённый ему для поселения (приметы: рост 2 аршина 5 1/2 вершк., "волосы на голове светлорусые, редкие, на бороде светлорусые же, нос посредственный, туповат, глаза серые").

Доехать до Гжигинска Заикин не успел. В селении Ольское его нагнал нарочный, посланный из Якутска до Витима казацкий пятидесятник Андрей Атласов, коему было якутским областным начальником предписано "доставить Заикина в Витимск Киренского уезда Иркутской губернии, сдать волостному голове и казаку Гаврилу Бутакову под расписку их с означением в оной одежды преступника". На окончательное место ссылки декабрист прибыл в самом начале 1827 года.

Киренскому градоначальнику Иркутским гражданским губернатором И.Б. Цейдлером предписывалось: "Живущие в селении Витим должны состоять под надзором сельского начальства... Сельское начальство должно доносить каждые две недели о поведении, занятии, здоровье преступников, а он мне ежемесячно", кроме того, "внушить им, чтобы вели себя тихо и скромно, двусмысленных речей и разговоров не имели, также никаких связей ни с кем не заводили, у себя или в другом месте сборищ или собраний не имели, из места пребывания не отлучались и непременно каждую ночь ночевали в квартире. В случае отсутствия подвергнутся наказанию в суде".

"На предписание Вашего Высокоблагородия от 17 декабря, - докладывл 8 января 1827 года волостной голова Л.С. Кириллов, - в наблюдении за преступниками волостное правление честь имеет донести: когда секретный преступник Заикин прибыл в Витим, объявлено через волостного голову ему предписание и при оном копия, согласно которых показал, что никаких драгоценностей не имеет, кроме 200 рублей ассигнаций, казённого платья, сюртука, брюк суконных на ушканьем меху, шапки ушканьей, рукавиц тёплых, унтов камусных... кроме своих вещей, 2 ножичков перочинных, нижнего платья и белья и прочее больше ничего не имеет. Занятие его показать нельзя по прибытию его недавно и по необозрению здешнего народа никаких способов принять не может, а о вспоможении хочет писать родственникам и ожидать от них".

Витимскому волостному правлению предписывалось отчитываться перед Киренским начальством каждые две недели о том, как ведут себя "государственные преступники". Благодаря этим регулярным рапортам, сохранившимся в Иркутском областном архиве, мы имеем представление о Витимской слободе периода пребывания там декабристов.

"Исполняя предписание Вашего Высокоблагородия, - докладывает в рапорте от 1 февраля 1827 года киренскому земскому исправнику волостной голова Л.С. Кириллов, - волостное правление честь имеет покорнейше донести, что находящийся в Витимской слободе государственный претупник Заикин имеет жительство у крестьянина Афанасия Пестерева спокойно, в поведении замечается хорошим и благонравным, сообщений насчёт каких-либо дурных поступков ни с кем не имеет. Занимается чтением духовных книг, портным художеством".

В одном их последующих рапортов тот же голова сообщает, что Заикин здоров и занимается чтением разных книг, написал письмо своему отцу Фёдору Заикину, в Курскую губернию, в село Фёдоровское. Можно предположить, что в этот период Николай Фёдорович пребывал в подавленном состоянии. Нелегко было дворянину, привыкшему к полному достатку, попасть в "медвежий угол", жить в обыкновенной избе и делить с хозяевами нехитрую крестьянскую пищу. Однако, очень скоро, в жизни декабриста появился повод для оптимизма...

"Сего числа доставлен, - докладывал 22 февраля 1827 года киренскому земскому исправнику витимский волостной голова В.Л. Ягнышев, - якутским казачьим чиновником Расторгуевым назначенный в Витим государственный преступник Михайла Назимов, который имеет жительство общее с первым, Заикиным, в доме крестьянина Пестерева, при осмотре коего имения. А вещей найдено два образа небольших нагрудных, из коих один золотой односторонний во имя Спасителя, а другой двусторонний: на первой богородицы и второй Святителя Николая Чудотворца; одна столовая серебряная ложка; денег ассигнациями 15 рублей. Имеет довольно верхнего и нижнего платья - казённого одна шуба и панталоны тёплые крытые серым сукном; шапка песцовая тёплая, ошейник песцовый, кухлянка, двое рукавиц, одни торбаза. Более сих вышеописанных вещей и денег ничего не оказалось. Занятия его и прочие обстоятельства жизни ещё не известны..."

С прибытием в Витим декабриста Михаила Александровича Назимова, переведённого из Верхнеколымска, Заикин заметно приободрился: теперь он не один, слава Богу! Есть с кем поговорить, поделиться переживаниями и тревогами. Товарищи по несчастью быстро сдружились. Деятельный Назимов предложил не сидеть сложа руки, а заниматься общественно-полезными делами и подрабатывать тем самым себе на жизнь. Благо, что способов, для этого даже в глухом Витиме можно найти великое множество.

В марте тот же витимский голова Ягнышев докладывал начальству, что живущие в слободе Витимской государственные преступники Заикин и Назимов проживают спокойно, в поведении добропорядочны, никаких сговоров со стороны, неприятностей ни с кем не имеют, занимаются токарными работами и обучают малых детей российской грамоте. В апреле Ягнышев добавляет, что ссыльные, помимо обучения детей, занимаются разными рукоделиями и чтением книг, помощи себе никакой не требуют.

26 мая 1827 года, как следует из другого рапорта, декабристы, решив поменять место жительства, перебрались в дом крестьянина Прокопа Кошмелёва за добровольную плату.

В Витимской слободе декабристам пригодились знания и умения, полученные до ссылки: Назимов был опытным инженером, прекрасно рисовал, занимался просветительской деятельностью, лечил, чертил планы домов для горожан. Существует предположение, что в Витиме некоторые купеческие дома были построены по его рисункам. Архитектурные навыки и расположение со стороны зажиточных витимских крестьян и купцов позволили декабристам решиться на постройку своего собственного дома с дворовыми пристройками.

"Проживающие в слободе Витимской , - докладывал Ягнышев 15 октября 1827 года в Киренск, - секретные преступники Назимов и Заикин занимаются чтением книг, рисованием, а по большей части постройкой дома своего..."

В июне 1828 года в Витимскую слободу на поселение прибыл после отбытия каторги в Читинском остроге декабрист Николай Александрович Загорецкий. Встреча его с товарищами была незабываемой. Назимов и Заикин приняли его с распростёртыми объятиями. Они уже жили в своём собственном доме и как могли благоустраивали его. После нескольких дней отдыха и дружеского общения, Загорецкий включился в работу по благоустройству теперь уже их общего дома и всех надворных построек. Начиная с 15 июня 1828 года, в отчётных рапортах витимский голова Барамыгин, сменивший на этом посту Ягнышева, указывает уже три фамилии. В последующие несколько месяцев Назимов, Заикин и Загорецкий "занимаются домашним обзаведением".

Безотрадная жизнь в ссылке, оторванность от событий в стране, побудила декабристов подать 7 мая 1829 года прошение на имя Николая I об отправке их рядовыми на Кавказ. Служба в действующей армии давала шансы восстановить дворянский титул, дослужившись до первого офицерского звания и хоть как-то реабилитировать себя в обществе. Под пули горцев, на Кавказ просились многие декабристы, сосланные в Сибирь, предпочитая возможную смерть с шансами на реабилитацию "тюрьме без решёток".

"Всемилостевийший государь, - обращался к царю Назимов, - не лишайте с свойственной Вам благосклонностью, удостоить меня места в рядах храбрых войнов действующей армии Вашего императорского величества. Счастливым себя почту, если могу заменить в них собою рекрута..." Царь в просьбе отказал. Военный министр А.И. Чернышёв писал местному начальству, через которое было подано прошение: "... на просьбу их Высочайшего соизволения не последовало".

"Предписываю Вашему благородию, - писал киренскому исправнику 19 сентября 1829 года иркутский гражданский губернатор И.Б. Цейдлер, - объявить находящимся под присмотром Вашим государственным преступникам Назимову, Заикину и Загорецкому, что по присланным ими на Высочайшее имя письмам об определении их рядовыми на службу в действующую армию, господин управляющий главным штабом Его Императорского Величества имел счастье докладывать Государю императору, но Высочайшего соизволения не последовало".

"Писанное на обороте предписание от 19 сентября за № 453 читали 1 ноября 1829 года" - подписались под "отказным документом" Михаил Назимов, Николай Загорецкий и Николай Заикин.

В октябре 1829 года киренский земский исправник доложил в Иркутское губернское управление, что находящиеся в Витимском селении государственные преступники построили собственный дом с амбаром, банею, помещением для скота и огородом. В том же 1829 г. полковник корпуса жандармов С.А. Маслов, отправленный в Сибирь "Для собрания сведений о ссыльных государственных преступниках и наблюдения за их сношениями и связями", посетил в числе других мест поселений декабристов и Витим. "Назимов, Заикин и Загорецкий, - доносил он начальнику III отделения А.Х. Бенкендорфу, - поселены в слободе Витим Киренского уезда, построили своими руками на берегу Лены дом, завели огород, занимаются домашним хозяйством и рыбной ловлей. Сами рубят в лесу дрова, обустраивают двор. Назимов, сверх того, обучает крестьянских детей грамоте и занимается чтением. По воскресеньям они ходят в церковь и посещают иногода купцов Ширяева и Черепанова. Получая от матери значительное пособие, он помогает Загорецкому. Надзор за ними поручен волостному начальству". Тот же Маслов отмечал ухудшение здоровья Назимова.

Н.Ф. Заикин ещё в школе колонновожатых выказывал отличные математические способности. Находясь в Витиме под постоянным надзором волостного начальства, он был ограничен во всём и не мог найти применения своим способностям. Но однажды ему всё же представилась такая возможность. Весной 1829 года по Восточной Сибири путешествовали лейтенант норвежского флота астроном Дуэ и немецкий физик Эрман. Они входили в состав снаряжённой норвежским правительством научной кругосветной экспедиции, которая поручила Дуэ отправиться по Лене к северу для определения точного пункта магнитного полюса, а сама отправилась до Охотска, откуда через Тихий и Атлантический океаны вернулась на родину.

Лейтенант Дуэ посетил Вилюйск, Якутск и другие места ссылки декабристов. В Витиме он встретился с Назимовым, Заикиным и Загорецким. "Судя по письму Дуэ из Якутска в мае месяце, - писал в своих воспоминаниях декабрист М.И. Муравьёв-Апостол, - я убедился в живом дружеском участии, какое он принимал в моей судьбе, равно и всех моих товарищей, поселённых вдоль по Лене, с которыми он успел сблизиться. Бестужев, Андреев, Веденяпин, Чижов, Назимов, Загорецкий, Заикин - все его полюбили, а последний, бывший хорошим математиком, по просьбе его взялся проверить сделанные им астрономические исчисления".

Матвей Иванович Муравьёв-Апостол и сам проездом из Вилюйска в Бухтарминск провёл в конце июня 1829 года несколько дней в Витиме. Его встреча с Назимовым, Заикиным и Загорецким была необычайно тёплой и волнующей. Дорогого гостя угощали стерляжьей ухой, солёной рыбой, рябчиками и сохатиным мясом. Друзья с удовольствием продемонстрировали ему свои "аппартаменты", огород и дворовые постройки, показали слободу, посетили церковь.

Витимские затворники рассказали о себе, о местных порядках, о том, как решились построить свой дом, чтобы чувствовать себя свободно и принимать гостей по своему усмотрению; о рыбной ловле, к которой они уже успели пристрастьться; об огородничестве, о красоте местной природы; о том, как жадно тянутся крестьянские дети к грамоте...

В декабре 1829 года витимский голова Степан Плакутин, а с января по май 1830 года волостной голова Яков Корнилов указывают в рапортах, что "государственные преступники Назимов, Заикин и Загорецкий живут благополучно, занимаются чтением книг и прочими домашними обстоятельствами". В мае они "начинают посев огородных овощей".

В июне 1830 года по просьбе матери, М.А. Назимову было "высочайше дозволено" переселиться на жительство из Витима в Курган. И уже начиная с 1 июля, в рапортах витимского головы Якова Корнилова фигурируют две фамилии - Заикин и Загорецкий, которые "занимаются чтением книг и снисканием себе пропитания рыбною ловлею". Под Новый год, 28 декабря 1830, "Заикин получил от родственников письмо и целый ящик книг".

Так прошло ещё два долгих и тоскливых года. Мало что изменилось в жизни двух декабристов: они по-прежнему, судя по рапортам, проживали благополучно, занимаясь чтением книг и "домашними обрядами". И не оставляли надежды вернуться в родные места, уехать из Витима вслед за Назимовым. Вот только для Николая Заикина, надежда эта оказалась несбыточной.

Весной 1833 года по Витимской волости чёрною волною смерти прокатился тиф. Для слабых здоровьем перенести эту болезнь было делом почти невозможным, а потому местный батюшка не успевал совершать обряды отпевания. Почувствовав на себе симптомы страшного недуга, слёг часто болевший в последнее время Николай Заикин. Забота, которой окружил его друг, облегчения не приносила. Больного лихорадило, сознание его то и дело расстраивалось...

22 июня 1833 года больной скончался на руках своего товарища. Киренский земской исправник, докладывал 5 августа Иркутскому гражданскому губернатору И.Б. Цейдлеру, что "находившийся на поселении в Витимском селении государственный преступник Николай Заикин, был одержим с 4 июня болезнью горячкой и 22 числа этого же месяца волею Божией помер".