Реж. и сц.  Марк Захаров

По одноименной пьесе Евгения Шварца

Муз. Геннадий Гладков

Слова Юлий Ким

Вступление

- О принцессе вы не подумали?
- Ничего, влюбляться полезно.

- Бедная влюбленная девушка поцелует юношу - и он превратится в дикого зверя?
- Дело житейское. 
- Да, но потом он убежит в лес!
- Бывает, убегают.

- Добрый день. Я король, дорогие мои. 
- Добрый день, Ваше величество.

- Не знаю почему, понравилась Ваша усадьба. так что разрешите погостить у Вас несколько дней. Должен предупредить - гости мы беспокойные. Я - страшный человек.
- Да? - Да. Тиран-деспот, коварен, капризен, злопамятен.

- И самое обидное, не я в этом виноват. Правда?
- Правда. 
- Ну иди, все, свободен.
Не виноват! Предки виноваты! Прадеды-прабабки, внучатые дяди-тети разные, праотцы, ну, и праматери, угу.
В жизни вели себя как свиньи последние, а сейчас я расхлебывай их прошлое.

- Ну паразиты, вот, одно слово, извините за тонкость такую грубость выражения, резкость, сейчас сказать, паразиты, вот и все.

- А сам я по натуре добряк, умница, люблю стихи, прозу, музыку, живопись, рыбную ловлю люблю. Кошек, да, я кошек люблю.

  Но иногда такое выкинешь, что просто на душе становится...

- Вино отравленное.
- Какое?
- Отравленное.
- Что придумал, подлец.
- Тогда пей первый.

- Точно, вино отравленное.

  Зачем выбрасывать-то? Не хочешь - не пей, вылей в бутылку и все.
  Где я теперь яду достану хорошего? Ну, в дороге вещь необходимая.

- Стыдно, Ваше величество!
- Ну стыдно, но я-то при чем, я не виноват!
- А кто?
- Дядя. Вот тоже так бывало в компании разговорится с кем попало, наговорит про себя с три короба, а душа у него тонкая, деликатная и легко уязвимая, ну а чтоб потом не мучиться, возьмет, бывало, да и отравит собеседника.
- Подлец!
- Скотина форменная.

- Бывало, придешь в детскую - стыдно сказать, сам себе становишься симпатичным.

 До смешного доходило! Иногда сидишь - подписываешь кому-нибудь смертный приговор - и хохочешь, вспоминая ее смешные шалости и словечки.

- Вы, небось, знаете, что такое королевский дворец?
- Еще бы!
- О! За стенкой люди друг друга давят, душат, братьев, родных сестер, душат. Словом, идет повседневная будничная жизнь.

- Во мне проснулся дед с материнской стороны.
  Он был неженка. При малейшем несчастье замирал, ничего не предпринимал, надеялся на лучшее. Когда при нем душили его родную жену любимую, он стоял возле и уговаривал: потерпи, может, обойдется.

- Черт его знает, когда все это кончится! Мы все запаршивеем все тут к свиньям, пока этот ядовитый гад соблаговолит выдать нам мыло.
Простите, хозяйка, что мы без стука. Мы одичали в дороге, как чертова мать.
- Не угодно ли Вам умыться с дороги, сударыня?
- Но у нас же нет мыла!
- Я дам вам все, что потребуется. И сколько угодно горячей воды.
- Горячей воды?! Она святая!

- Ровно в полночь.
- Что в полночь?
- Приходите к амбару, не пожалеете.

- Мне ухаживать некогда. 
  Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? 
  В полночь. Жду.

- Вы негодяй.
- Да. А кто нынче хорош?

  Вот сегодня, например, вижу, летит бабочка. Головка крошечная. Безмозглая.
  Крылышками бяк-бяк-бяк-бяк-бяк. Ну, дура дурой. Воробышек тоже не лучше.
  Береза - тупица. Дуб - осел. 
  Речка - кретинка. Облака - идиоты.
  Лошади - предатели. Люди - мошенники.

 
  А что делать? Весь мир таков, что стесняться нечего.

- Ну, как? Придете?
- И не подумаю. А еще пожалуюсь мужу, и он превратит вас в крысу.
- А кто у нас муж?
- Волшебник.
- Предупреждать надо.

Л. Серебренников - Песня волшебника

- Меня до сих пор никто не называл просто "милая девушка".
- Я не хотел вас обидеть.
- Я вовсе не обиделась.
- Дело в том, что я ужасно правдив. Если я вижу, что девушка милая, я прямо так ей об этом и говорю.

- Вот какое право она имела мою дочь, маленькую крошку оставить одну? В траве могут быть змеи, от ручья дует.

- От кого?
- От ручья.

- Родители живы?

- Умерли.
- Великолепно!
- Братья-сестры есть?
- Нет.
- Еще лучше! Так. Я пожалую ему титул, состояние, и пусть путешествует с нами.

- Сегодня я буду кутить. Весело, добродушно, со всякими безобидными выходками.
  Приготовьте посуду, тарелки, я буду все это бить. 
  Уберите хлеб из овина. Я подожгу овин.

- Ну, Ваше Величество, самый лучший способ утешить Принцессу - выдать ее замуж за человека, доказавшего свою преданность, знание жизни, распорядительность и состоящего при Короле.

- Говоришь о Палаче?
- Что Вы, Ваше Величество! Я его с этой стороны и не знаю совсем.
- Узнаешь.

А. Миронов - Прощальная

- Принцесса! Это вы? Какое счастье! Зачем вы здесь?
- 3 дня я гналась за вами. Да! Чтобы сказать, как вы мне безразличны!

- Сейчас опять начнет казнить. Кхе-кхе. Господи, я так простужен! Нет работы вредней придворной.
- Да.

- Вы совершенно правы. Я об этом не подумал. Но я приказ свой не отменю.
- Почему?
- Потому что я самодур. Потому что сейчас во мне проснулась тетя родная. Дура неисправимая.

- Ну, какой же это крест? Смешно, ей Богу! 
  Какой же это крест? Скажите, это крест? Это скорее буква "Хэ".

- Нет, любезнейший, это не буква "Хе", это он самый и есть. Жребий. Ступай.

- Эй, вы там! Плаху, Палача и рюмку водки! Водку мне, остальное ему! Живо!

- Да я, конечно, ушел бы, но больно хочется узнать, чем кончится разговор.
- Ваше Величество, я умоляю Вас, выполнить просьбу этого юноши.
- Ну, ладно, просьбу выполним, тем более, что я могу подслушать у замочной скважины.

- Дочка, дочка, со мной происходит что-то ужасное, доброе что-то. Такой страх!

Давай подумаем, может, не стоит его прогонять? Живут же другие - и ничего!

Ну, подумаешь, медведь! Все-таки, не хорек. А?
Мы бы его приучали, причесывали бы. Он бы иногда нам поплясал бы!

- Ты не любил ее, иначе великая сила безрассудства охватила бы тебя!
Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком?!
Нищие и безоружные люди сбрасывают королей с престола из-за любви к ближнему.
Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки.
Мудрецы поднимаются в небо и бросаются в самый ад из-за любви к истине.
А что сделал ты из-за любви к девушке?

- Я отказался от нее!

- Прощай. Я тебе больше не буду помогать. Ты мне неинтересен.

- Не беспокоишься о своем Короле?
- Да, Ваше Превосходительство!
- Ой, как ты меня назвал?
- Ваше Превосходительство.
- Меня, Величайшего из королей обозвать генеральским титулом? Да ведь это же бунт!

- Да, я взбунтовался! Я взбунтовался! И Вы вовсе не величайший из королей!
  А всего лишь выдающийся, да и только!
- Ой...
- Что, съел? Выдающийся, да и только!
  И вы не по заслугам именуетесь почетным святым. Вы отшельник, подвижник, но не святой. Не святой. Нет.

- Но почему? Отчего? Кто смеет обижать нашего славного, нашего рубаху-парня, как я его называю, нашего Королька?

- Не показывайте ее мне. Я не желаю, я боюсь! Ну что такое?! 
  Палача отняли, жандармов отняли! Пугают! Свиньи вы, а не верноподданные!

- Не ходите Вы за мной! Я не слушаю вас! Я не слушаю вас! Я не слушаю! Я не слушаю вас!

- Извини меня, пожалуйста. Не хочу вмешиваться в твои дела. Но по-моему, произошло чудо. 
- Да, пожалуй. Что ж тут удивительного?

- Твоя последняя сказка оказалась забавной.
  Во всяком случае, удачной.
  Может быть, лучшей.

- Спи, родная моя.
Я на свою беду бессмертен. Мне предстоит пережить тебя и затосковать навеки. 
Но пока ты со мной.

Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец.
Слава безумцам, которые живут себе, как будто бы они бессмертны.