Цитата сообщения Humulus Роскошь живописи. А.Я. Головин.



http://alexandrgolovin.ru

Сейчас так много говорят о модерне. Но очень редко вспоминают великолепного русского художника, который будит воображение и творческую фантазию как магический кристалл.
Мы знаем Головина по знаменитым театральным декорациям и костюмам к Русским сезонам в Париже, постановкам в Александринском и Мариинском театрах. Кстати, занавес Мариинского сделан по его эскизу.Барочная роскошь его постановок в сочетании с невыразимой творческой свободой Серебрянного века уносят наши мечты в мир икусства, оперы и театра.








занавес к "Маскараду" Лермонтова

эскиз костюма Нины






Театр органично присутствует и в его станковой живописи. Работа над оперой "Кармен" послужила созданию целой серии "Испанок", для которой позировали актрисы и балерины кордебалета. Костюмы Головина к этой постановке были так приближены к жизни, что впервые были удостоены отдельной выставки и вошли в моду.Известно несколько портретов Шаляпина в ролях Олоферна, Бориса Годунова, Мефистофеля. Декоративность, выразительность его портретов, где богатство орнаментов и фактур сочетается с точной, очень реалистичной характеристикой модели, ставит его работы на мировой уровень лучших художников эпохи модерна.



Портрет Н. Е. Добычиной


Портрет Е. А. Смирновой



Портрет Марины Эрастовны Маковской


Шаляпин в роли Олоферна


Испанки:


испанка на балконе


Испанка в зелёном

испанка с чёрной шалью






Натюрморты Головина пышные, с фарфором и орнаментированными тканями, букетами флоксов и роз превращаются в гобелен, радующий глаз изысканным многообразным и насыщенным цветом.


Фарфор и цветы








флоксы


Мне особенно нравятся его пейзажи. Они похожи на декорации к балету. В них камерность сочетается с какой-то неуловимой таинственностью, меланхолией. Среди золота листвы или цветущих кустов роз ожидаешь то силуэт фавна, то фигурку тургеньевской барышни...:)












вётлы




Фрагмент воспоминаний Константина Коровина

А. Я. ГОЛОВИН



В Москве в Училище живописи, ваяния и зодчества в 1886 году появился у нас ученик ив классе В. Д. Поленова писал натюрморты (как сейчас помню, один из них — череп лошади). И писал он очень хорошо. Внешний вид, манера держать себя сразу же обратили на него особое внимание всех учеников да и преподавателей. Это был А. Я. Головин.

Красавец юноша, блондин с расчесанным пробором вьющейся шевелюры — с пробором, тщательно приглаженным даже на затылке, он удивил лохматых учеников нашей школы. Фигура, прекрасный рост, изящное платье, изысканные манеры (он был лицеистом), конечно, составляли резкий контраст с бедно одетыми учениками школы. И к тому еще на мизинце А. Я. Головина было кольцо — кольцо с бриллиантом!

Да простит мне читатель, что по поводу этого кольца я отвлекусь немного в сторону от воспоминаний о прекрасном художнике А. Я. Головине.

*

( В 1920 году в России я, после многих хлопот, получил, наконец, разрешение для проезда по железной дороге в деревню, где была моя мастерская. Я собирал в дорогу краски, кисти, а также платье, сапоги, занавески с окон — все, что годилось для “обмена” в деревне на хлеб, молоко, масло, и в ящике стола нашел, как оказалось, уцелевшее у меня кольцо “с бриллиантом”. Это кольцо с бриллиантом, но не настоящим, а подделкой Тэта, я отыскал в столе среди другой мелочи — осколков цветных стекол, обрезков материй, бус, покрытых от времени патиной греческих и римских древних монет... — все это было когда-то “натурщиками” для меня в моих исканиях гармонии красок в декоративной работе для театра.

Когда я надел это кольцо себе на палец, подумав: “Вот я и его сменяю на фунт-два масла...”, — верный слуга Алексей, человек “умственный”, посмотрел и ужаснулся.

— Снимите, нешто можно это теперь? Так что за него погибнуть можно... Не надевайте. Ей-ей, убьют!

Но я не снял.

Сидя после в переполненном вагоне, я держал кольцо на виду у всех и спокойно курил, посматривая на своего Алексея, пугливо озиравшегося из-за моего кольца вокруг.

Тэтовский бриллиант блистал нахально.

Пассажиры полно набитого вагона — мешочники, солдаты — увидев кольцо, замирали...

Ко мне подошел человек в кожаной куртке, в черном кожаном картузе, с наганом у пояса. Согнав С места соседнего пассажира, он уселся напротив и пристально посмотрел на меня.

— Рублей пять дали, товарищ? — спросил он, показав на кольцо.

— Нет, оно стоило всего два рубля, — ответил я.

— Снимите, товарищ... — повелительно предписал он. — Я-то ведь вижу, а то кругом народ волнуется: думает — оно настоящее...

Так и в Школе живописи в Москве — давно то было — не понравилось кольцо Головина, а вместе с ним и сам Головин — его элегантный вид, пробор, изысканный костюм и то, что говорил он неясно.

Он писал, этот “франт”, лучше других — что делать! — и за это получал от преподавателей похвалу и благодарность.

Нередко я встречал А Я. Головина у Поленова. Он делал рисунки для кустарей: по его рисункам вышивали, ткали, делали ковры, мебель... Они печатались тогда в “Мире искусства”.

Отправляясь в свою поездку на Север, в Архангельск, я пригласил с собою А. Я. Головина. В Архангельске мы смотрели с ним церкви, работы крестьян, дуги, сани, рубахи, вышивки, валеные сапоги... Любовались и разглядывали их узор, окраску...

На парижской выставке 1900 года он выставил свои прекрасные майолики, мебель...

*

А. Я. Головин человек был замкнутый. Он не говорил о своей жизни. Но где-то глубоко в нем жила грусть, и его блестящие, красивые глаза часто выражали тревогу и сдержанное волнение.

Головин был спрятанный в себе человек. Никто из нас не знал, где он живет. Он часто уходил куда-то и пропадал.

— Посылал за Александром Яковлевичем. Он опять куда-то пропал... И где искать его? По его адресу его никогда не застанешь дома... Декорации не готовы, придется отложить спектакль... — не раз говорил любивший Головина директор императорских театров В. А Теляковский.

И он ,Головин, был добрым человеком. Он никогда ни о ком не сказал ничего плохого. Никогда ни на кого не обиделся. Деликатная натура его кротко принимала все хулы и несправедливости — он никогда не бывал зол и гневен. Он был кротким человеком и нежно учтив. В нем всегда жило чувство прощения ко всем. На всякое злое мнение, на несправедливость и непонимание он только махал своей мягкой, женской рукой и, смеясь, говорил:

— Пускай... Что же делать!..

А Я. Головин чрезвычайно нравился женщинам. Они перед ним распускали крылья своих чарований и вдохновляли его в творчестве. Он написал много чудесных пастелей красивых женщин. Но порою — очень странных, страшных...

Головин никогда не пил никакого вина и не курил... Но слабостью его были конфеты — он уничтожал их целыми коробками...

Сколько раз А. Я. Головин говорил мне, что он неясно обожает Аполлона и красоту античного мира!..

Я познакомил В. А. Теляковского, вскоре после его вступления в управление московскими императорскими театрами, с А Я. Головиным, и он поручил ему декорации к опере Корещенки “Ледяной дом”...

И сразу же А. Я. Головин сумел показать силу большого художественного вкуса.

В декоративной мастерской я видел у него Кустодиева, работающего в качестве помощника, и Анисфельда...

Его балет “Волшебное зеркало” был неясен и изящен. Но нов — и пресса ругательски ругала и его, как ругала и меня и Врубеля.

В его творчестве — в театральных эскизах — любимым мотивом его было как бы изящное кружево, тонкая ювелирная работа... Он был как бы зачарован изысканностью орнамента... Его рисунки костюмов замечательные... Он был изящнейший художник.

Мир праху прекрасного художника, доброго человека, приятеля, встреченного мною на пути жизни.

http://www.bibliotekar.ru/kKorovin/34.htm