25 июня 1935

Хорош ли праздник мой, малиновый иль серый,

Но всё мне кажется, что розы на окне,

И не признательность, а чувство полной меры

Бывает в этот день присуще мне.

А если я не прав, тогда скажи - на что же

Мне тишина и дружба рощ моих,

И стрелы птичьих крыл, и плеск ручьёв, похожий

На объяснеиние в любви глухонемых?

        * * *

Вы, жившие на свете до меня,

Моя броня и кровная родня

От Алигьери до Скиапарелли,

Спасибо вам, вы хорошо горели.

А разве я не хорошо горю

И разве равнодушием корю

Вас, для кого я столько жил на свете,

Трава и звёзды, бабочки и дети?

Мне шапку бы и пред тобою снять,

Мой город -

весь как нотная тетрадь,

Ещё не тронутая вдохновеньем,

Пока июль по каменным ступеням

Литаврами не катится к реке,

Пока перо не прикипит к реке...

               Вещи

Всё меньше тех вещей, среди которых

Я в детстве жил, на свете остаётся.

Где лампы - "молнии"? Где чёрный порох?

Где чёрная вода со дна колодца?

Где "Остров мёртвых" в декадентской раме?

Где плюшевые красные диваны?

Где фотографии мужчин с усами?

Где тростниковые аэропланы?

Где Надсона чахоточный трёхдольник,

Визитки на красавцах - адвокатах,

Пахучие калоши "Треугольник"

И страусова нега плеч покатых?

Где кудри символистов полупьяных?

Где рослых футуристов затрапезы?

Где лозунги на липах и каштанах,

Бандитов сумасшедщие обрезы?

Где твёрдый знак и буква "ять" с "фигою"?

Одно ушло, другое изменилось,

И что не отделялось запятою,

То запятой и смертью отделилось.

Я сделал для грядущего так мало,

Но только по грядущему тоскую

И не желаю начинать сначала:

Быть может, я работал не впустую.

А где мне новых спутников порука,

Что мне они принадлежат по праву?

Я посягаю на игрушки внука,

Хлеб правнуков, праправнунукову славу.