Всех с наступившим Новым Годом :D

Огромное мерси Мори за милейшую конференцию на 15 минут.

Эта глава тебе целиком и полностью!

 

Глава 20.

 

Утро выдалось холодное и снежное: Рукия, спавшая под двумя одеялами, мерзла и слабо дрожала. Наш дом проснулся ближе к полудню, когда солнце ярко светило, отражаясь от белой земли, слепившей своим сиянием.

 

Голова мерзко побаливала, поэтому не было желания спорить с Рукией по поводу очереди в душ. Она все продолжала что-то бубнить про количество выпитого вчера с Улькиоррой; я молча кидал в нее подушки и получал их обратно прямиком из ванной. Очередное точное попадание в лоб подушки вкупе с каким-то тюбиком заставило меня упасть на кровать; я посмотрел по сторонам – взгляд упал на рюкзак, и тут внезапно вспомнилась причина недавней ссоры. 

 

Под негромкое бормотание Рукии, занятой утренними процедурами, мне удалось успешно слезть с кровати и не быть обкиданным различными баночками и тюбиками. Выудив из бокового кармана украшение и повертев его немного в руках, я прошагал в ванную. Рукия стояла у раковины и чистила зубы; из-под узких джинсов выглядывал край белого кружевного белья, такой же бюстгальтер красовался на аккуратной груди; на двери висела светлая футболка, а на батарее – длинный свитер теплого бордового цвета.

 

- Мстить пришел? – сплюнув воду в раковину, спросила Рукия, следя за моими движениями в зеркало. Молча подойдя сзади, я притянул ее к себе за живот и уткнулся носом в шею; девушка непонимающе вскинула брови, продолжая смотреть в зеркало и ополаскивать щетку. 

- С днем рождения. – Протягиваю ладонь, на которой лежит маленькая подвеска в форме кролика. Я тихо усмехнулся, видя расширяющиеся глаза Рукии и недолгий полет щетки в раковину. 

- Это… Как ты… Ичи… – бессвязным потоком бормочет Кучики, медленно проводя пальцем по контуру украшения. То, как Рукия внезапно обхватила руками мою шею, заставило меня пошатнуться и в итоге усесться на крышку унитаза; я чуть было не уронил подарок, но вовремя сжал ладонь. Рукия, забравшись мне на колени, посмотрела мои в глаза. Честное слово, иногда от такого пристального взгляда становится не по себе, но сейчас в двух темно-синих озерах плескалась нежность и немного грустная благодарность. – Ты знаешь, за последние два или три года я получала только небольшие посылки от Орихиме, которые приходили с опозданием чуть ли не на месяц, а тут… Спасибо. Большое спасибо, Ичиго! – легкий поцелуй в щеку меня несколько шокировал; я поднял руку к щеке, чувствуя слабое тепло, исходящее от нее. – Покраснел как мальчишка! – весело констатировала Рукия, вставая с моих колен и надевая футболку и свитер. Она подняла копну черных волос кверху, как бы требуя помочь с подвеской; пока я возился с застежкой, Рукия что-то насмешливо бормотала про место, откуда растут руки. С минуту она любовалась своим отражением, под разными углами вертя украшение, висящее на шее. Потом вновь повернулась и, привстав на цыпочки, запечатала аккуратный поцелуй в уголке губ. И почему такие ее действия выбивают меня из колеи?! Кровь мгновенно подступила к щекам, я закрыл ладонью лицо и отвел глаза, дабы не доставлять лишний раз удовольствие маленькой измывательнице. С негромким смешком она вышла из ванной, а после и из комнаты и понеслась вниз по лестнице.                   

 

***

 

Спустившись, я обнаружил всех на кухне. Иное сидела, лбом уткнувшись в холодную поверхность стола – я совсем забыл, что Орихиме никогда не умела пить и для утренней головной боли ей хватает бокала шампанского. Рукия стучала ногтями по столешнице, ожидая закипания чайника; Улькиорра возился с шипящим на сковороде беконом. 

 

- Д-доброе утро, Куросаки-кун… - пробурчала Иное, не поднимая головы.

- Доброе. Помощь нужна? – Улькиорра что-то сказал о завтраке; я покосился на часы, показывающие скорее обеденное время, но промолчал и достал из холодильника пакет сока, плавленый сыр в нарезке и кетчуп. Рукия вытащила из навесного шкафа картофельный хлеб и положила его на стол; кое-как вооружившись ножом, Иное начала резать булку и укладывать ломти в плетеную тарелку. 

 

Все уселись за стол и, сделав нехитрые бутерброды с сыром и беконом, начали обсуждать планы на день. Резво вскочив, Орихиме предложила устроить снежные войны, но пульсирующая боль в голове вернула ее на прежнее место, запрещая любые активные действия сегодня. Рукия, нагло возложившая ноги мне на колени, списалась на головные боли рыжей подруги и предложила сегодняшний день посвятить кинематографу. Ни я, ни Улькиорра не возражали, а у Орихиме просто не было на это сил. Закончив с завтраком, плавно перетекшим в обед, Рукия принялась отпаивать Иное различными болеутоляющими, после чего девушки завалились перед разгорающимся камином и начали выбирать фильмы, имеющиеся на разумно привезенном интернет-планшете. Мы же с Улькиоррой ломали голову над подключением телевизора и мысленно молились, чтобы выбор Рукии и Орихиме не пал на слащавые мелодрамы. К счастью, на нехитром аппарате оказалась целая коллекция фильмов с Джимом Керри, так что проблема того, чем себя занять, отпала мигом. Но временно. Внезапно Иное, окончательно избавившаяся от назойливой боли в висках, обратила внимание на шею Рукии, а именно – на подаренную мной подвеску. После пятнадцати минут восхищения подарком и моей внимательностью в отдельности, Орихиме начала корить себя за плохую память и вскоре помчалась на второй этаж. Рукия сидела неподвижно; переведя взгляд удивленных глаз на Улькиорру, она обратилась к нему: 

 

- Мне бояться сразу? – в ответ Шиффер лишь пожал плечами и кивнул в сторону спешно спускающейся Иное, державшей в руках большую белую коробку. Рукия посмотрела на меня глазами, молящими о помощи; я усмехнулся, мол, не мы выбираем друзей, а они нас, и вернулся к своей работе.

- Вот! – с чувством выполненного долга Иное поставила перед сидящей на коленях Рукией коробку и, сняв с нее крышку, подняла за плечи струящееся платье бледно-лилового, почти белого цвета. На мой неразумный взгляд, платье было наподобие тех, что нам показывали учебники истории во время изучения древнегреческих фресок с богинями: кроме ниспадающей складками ткани, я ничего не разглядел. Когда Рукия взяла в руки подарок, он более-менее начал приобретать очертания: лиф совсем маленький – объемная полоса, не больше двадцати сантиметров в ширину, переходила в длинный струящийся подол; рукава тоже имели чисто символическое значение: летящая прозрачная ткань до локтя с большим разрезом, полностью оголявшим плечо. Я мысленно представил Рукию в этом платье, с фатой и каскадным букетом лилий в руках; где-то на задворках разума зазвенели свадебные бубенцы. Что это со мной?

- Эмм… Иное, прости, конечно, но свадьба у тебя, а не у меня, помнишь? – Рукия аккуратно уложила платье в коробку, но, даже закрыв и отодвинув ее, продолжала смотреть на выбившийся из-под крышки кусочек материи. Возможно, любого другого человека этот жест и обидел бы, но только не Иное. Вернув коробку с платьем  Рукии, она слегка наклонила голову.

- Это ты меня прости, Рукия. Я такая эгоистка. Я дарю тебе платье на собственную свадьбу! – поймав недоуменный взгляд Рукии, Орихиме пояснила. – Ты не могла бы надеть это платье на нашу с Улькиоррой-кун свадьбу и быть моей свидетельницей, Рукия? Хотя я и выбрала почти все сама, но все-таки… Пожалуйста, Рукия.

- Господи, Иное, конечно же! – Рукия кинулась на шею подруге с таким криком, будто бы ей сделали предложение выйти замуж. Несколько минут Иное тихонько всхлипывала, бормоча что-то относительно подготовки. Я хотел их одернуть, но узкая ладонь Улькиорры легла на мое плечо, останавливая; в глазах Шиффера плескалась едва заметная нежность к невесте. Я видел эмоции Улькиорры! Можно умирать с чистой совестью!   

- Кучики, - откашлявшись, произнес парень. – Ты не будешь против протанцевать весь вечер с Куросаки?

- Что? – мы с Рукией одновременно уставились на говорившего.

- Ну, вы ведь знаете, что свидетели танцуют друг с другом? – в глазах Кучики застыл немой вопрос: «Давно ты свидетель?». Впрочем, я более чем уверен, что выглядел примерно так же. – Куросаки, только не говори, что ты забыл наш вчерашний разговор. – В памяти начал всплывать небольшой диалог в машине, но уловить суть мне не удалось. – Вспомнил?

- Ну… В общих чертах… У Гриммджо какие-то дела, ты так вроде говорил…

- Ну да, у него дела. – Шиффер выдохнул: ситуация его, видимо, напрягала.

- Просто у Нелл-чан в это время должен родиться ребенок, и Гриммджо-кун может быть занят. – Пояснила Иное. – Так ты не против, Куросаки-кун?

- Нет, конечно, но… Разве ты не просила меня вести тебя к алтарю в качестве брата, нет? 

- Нуу… - Орихиме приложила палец к губам. – Ты мог бы просто отойти потом на сторону жениха и все.

- Ладно, я понял. Буду заменять Гримма, раз Нелл решила забеременеть. – Промямлил я, чеша затылок.

- Она решила забеременеть почти полгода назад вообще-то. Хотя ее мнения, думаю, особо никто не спрашивал. Надо лучше предохраняться.

- С напором Гриммджо никакая защита не поможет…

- Улькиорра-кун! Куросаки-кун! Что вы такое говорите?! Дети – это так прекрасно! Разве нет, Рукия?

- А? – Рукия посмотрела на Иное, чуть склонив голову набок. – Да, но нужно к этому подходить серьезно, а не «по залету».

- Рукия! 

 

***

           

«Эйс Вентура», «Маска», «Тупой и еще тупее», «Брюс Всемогущий» и так далее – благо у Керри множество хороших фильмов, которые можно смотреть, не напрягаясь. Остаток дня мы провели на диване, изображая хохочущих амеб безо всякого желания двигаться. 

 

Ближе к вечеру Иное подала тот самый кекс, который готовила прошлым вечером; холодный, посыпанный сахарной пудрой десерт с разноцветными вкраплениями в мякоти выглядел более чем аппетитно. Этим вечером никто не задумывался о такой ерунде, как приготовление глинтвейна или чего-то еще. После первой бутылки шампанского, выпитой за день рождения, последовала бутылка вина, какой-то ликер с запахом мяты и шоколада, после которого Улькиорра понес возмущающуюся Иное наверх. 

 

Еще полбутылки вина (потому что другая половина была благополучно вылита на пол) было выпито нами с Рукией прямо из горла; найденные в закромах маршмэллоу тихо стрекотали над огнем камина. Пьяный танец под хрипловатый голос Гару в исполнении Кучики был завершен фееричным падением мне в руки. Мы кормили друг друга поджаренным зефиром, липнувшим к пальцам, которые Рукия шутливо кусала, «съедая самое вкусное». Потом был долгий подъем на второй этаж и борьба с идущими в обратную сторону ступеньками. А дальше – ночь. Томительная, сладкая, жаркая. 

 

***

 

Хоть ночь была и потрясающей, пробуждение выдалось на редкость неприятным.        

     

Дико болели мышцы, а алые засосы в самых неожиданных местах заставляли вспоминать все и краснеть. Адская усталость не прошла, несмотря на то, что проснулся я в первом часу.

 

За окном снова сияло. Белое одеяло накрыло собой все: даже зеленые верхушки сосен плохо виднелись под снежным покровом. Я лежал на животе, обняв мягкую подушку, и смотрел в окно, за которым в медленном танце опускались на землю снежинки; иногда их подхватывал резкий порыв ветра и уносил прочь от дома. Завораживающее зрелище заставляло мигом забыть о боли в теле. Мысли были заняты только снегом, мерно падающим с неба. Словно загадочная танцовщица сыпала из своего рукава белые хлопья, а потом веерами придавала им ускорение. Глаза закрывались то ли от умиротворенного состояния, то ли от слепящей белизны. Я был готов снова провалиться в сон, как с первого этажа послышался звук бьющейся посуды.

 

Я протянул руку в сторону, где предположительно должна была лежать Рукия, но в ладони оказалась лишь помятая ткань простыни. В ванной тихо – шума воды не слышно.  

 

Дикий крик Иное заставил меня вскочить с кровати и, не разбирая дороги, лететь вниз.