...Да, сейчас я даже лица ее вот так просто вспомнить не могу. Все, что осталось в моей памяти – пейзаж, на котором и тени человека нет.
Конечно, если немножко повспоминать, можно и лицо ее вспомнить. Маленькие холодные руки, аккуратно причесанные прямые волосы, нежная круглая мочка уха, маленькая черная родинка прямо под ней, стильное пальто из верблюжьей шерсти, которое она часто надевала зимой, привычка всегда смотреть в лицо собеседнику, спрашивая его о чем то, иногда отчего то дрожащий голос (порой казалось прямо, будто она тараторит что то, стоя в сильный ветер на вершине холма), если пособирать все эти образы, то вдруг естественным образом всплывает ее лицо.
..

Сначала сбоку. Это потому, наверное, что мы всегда ходили с ней рядом. Потому я всегда и вспоминаю, как ее лицо выглядело сбоку.
Потом как она улыбается, глядя на меня, начинает говорить, чуть склонив голову, смотрит мне в глаза. Совсем как если бы пыталась отыскать где нибудь в реке тень проплывающей там, рассекая прозрачную воду, маленькой рыбки.
Однако прежде чем ее лицо вот так всплывет в моей памяти, проходит какое то время. И по мере того, как уходят годы, этого времени требуется все больше и больше. Грустно, но факт.
Сперва оно вспоминалось секунд за пять, потом стало уходить десять, тридцать секунд, потом одна минута. Это время становится все длиннее и длиннее, как тени к вечеру. И в конце концов ее облик будет поглощен мраком...