Вечером понедельника Город внезапно затянуло легкой дымкой, недвижной пеленой, за ночь она окрепла, превратилась в неестественно густой туман. Жители панически забеспокоились, синоптики успокоили: "Ша! Это - смог, смог вульгарис. Да, необычно для Киева зимой, ведь Киев не Лондон, но такая выпала карта, такие погоды стали". И еще что-то про антициклон, атмосферное давление и прочие факторы. У взрослых так всегда. Всегда все обыденно и просто.

Но я еще не окончательно взрослая, я неистово продолжаю верить в сказку. Зимой это, как водится, сказка про Мару. Мару-Марену - то ли девицу, то ли бабу, то ли сучью дочку, Кощееву жену, черную луну, у которой ворон на плече, серп в рукаве... но ничегоус невечноус. 

Весь ноябрь и декабрь Мара, рук не покладая, плела, вывязывала для Города саван-покрывало, старательно подбирала  ниточку к ниточке, да все серее серого. Плела, плутала, распускала, опять плела, вывязывая низкое, на голову падающее, небо. Но в новогодье враз все её, смерточке подобные чары, превратились в  мишуру, конфетти, сгорели в пламени свечей, растворились в игристом, растаяли в смехе.

Другая бы сдалась, но не Мара. Собралась, да как ухнула! И в Рождество так на работу активно накинулась, что мы от морозов вскрикнули. Пока мы кричали, кряхтели и послевкусием жаловались, она, памятуя, что Святки коротки, без сна, глаз не смыкая, нам саван плела. Ко вторнику работа была готова. 

Вышла ранним утром на тропу к молочнице Ларисе за творогом, а оказалась в романе Кинга.

Ползли, холодные, над мертвою травой водой...