Павел Покровский. Не просто так... А может, просто не было любви… погода – дрянь… и двое заигрались… И губы сумасшедшие твои случайно впопыхах перестарались…   А может это чей-то злой каприз с нелепыми мурашками по коже - От голоса, простуженного вдрызг, и запаха Kenzo по всей прихожей…   Так глупо что-то ляпнуть, уходя… ещё глупей молчать и бить на жалость… А может, просто не было дождя, который сделал всё, чтоб ты осталась…   Всю ночь погода - не пришей рукав… ты на такси… а я перезимую… И передай ему, что он был прав, красивых баб не просто так ревнуют… Хорошая. Я за тобой не побегу, хорошая… погода, знаешь, не совсем удачная… Ты, как всегда, умеешь быть ухоженной, красивым бабам так идёт прозрачное…   Какая глупость – тет-а-тет на лестнице, не простудись – весь вечер небо в крапинку... Скажи – а он, наверно, тоже бесится, когда ты душу со спины царапаешь…   А я то думал - мы с тобой учёные, что мы сумеем и пройдём по краешку. Ну что ж ты ждёшь. Давай - соври о чём-нибудь. Ну что ж ты ждёшь. Пока. Пока. По камушкам…   Я за тобой не побегу, конечно же, хватило гордости от мамы с папою… Не кисни, Зай… К чему телячьи нежности? Красивым бабам не идёт быть слабыми… Зачем... Помню петли волос каштановых, по утрам отдающих в медь, помню - как я тебя обманывал, что веснушчатых жгли как ведьм...   Как мешала проспаться досыта, дулась букой по три часа, как чихала и злилась до смерти, не успев подвести глаза...   Помню - как ты искрилась весело, даже если трясло внутри, как лечила свою депрессию под трофимовы "Снегири"...   Как мечтала дожить до пятницы, как искала себя в себе, как шептала, что всё наладится в косолапой моей судьбе...   Помню всех твоих жгучих чёртиков, кожу с запахом хризантем... Помню всё... до последней чёрточки... Жаль, никак не пойму - зачем... Попытка осеннее. Запах Gucci на смятой простыни… а погода давно не летняя… Я б свихнулся от этой осени, если б знал, что она последняя…   Я б свихнулся от этой нежности, если б мне она не наскучила… Мне уже не хватает свежести быть галантным и тонким чучелом…   Мне уже не хватает гордости всем заскокам устроить проводы… Водка, сука, такая горькая, если пьёшь и не знаешь повода…   Пьёшь… а рядом - с губами сочными и не скромница и не грешница… И не знаешь - что больше хочется – то ли каяться, то ли вешаться… Смотришь лисьим взглядом. Смотришь лисьим взглядом прямо в душу, свой фужер не трогаешь совсем... Я - такой, как все, ничем не хуже, жаль, что ты не пьёшь таких, как все...   Мир застыл, чтоб рухнуть на колени от ролей, исполненных навзрыд, Ты так мило ищешь вдохновенье в топоте придуманных копыт...   То доступней всех, то недотрога, то - купе до рая, то петля, У тебя одной талант от Бога - быть сложней, чем сучья жизнь моя...   Я не тот - кого ты видишь рядом, ты не пьёшь... и дело не в вине... Так какого чёрта лисьим взглядом душу выворачиваешь мне... Прогони меня... Прогони меня ко всем чертям… Самому уйти не так-то просто… Я ведь разделил напополам всё, что было до тебя и после…   Дождь, паскуда, целый день стеной серобурмалинового цвета… Мокрый зонт, разложенный тобой, - не совсем хорошая примета…   Мы как будто дышим в унисон, и лишь мысль колотится шальная - То ли я до чёртиков влюблён, то ли черти дурака валяют…   Знаю – не прогонишь, не пошлёшь, знаю то – что "вилы" друг без друга… Что ж душа скулит как этот дождь серобурмалиновою сукой… Синева. Март в твоих глазах синее-синего, даже если дождь канючит с крыш, Солнце ты моё необъяснимое, как понять – о чём ты так молчишь…   То молчим, то душу пачкой комкаем, заводя полночный разговор, Горе ты моё кисейно-тонкое, что ж тебе не спится до сих пор…   С этой синевою неразгаданной каждый день - то вверх, то резко вниз, Тот, кто до меня тебя укладывал, дико ненавидит эту жизнь...   За окном то вьюга, то распутица, глупая шальная кутерьма, Как понять – куда и кем он крутится – мир, где так легко сойти с ума   Оттого, что жизнь чуть ярче кажется - с этой неспокойной синевой… Спи и пусть к чертям собачьим катится всё, что было в ней до нас с тобой… Ты бываешь... Ты смеёшься – как будто купаешься, можешь яркою быть и обычною, Ты умеешь сыграть как по клавишам изумление и безразличие.   Ты бываешь усталой и праздничной, хрупкой девочкой, стойкою крепостью, Можешь быть до утра самой сказочной, а потом отравить меня ревностью.   Ты как в фильме «Кавказская пленница» - "комсомолка и просто красавица", Ты не только из тех – на ком женятся, но и куча стихов посвящается.   Пусть пугают нас медными трубами, пусть судьба – как негодная шкодница, Мы с тобой не боимся быть глупыми, у таких, говорят, мысли сходятся.   Пусть дешёвки с фальшивой улыбкою пальцы гнут и от зависти светятся, Если в рай я сумею со скидками – мы и там обязательно встретимся… Пахнут роскошью твои пальчики. Пахнут роскошью твои пальчики, лёд застыл в уголочках глаз, С кем ты спишь теперь, кому плачешься, кто танцует тебя сейчас...   Утром - свежая, в ночь – ухожена, новый Пусик не любит ждать, Ты по штату ему положена, чтоб пылинки с тебя сдувать...   Как всегда обалденно выглядишь, чуть растрогана, чуть мила, Даже шпильки почти такие же, на которых в ту ночь ушла...   То ли грязь разлеталась клочьями, то ли всё, что исчезло в ней, То ли замки твои песочные, что сумела слепить во мне...   С кем ты спишь теперь - дело прошлое... не скулить же вдвоём навзрыд... Доброй ночи, моя Хорошая... Твой ротвейлер уже рычит… Сумасшедшая пропасть. Между мной и тобой – две минуты без пробок... И простуженный город, забитый людьми... Между мной и тобой – сумасшедшая пропасть… Два конца… два кольца… две счастливых семьи…   Дождь как в душу стучит с бесприютной тоскою... В эту пару минут выгораешь дотла... Столько строчек взахлёб между мной и тобою... Жаль, что ты до сих пор ни одной не прочла...   С головой ухожу в этот запах знакомый… А мобильный с утра разрывается в хлам… Мы с тобою живём по собачьим законам, Только воем не мы, а за нас по ночам…   Мы, конечно, с тобой поматросим и бросим, И никто никогда не узнает всего... Как сходила с ума эта глупая осень, Где безбожно трясло от себя самого…