«Я покажу вам новый мир…»

(рецензия впервые опубликована в журнале "НЯ!", №3 (28) апрель 2012)

Название: DeathNote / Тетрадь смерти

Жанр: мистика, триллер, детектив, психология

Выпуск: 2006–2007 г.

Студия: Мэдхаус / Madhouse

Тип: 37 эпизодов по 25 мин.

Режиссер: Араки Тэцуро

Авторы оригинала: Цугуми Оба, Такэси Обата

Если бы у вас была возможность убить преступника, просто написав его имя на листе бумаги, воспользовались бы вы этим шансом?

Оставим в стороне мораль, которую всю жизнь внушали нам родители, учителя, друзья — общество.

Есть только вы и тот, на чьей совести, может быть, не один десяток жизней.

Вам не нужно рисковать, ища с ним встречи. Вам не нужно приближаться к нему. Вам не нужно находиться рядом с ним в момент его смерти, не нужно видеть его глаза, слышать последний вздох. Вам не нужно ничего знать об этом человеке, кроме его имени и лица. Вам не нужно явно нарушать закон, не нужно подвергать себя опасности.

Просто написать несколько букв — всего лишь имя. И — всё.

Здесь и сейчас ответьте себе честно: как бы вы поступили.

Я — ответила, и мой ответ — …

Начало

Мир богов смерти синигами прогнил. Боли погрязли в мелких дрязгах и прожигают свои утомительно долгие жизни за азартными играми. Они уже не знают, для чего существуют.

Синигами Рюк устал от всепоглощающей бессмысленности. Чтобы развеять скуку, он «случайно» роняет в мир людей свою Тетрадь смерти. Она дает владельцу способность убивать: достаточно лишь представить лицо жертвы и записать его имя в Тетрадь. Рюк надеется, что кто-нибудь из людей подберет Тетрадь и, прочитав записанные синигами правила пользования, станет в ней писать — и начнется веселуха! Рюк сможет под благовидным предлогом потусоваться в мире людей, ведь по правилам синигами обязан повсюду сопровождать нового владельца Тетради, пока тот не умрет. Монструозная внешность Рюка не проблема, ведь видеть его могут только люди, прикоснувшиеся к Тетради.

Ученик выпускного класса Ягами Лайт — сын заместителя начальника японской полиции Ягами Соитиро, отличник, талантливый молодой человек, наделенный острым умом и великолепными дедуктивными способностями. Ежедневно он слышит о преступлениях, творящихся в мире. Лайт понимает, что этот мир прогнил. Люди проживают свои никчемные жизни, уничтожая друг друга, творя зло. Лайт устал от засилья несправедливости. Волей случая он подбирает Тетрадь смерти, брошенную Рюком. Двое преступников, убитых в качестве эксперимента, — и Лайт убеждается, что Тетрадь смерти подлинная. Отличная новость! Теперь Лайт знает, что делать.

День за днем записывает в Тетрадь имена преступников, и те один за другим умирают от сердечных приступов. Лайт не пытается замаскировать их смерти. Напротив, он демонстративно убивает одним и тем же способом. Лайт рассчитывает, что вскоре люди заметят: преступников кто-то методично карает. Со временем все злодеи будут уничтожены, а оставшиеся люди не будут совершать злодеяний. Наступит совершенная эра, и он, Лайт, станет богом Нового мира.

Все это Лайт объясняет явившемуся к нему Рюку. Он готов нести ответственность за свои деяния. Но Рюк ошарашивает Лайта: синигами явился вовсе не для того, чтобы забрать душу человека, использующего Тетрадь смерти. Просто Рюк обязан всюду следовать за новым владельцем Тетради. Да и вообще Рюку по приколу понаблюдать за людьми.

А Лайт может поступать так, как ему заблагорассудится. Ведь теперь Тетрадь смерти стала частью мира людей.

Расчеты Лайта оказываются верны: люди действительно понимают, что на землю явился каратель. В Интернете ему дают имя «Кира» — от искаженного английского «killer». Многие люди принимают сторону Киры. Хотя они не говорят об этом вслух, в Сети регулярно появляются восторженные отклики о неведомом убийце, и даже просьбы покарать того или иного негодяя.

Но, конечно, большая часть общества осуждает Киру. Полицейские всего мира разыскивают загадочного карателя. К расследованию присоединяется «L» (Эл) — лучший детектив в мире. Никто не знает ни его настоящего имени, ни его лица.

Эл чувствует Киру, Эл его понимает. Но Эл не приемлет методов Киры и намеревается его уничтожить. Почти сразу Эл безошибочно угадывает, что Кира — это сын начальника Ягами, Лайт. Но доказательств этому нет.

И тогда Эл идет на невиданный риск: он раскрывает себя перед Лайтом, не называя, впрочем, своего истинного имени, и прямо сообщает о своих подозрениях.

Начинается дуэль двух гениев, грандиозная схватка двух интеллектов.

Власть имени

Вера в мистическую силу личного имени человека существовала у всех народов на всем земном шаре. Уходит она в глубочайшую древность, когда только-только формировался человеческий язык.

Имя определяет судьбу человека. Злые силы получают власть над человеком, узнав его имя. Традиции давать тайное (настоящее) имя и поддельное имя, прозвище существовала и в Японии, и в Древней Руси.

Первое правило Тетради смерти («Человек, чье имя записано…») витало в воздухе. Цугуми Оба ловко поймал эту идею за хвост и создал на ее основе целую оригинальную Вселенную, продуманную до мелочей. (Чего только стоят многочисленные правила Тетради смерти!)

В «Тетради смерти» любят искать изъяны. Что можно ответить критикам? Прежде чем сказать свое «фу-фу», попробуйте для начала силой собственной фантазии создать столь же стройный, масштабный, продуманный, художественно совершенный и психологически убедительный мир. Вот тогда и поговорим.

Монолит

Типичная болезнь аниме-сериалов — филлеры, то есть проходные эпизоды, которые искусственно вставлены в основной сюжет и не несут никакой смысловой нагрузки. Их единственная цель — добить аниме до нужного количества серий. Иногда филлеры делаются достаточно талантливо и не слишком выбиваются из общего течения повествования, а иногда торчат, как бельмо на глазу.

«Тетрадь смерти» — это редкий пример абсолютно цельного, четко выстроенного и выдержанного сюжета. На протяжении тридцати семи серий повествование монолитно, как скала. Это цепочка без единого лишнего звена.

Периодически меняется темп повествования и эмоциональная окраска, но в этих изменениях тоже есть железобетонная логика.

Например, за динамичными и сверхнапряженными эпизодами противостояния Лайта-Эл №2 с Мелло следует замедление темпа. Таким способом зрителю, во-первых, дают передышку, а во-вторых, показывают подавленное состояние проигравшего Лайта.

Еще один пример. Многодневное заключение Лайта. Повествование становится монотонным, тягучим. Благодаря этому психологическое состояние героев передается и зрителям. Ты сам чувствуешь себя словно посаженным в клетку. Атмосфера напряженного ожидания, ощущение вязкости времени подкрепляется и фоновой музыкой.

И вдруг — электрический удар. Бешеная, эмоционально взвинченная сцена «казни» Лайта и Мисы.

Авторы, будто музыканты-виртуозы, ловко играют на струнах зрительских эмоций.

Подобные перепады можно проследить на протяжении всего сериала.

Главная же идея проведена с безупречной четкостью, без отвлечения на посторонние вещи.

Вот ТАК надо выстраивать сюжеты. Вот ТАК надо вести повествование.

Возвышение и агония

Сериал «Тетрадь смерти» довольно четко делится на две части: до Эл и после Эл. В первой показано становление и возвышение Киры, во второй — его агония и крах. Соответственно композиции меняются опенинги и эндинги. Правда, смена заставки и концовки происходит несколько раньше фактической смены частей. Первую часть «Тетради смерти» окольцовывают напряженные, динамичные, эмоционально строгие песни группы «Nightmare» — «the WORLD» и «Alumina». Их сменяет агрессивные и стебовые «What’sUpPeople?!» и «ZetsubouBilly» группы «MaximumtheHormone». В видеоряде отражены мотивы, главенствующие в каждой из частей.

Значимость деталей

Знаете, что отличает настоящую художественную литературу от графоманских поделок? В хорошем художественном произведении нет ни одного лишнего элемента. Каждая деталь, каждая сцена, каждое слово работает, вносит свой вклад в создание образа и развитие главной идеи. Порой эти детали сложно заметить и еще сложней истолковать. Но именно в этом и заключается удовольствие от чтения — в поиске ключей, в разгадке тайн текста.

В хорошем кино (равно как и в анимации) действуют те же самые законы.

Аниме «Тетрадь смерти», несомненно, является художественным произведением. Каждая деталь в нем значима. Чтобы описать все намеки, художественные приемы, «пасхальные яйца», спрятанные в этом аниме, понадобится целая книжка.

Я остановлюсь только на нескольких моментах, показавшихся мне наиболее интересными.

Прежде всего это, конечно, цветовая символика. Чтобы отделить внешнее, часто показное поведение Эл и Лайта от их истинных мыслей, каждому герою присваивается свой цвет. Лайту-Кире — красный, Эл — синий. Когда нужно показать скрытые эмоции или размышления героев, как бы включается «подсветка». Однако этим игра с цветом не ограничивается. Знаковые цвета появляются и в другом виде.

Приведу всего два показательных примера.

В пятом эпизоде Эл стоит напротив окна и своего отражения в нем. Невдалеке на вышке горит красный огонек. Эл говорит, что они с Кирой как никогда подошли друг к другу вплотную. Хотя самого Лайта в кадре нет, он незримо присутствует в этой сцене в виде символизирующего Киру красного огонька.

В пятнадцатом эпизоде Эл размышляет о том, что должен сделать неожиданный ход. Выбора у него нет, но игра будет очень рискованной. В мыслях Эл ситуация представлена такой картиной: он сидит на вершине башни в окружении красных огоньков. Буквально этот образ можно трактовать так: Кира загнал Эл в ловушку, обложил его со всех сторон.

Во второй части аниме «подсветка» появляется и у других героев. Но это уже выглядит не так изящно: всего лишь эксплуатация удачно нащупанного приема.

Многие ключевые сцены тоже изобилуют значимыми деталями и намеками.

Например, ставшая хрестоматийной сцена казни преступников в первом эпизоде. Она уже обросла кучей подражаний и пародий. Лайт записывает в Тетрадь смерти имена преступников. Звучит композиция «LowofSolipsism» («Закон солипсизма»). Рука Лайта словно бы движется в так ей, выводя строчки в Тетради смерти. Взмахи его руки перемежаются с кадрами смертей преступников. Эта сцена несет в себе такой эмоциональный заряд, что поневоле восхищаешься и одновременно ужасаешься той легкости, с которой Лайт лишает людей жизни одним лишь росчерком пера.

Кстати, согласно Большому толковому словарю, солипсизм — философское понятие, означающее «крайний объективный идеализм, признающий единственной реальностью только мыслящий субъект, собственное «я», а всё остальное — существующим только в его сознании».

Символично сделана сцена объятий Мисы и Лайта (тринадцатый эпизод). Для Мисы Лайт — бог. Она прямо говорит Рэм, что идет к нему на исповедь. Лайт решается подыграть Мисе и обнимает коленопреклоненную девушку.

Сначала сцена показана через восприятие Мисы: Лайт обнимает ее, и их озаряет столб света. Кира принял Мису, и на нее «снизошла благодать божия».

Потом подключает восприятие Лайта: он торжествующе усмехается, так как заполучил так необходимый ему «козырь» в борьбе с Эл.

Затем всю мизансцену показывают общим планом: благоговейно прижавшаяся к Лайту Миса, лицемерный Лайт и два бога смерти: черный равнодушный наблюдатель Рюк и белая, любящая Мису Рэм. Обоим еще предстоит сыграть важную роль в дальнейших событиях.

Но, пожалуй, настоящим шедевром можно назвать серии, посвященные встречи Лайта с невестой убитого им агента ФБР. Эти сцены не только тяжелые, сильные, эмоционально напряженные. Они еще очень мощно сделаны. Наоми, невеста Рэя Пенбера, догадалась, что Кира может убивать не только с помощью сердечного приступа. Это было единственным слабым местом в плане Лайта. По стечению обстоятельств Наоми, пришедшая в полицию, чтобы поделиться своими догадками, не застала членов штаба расследования, зато наткнулась на Лайта. И теперь Лайту нужно как можно скорее выяснить ее имя и убить.

Пересказать эту сцену невозможно. Ее надо увидеть собственными глазами. Но обратите внимание на то, как она выстроена. Герои медленно удаляются от здания полиции и разговаривают. Лайт пытается выяснить имя девушки, не выдав себя, но она — опытный агент, а поэтому недоверчива и осторожна.

Пейзаж нарисован в приглушенных тонах: все серое, бежевое, светло-коричневое, блекло-зеленое. Нет ни одного яркого пятна, кроме красной машины (красной — цвет Киры!), но и она довольно бледная. То же касается и героев: темно-серая Наоми и бежевый Лайт.

На улице нет ни одного человека. Совпадение? Недостоверность? Нет, художественный прием. Само по себе действие в этой сцене не имеет значения. Все сосредоточено на диалоге, на игре в «вопрос-ответ». Герои с тем же успехом могли бы стоять, но это бы смотрелось скучно. Медленная прогулка придает определенную динамику и усиливает напряжение: успеет или не успеет Лайт убить девушку, до того, как они вернуться в полицию?

Естественно, яркие пейзажи и прохожие волей-неволей отвлекали бы внимание зрителей от основного действия. Поэтому фон «убавлен» практически до нуля.

Когда девушка решает повернуть обратно и снова пойти к зданию полиции, мир словно бы «включается». Площадь полна людей, цвета становятся чуть ярче. Лайт, а вместе с ним и зрители, вырван из сосредоточенности. Он в панике. Но на обратном пути он берет себя в руки.

И самые сильные образы, самое впечатляющее, что есть в этой сцене: печально падающие хлопья снега, путь по разделительной полосе дороги — последний путь на эшафот.

Психология Вождя

Пройдитесь по сайтам, блогам, форумам, где упоминается «Тетрадь смерти». Везде вы найдете по крайней мере одного человека (а то и больше), который укажет на сходство «Тетради смерти» с романом Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание». Сравнение, конечно, лестное, но не совсем корректное.

Сердце любого истинного анимешника заходится от бешеной ярости из-за того, что многие люди по-прежнему относятся к манге и аниме с пренебрежением. Родство же со столпом русской классической литературы — серьезный аргумент в споре за честь аниме. Достоевский — это вам не хухры-мухры!

Однако нужно быть честными: единственное, что роднит «Преступление и наказание» с «Тетрадью смерти» — проблема допустимости или недопустимости убийства отдельных, якобы недостойных людей во имя всеобщего блага. Угол же рассмотрения этой проблемы, сама авторская концепция, обоснование того, почему убийство недопустимо, — словом, все, кроме изначального тезиса, не схоже. Не противоположное (иначе можно было бы говорить о диалоге двух произведений), а именно несхожее.

Достоевский — писатель православный, глубоко религиозный, поэтому его роман пропитан христианством. Путь Раскольникова от преступления к наказанию — это путь от греха к покаянию и искуплению. Само собой, в «Тетради смерти», созданной японцами, ничего этого и близко нет. Отмечу, правда, что и христианин Достоевский, и синтоист-буддист Цугуми Оба приходят к одному и тому же выводу. Что лишний раз доказывает: мораль не зависит от религиозных убеждений или их отсутствия.

Но даже если не принимать во внимание религиозные и культурные аспекты, очевидна разница в самих концепции «Тетради смерти» и «Преступления и наказания».

Раскольников в своей теории делит людей на «необыкновенных» — полезных, двигающих мир вперед, и обыкновенных — «материал, служащий единственно для зарождения себе подобных». В отдельных случаях необыкновенные люди ради совершенствования мира имеют право пойти на преступление. Себя Раскольников относит к «необыкновенным» людям.

Лайт-Кира делит людей на законопослушных и преступников, и провозглашает необходимость тотального уничтожения преступников. Себя Лайт противопоставляет не только нарушителям закона, но и всему человечеству вообще. Кира стоит над людьми, и только он наделен правом вершить высший суд.

Теория Лайта, если на то пошло, более четкая и стройная, чем у Раскольникова. Следователь Порфирий Петрович находит в теории Раскольникова уязвимое место: «Но вот что скажите: чем же бы отличить этих необыкновенных-то от обыкновенных? — спрашивает он. — При рождении, что ль, знаки такие есть?» И Раскольников признает, что ошибки бывают — но только со стороны «обыкновенных» людей, которые принимают себя за «необыкновенных», а настоящих новаторов зачастую презирают (Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание», часть 3, глава 5).

Лайт прямо заявляет, что создает новый мир, где дозволено будет жить только тем людям, которых сочтет достойными он, Кира, бог этого мира. Предельная субъективность оценки здесь, в теории Киры, является не изъяном, не слабым местом, а неотъемлемым условием.

Цугуми Оба очень точно рисует психологию «несменяемого богоподобного вождя». Есть лишь одно истинное мнение, и носитель его — сам Вождь. Все, кто придерживается иной точки зрения, — враги, расшатывающие устои, а следовательно, такие люди должны быть уничтожены.

Взглянем глубже: это и психология богов. Не зря ведь Рюк признает, что Лайт — самый настоящий бог смерти, лучший в своем роде.

Лайт походя, не задумываясь, убивает не только настоящих преступников, но и честных людей, которые придерживаются других взглядов и противостоят Кире. Противоречие между изначально благими стремлениями Лайта и его методами очевидны. Но кто осудит бога?

В первой серии Лайт на уроке зачитывает такой текст: «Надо следовать учению Господа, и тогда море будет щедро делиться своими дарами, а штормы минуют нас». С одной стороны, это изречение противопоставляется попыткам Киры изменить мир. Но с другой, может служить оправданием власти Киры. Позже почти такими же словами Лайт в роли Киры будет призывать людей принять его волю: сторонников он приветствует, а неопределившимся предлагает просто молча плыть по течению, пока мир не переменится к лучшему в соответствии с замыслом «бога».

Лайт подмечает очень точную вещь: «Если Кира будет пойман, он — зло. Если он будет править миром, он — справедливость». Двойные стандарты — история известная.

Боги диктуют свою волю этому миру, а богом, как убеждает нас «Тетрадь смерти», может стать кто угодно. Занятная деталь: Лайт ради достижения собственных целей вписывает в Тетрадь фальшивые правила. Фактически человек редактирует «божественную книгу», добавляет к изначально существовавшим правилам лживые, ничего не значащие, придуманные им самим для собственной выгоды. И делает это с согласия богов.

Логика

Любителям покритиковать детективную составляющую «Тетради смерти», в частности дедуктивные выкладки Эл и Лайта, советую перечитать классиков детективного жанра. Хотя бы того же Артура Конана Дойла («папу» Шерлока Холмса) и Агату Кристи («маму» Эркюля Пуаро и мисс Марпл). Тогда вы убедитесь, что в произведениях признанных мастеров детектива ляп на ляпе сидит и ляпом погоняет, а уж ловко просчитанные убийцей (и не менее ловко вычисленные детективом) планы преступлений не выдерживают никакой критики. При строгом анализе становится ясно, что «идеальные преступления» — не что иное как цепочка случайностей, сложившихся в пользу убийцы. Соответственно, вычислить эти случайности практически невозможно. Вопросы из серии «что было бы, если бы…» при чтении этих детективов вообще лучше не задавать, дабы не разочаровываться.

Хрестоматийный пример — рассказ Дойла «Пестрая лента», «гениальное преступление» в котором полностью основывается на авторском ляпе. Ну не может змея ползать по болтающемуся шнуру: ей нужна твердая опора. То же самое и в «Собаке Баскервилей». Дело даже не в том, что фосфор — вещество ядовитое. Просто если собаку чем-то обмазать, она тут же начинает себя вылизывать. В этом убедился Игорь Масленников, режиссер нашего сериала о Шерлоке Холмсе.

Тем из вас, кто интересуется жанром детектива, — Гугл и Википедия в помощь. От себя могу порекомендовать статьи Рэймонда Чандлера «Простое искусство убивать» (попроще и повеселее) и Цветана Тодорова «Типология детективной прозы» (посложнее и понаучнее).

И все же мы продолжаем свято верить в непогрешимость дедуктивного метода мистера Холмса. Почему? Да потому что в искусстве главным становится художественное правдоподобие. Если даже откровенная с научной точки зрения нелепость описана ярко и убедительно, мы все равно будем в нее верить. Это и называется «волшебная сила искусства».

 «Тетрадь смерти» художественно правдоподобна. Эл не единожды повторяет, что ему во многом везет, что поставив на один шанс из тысячи, он удивительным образом попадает точно в цель.

Но везение это — не просто способ заткнуть логические «дыры» в сюжете. Ничуть! В контексте сериала оно имеет особый смысл: указывает на сходство Лайта и Эл. Две стороны одной медали, два гениальных ума. Эл чувствует и понимает Киру как самого себя.

Рассуждая о «Тетради смерти», надо также учитывать, что она не относится к жанру детектива в чистом виде. Раскрытие преступления не является центром повествования. Авторам важно не продемонстрировать безупречную логику сыщика, благодаря которой он разоблачает преступника, а заставить зрителя (читателя) поразмыслить над сложным философским вопросом: допустимо ли убийство как метод исправления мира. На выполнение этой задачи и брошены все силы, все художественные средства и приемы. Жанр «Тетради смерти» можно охарактеризовать как психологическую философскую драму.

Фантастика и реальность

Одна из особенностей «Тетради смерти» — органичное слияние реализма с фантастикой при явном превосходстве реализма. И это несмотря на то, что в аниме наряду с людьми действуют синигами, а интрига вертится вокруг тетради для убийств.

Тетрадь смерти, попав в реальный мир, становится его частью. Так гласит одно из правил. И это очень важно. Тетрадь смерти — это не волшебная палочка, одним мановением которой можно заставить слона летать, а дождь литься из земли. Никакой магии. Тетрадь рациональна как сама рациональность. Ее сила регулируется и ограничивается кучей правил.

После очередной серии экспериментов Лайт убеждается, что с помощью Тетради нельзя сделать невыполнимое. Обстоятельства смерти должны быть реально осуществимыми для конкретного человека. Преступник, которому Лайт приказывает нарисовать портрет Эл, умирает, не сделав этого, ведь он никогда не видел таинственного детектива.

Поэтому Лайту, живущему бок о бок с синигами и убивающему людей, записывая их имена в Тетрадь, приходится играть по правилам этого мира и надеяться только на свой интеллект.

Впрочем, у него есть преимущество перед Эл: знание законов не только реального мира, но и мира синигами. С этой точки зрения борьба между Эл и Кирой — это не поединок между реальностью и фантастикой, а противоборство между знанием человеческой реальности, с одной стороны, и знанием человеческой реальности плюс знанием иной реальности, с другой стороны. Это принципиально важно, ведь в противном случае нельзя было бы говорить о полноценной дуэли двух умов, Лайта и Эл.

Хладнокровного Эл, кажется, невозможно выбить из колеи. Что бы ни случилось, он всегда абстрагируется от эмоций и рассматривает ситуацию, как логическую задачу, которую необходимо решить.

Только один раз его охватывает панический ужас — когда в ответном послании Киры №2 он слышит о синигами.

Эл привык мыслить рационально и анализировать все происходящее с позиций строгой логики. Логика для него — инструмент восприятия мира. Сверхъестественные силы выходят за рамки привычной человеческой логики. С ними нельзя бороться методом дедукции. Привычная картина мира Эл, где все поверяется здравым смыслом и имеет причинно-следственные связи, дает трещину. Именно поэтому мысль о существовании неведомого, иррационального, неподвластного разуму так страшит Эл.

Чтобы избавиться от ужаса перед нелогичностью смерти, Эл решает воспринимать слово «синигами» как некое предельно абстрактное понятие, означающую общую черту между двумя Кирами. Благодаря этой уловке, Эл заставляет себя успокоиться и продолжает анализировать ситуацию с прежней рассудительностью.

Однако когда существование богов смерти становится единственным логическим объяснением происходящему, Эл мгновенно принимает этот факт. Наблюдая за Хигути, который говорит с пустотой, называя ее Рэм, Эл приходит к очевидному выводу: в машине присутствует невидимый синигами. Чуть позже он своими глазами видит бога смерти.

То, что раньше казалось иррациональным бредом, становится фактом окружающей действительности, и Эл мгновенно вносит коррективы в картину мира. Она остается такой же, как прежде, логичной и объясняемой. Просто в нее добавляются новые элементы.

Точно так же Лайт, убедившись в подлинности Тетради смерти, сразу же принимает факт ее существования. Он предугадывает и возможность появления бога смерти. Рюка поначалу пугает его — но лишь своим чудовищным видом.

Лайт не способен победить Эл одной только логикой и силой дедукции. Преимущество Лайта в том, что он знает больше Эл о Неизведанном, и уже умеет манипулировать им. Он способен даже играть на чувствах и слабостях синигами.

Но даже несмотря на это преимущество Киры, Эл, узнав о синигами, за короткое время смог просчитать и предугадать все, кроме того, что просчитать было нельзя — глубокую привязанность Рэм к Мисе и особые способности богов смерти. В конечно счете, Эл был повержен не Лайтом, а синигами.

Рецензия на аниме "Тетрадь смерти" / Death Note. Часть 2 (и последняя).

Серия сообщений "Рецензии на аниме":
Часть 1 - Аромат яблок: "Волчица и пряности" ТВ-1
Часть 2 - Граница пустоты: Сад грешников
...
Часть 26 - Громы, молнии и Драгу Слейв: рецензия на аниме "Рубаки" / Slayers. Часть 1
Часть 27 - Громы, молнии и Драгу Слейв: рецензия на аниме "Рубаки" / Slayers. Часть 2
Часть 28 - Я покажу вам новый мир: рецензия на аниме "Тетрадь смерти" / Death Note. Часть 1
Часть 29 - Я покажу вам новый мир: рецензия на аниме "Тетрадь смерти" / Death Note. Часть 2
Часть 30 - Сила, любовь и…камни- рецензия на аниме Священная семерка - Sacred Seven
...
Часть 33 - АНИМЕ-УЖАСТИК KAGEWANI SHOU / КАГЕВАНИ - 2 СЕЗОН
Часть 34 - Рецензии на аниме: самопиара пост
Часть 35 - Призрак в доспехах - Ghost in the Shell 2017