Рахманинов был создан из стали и золота;
Сталь в его руках, золото — в сердце.
И. Гофман

«Я русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды».

Эти слова принадлежат Рахманинову — великому композитору, гениальному пианисту и дирижеру. Все важнейшие события русской общественной и художественной жизни отразились в его творческой судьбе, оставив неизгладимый след. Формирование и расцвет творчества Рахманинова приходится на 1890-1900-е годы - время, когда в русской культуре происходили сложнейшие процессы, духовный пульс бился лихорадочно и нервно.

Присущее Рахманинову остро-лирическое ощущение эпохи неизменно связывалось у него с образом горячо любимой Родины, с беспредельностью ее широких далей, мощью и буйной удалью ее стихийных сил, нежной хрупкостью расцветающей весенней природы.

В 1892 году Рахманинов  окончил консерваторию, получив Большую золотую медаль за дипломную работу — одноактную оперу «Алеко» по поэме А.С.Пушкина «Цыганы», которую написал в рекордно короткие сроки – за 17 дней. Сергею исполнилось всего 19... Чайковский, который принимал экзамен у юного композитора, поставил опере оценку «пять с тремя плюсами» и рекомендовал ее к постановке в Большом театре.
А через год, 27 мая 1893 года в Таврическом дворце Петербурга была поставлена опера «Алеко», где выступал сам Ф.И.Шаляпин, с которым Рахманинов был очень дружен на протяжении всей своей жизни.
Несмотря на то, что к композитору уже пришла известность, он оставался очень ранимым человеком.

В 1897 году композитор Александр Глазунов неудачно исполнил его Первую симфонию в Петербурге. Поговаривают, что он был просто пьян. Последовали разгромные рецензии критиков. Рахманинов впал в депрессию. Почти четыре года ничего не сочинял и практически не выходил из дома.

Новый этап в его жизни и карьере наступил в 1901 году, когда композитор завершил Второй фортепианный концерт, который был принят публикой с восхищением. Сочинение вернуло Рахманинову статус известного российского музыканта и его вдохновение: он много писал, дирижировал, много ездил с концертами по Европе, Америке и Канаде. Композитор получил должность дирижера в Большом театре и возглавил художественный совет Российского музыкального издательства

У Рахманинова было много друзей. Стоит отметить, что композитор умел дружить, и со многими людьми дружил именно по-настоящему, помогая и поддерживая в трудную минуту. Так, например, в Ялте он постоянно навещал и помогал смертельно больному туберкулёзом композитору В.С.Калинникову. А будучи в эмиграции посылал посылки оставшимся в объятой пламенем революции России бедствующим друзьям. Не держал зла и на беспутного отца, заботился о своём брате Николае.
Рахманинов близко общался с с Чеховым, бывал у него в гостях, в Крыму. Он обожал Чехова, в котором его подкупала изумительная чеховская музыкальность. А тот, услышав его игру, предрёк ему великое будущее... В гостях у Чехова Рахманинов познакомился с писателями Куприным, Буниным, Горьким и Маминым-Сибиряком.

Долгое время господствовал взгляд на Рахманинова как на одного из ближайших наследников и продолжателей Чайковского. Влияние автора «Пиковой дамы» несомненно сыграло значительную роль в формировании и развитии его творчества, что вполне естественно для воспитанника Московской консерватории, ученика А. С. Аренского и С. И. Танеева. Вместе с тем им были восприняты и некоторые из особенностей «петербургской» композиторской школы: взволнованный лиризм Чайковского соединяется у Рахманинова с суровым эпическим величием Бородина, глубоким проникновением Мусоргского в строй древнерусского музыкального мышления и поэтическим восприятием родной природы Римского-Корсакова. Однако все усвоенное от учителей и предшественников глубоко переосмысливалось композитором, подчиняясь его сильной творческой воле, и приобретало новый, совершенно самостоятельный индивидуальный характер. Глубоко самобытный стиль Рахманинова обладает большой внутренней цельностью и органичностью.

Если искать параллели ему в русской художественной культуре рубежа веков, то это, прежде всего, чеховско-бунинская линия в литературе, лирическая пейзажность Левитана, Нестерова, Остроухова в живописи. Эти параллели не раз отмечались разными авторами и стали уже почти шаблонными. Известно, с какой горячей любовью и уважением относился Рахманинов к творчеству и личности Чехова. Уже в поздние годы жизни, читая письма писателя, он сожалел о том, что не познакомился с ним в свое время более близко. С Буниным композитора связывали на протяжении многих лет взаимная симпатия и общность художественных воззрений. Их сближали и роднили страстная любовь к родной русской природе, к приметам уже уходящей простой жизни в непосредственной близости человека к окружающему его миру, поэтичность мироощущения, окрашенного глубоким проникновенным лиризмом, жажда духовного раскрепощения и избавления от пут, стесняющих свободу личности.

После 1913 года Рахманинов отказался от исполнения произведений других авторов и дирижировал только собственными сочинениями. Лишь в 1915 году он отступил от этого правила, продирижировав концертом памяти Скрябина. Однако и позже его репутация как дирижера была необычайно высока во всем мире. Достаточно сказать, что сразу после приезда в США в 1918 году ему предложили руководство крупнейшими оркестрами страны — в Бостоне и Цинциннати. Но в ту пору он уже не мог уделять время дирижированию, вынужденный вести напряженную концертную деятельность как пианист.

Лишь осенью 1939 года, когда в Нью-Йорке был устроен цикл концертов из произведений Рахманинова, композитор согласился продирижировать одним из них. В исполнении Филадельфийского оркестра прозвучали тогда Третья симфония и «Колокола». Эту же программу он повторил в 1941 году в Чикаго, а год спустя руководил исполнением «Острова мертвых» и «Симфонических танцев» в Эган-Арборе. Критик О. Дауне писал: «Рахманинов доказал, что обладает таким же мастерством и контролем над исполнением, музыкальностью и созидательной силой, руководя оркестром, какое он проявляет, играя на рояле. Характер и стиль его игры, так же как и его дирижирования, поражает спокойствием и уверенностью. Это то же самое полное отсутствие показного, то же чувство достоинства и очевидная сдержанность, та же восхитительная властная сила». Сделанные в то время записи «Острова мертвых», «Вокализа» и Третьей симфонии сохранили для нас свидетельства дирижерского искусства гениального русского музыканта.