Bo4kaMeda

Мей, Лев Александрович (1822-1862).
Избавитель : Стихотворение Мея / Рис. Н. С. Самокиша. - Санкт-Петербург : изд. полк. Н. И. Кутепова, 1900. - [1], 20 л. : цв. ил.; 36.




























































































Какъ любилъ государь, православный царь,
Алексей, государь светъ Михайловичу
Какъ любилъ государь, больно жаловалъ
Ту потеху свою государскую,
Ту охоту свою соколиную:
Да любилъ государь позабавиться —
Заоблавить въ дубраве сохатаго
Аль расправить плечо неподатное
И медведя поднять на рогатину...


Вотъ и было къ весне, о Грачевнике.
Прiезжалъ государь со боярами
Въ свою отчину, городъ Звенигородъ —
Помолиться святому угоднику;
Въ келье сталъ къ самому настоятелю...
Будетъ такъ, о полудне на третiй день,
Мужичокъ и приходитъ къ келейнику:
«Обошелъ я медведя для батюшки,
Для царя Алексея Михайловича,
Тамъ и тамъ матерой да породливый,
Только царской руке и угодливый».
Доложили царю — усмехается,
Только самъ съ собой думушку думаетъ:
«Аль пойти — въ одиночку помериться,
Въ молодецкой удаче провериться?»
И пошелъ... За плечами рогатина.
А у пояса ножъ златокованный...
И пошелъ монастырскою пущею...

Видитъ — тропка проложена по снегу,
И промерзлые сучья надломлены.
«Быть сюда!» И пошелъ, не задумавшись,
По тропе снеговой, межъ березами.
Что ни шагъ, то нога оступается,
Въ снегъ уходитъ по берцу, и охабень
Заметаетъ сугробы, а инеемъ
Вся бобровая шапка осыпана...
Засветилась полянка... Подъ соснами
Куча хвороста снегомъ надавлена,
Белый паръ такъ и валить въ отдушины;
Тутъ берлога... И царь сноровляется:
У рогатины жало осматривалъ,
Поясокъ свой шелковый подтягивалъ,
Съ плечъ спускалъ соболиный свой охабень
И задумалъ загадку мудреную:
«Быть — не быть, а свалить косолапато...
Не управлюсь — и Русь не управится,
А управлюсь — навеки прославится».

И поднялъ онъ корягу изъ-подъ снега
И ударилъ корягой по хворосту:
И медведь заревелъ, — инда дерево
Надъ берлогой его закачалося, —
Показалъ онъ башку желтоглазую,
Вылезь вонъ изъ берлоги съ оглядкою,
Дыбомъ сталъ и полезъ на охотника,
А полезъ — угодилъ на рогатину:
Подъ косматой лопаткою хрустнуло:
Чернобурая шерсть побагровела...
Обозлился медведь и рогатину
Перешибъ пополамъ словно жердочку,
И подмялъ подъ себя онъ охотника
И налегъ на него всею тушею.
Не сробелъ государь — руку къ поясу —
Хвать!.. анъ ножъ-то его златокованный
И сорвался съ цепочки серебряной.
Воздохнулъ государь — и въ последнее
Осенилъ онъ себя крестнымъ знаменьемъ...
Вдругь скользнула съ плеча его царскаго
Стопудовая лапа медвежая,
Разогнулися когти и замерли,
И медведь захрипелъ, какъ удавленный,
И свалился онъ на бокъ колодою...
Глянулъ царь — видитъ старца маститаго...
Ряса инока, взглядъ благовестника;
Въ шуйце, крестъ золотой, а десницею
Опустiлъ онъ топоръ окровавленный...

Поднялся государь — нету инока…
Какъ во сне приходилъ и никемъ-кого
На полянки и между деревьями,
Только зверь околелый валяется,
И башка у него вся раскроена.
Постоялъ государь, — погляделъ кругомъ
II пошелъ въ монастырь, призадумавшись...

А пришелъ, все сказалъ настоятелю
И велелъ привести честныхъ иноковъ
Передъ очи свои государевы:
Все пришли, а его избавителя
Между честными старцами не было.
Царь и крепче того призадумался.
«Помощь свыше, десница Господняя!..»
Молвилъ онъ и пошелъ въ церковь Божiю.
Тамъ на царское место, у клироса.
Становился и началъ молитися
Передъ образомъ светлымъ угодника;
Да какъ глянулъ на ликъ преподобнаго —
Такъ и палъ на чело свое царское:
Понялъ, кто былъ его избавителемъ.
На другой день, за ранней обеднею,
Отслужилъ онъ молебенъ угоднику
И вернулся къ Москве белокаменной.

А вернувшись къ Москве белокаменной,
Ко двору своему златоверхому,
Приходилъ государь — не откладывалъ
Въ терема къ государыне ласковой,
Что своей ли Наталье, Кирилловне,
Слезно съ ней обнимался-здоровался,
И сажалъ государь, ухмыляючись,
На колени меньшого царевича,
Государя Петра Алексеевича —
Целовалъ-миловалъ, приговаривалъ:

«Охъ ты, дитятко, сердце строптивое,
Спозаранокъ въ тебе, мое дитятко,
Расходилася кровь богатырская —
На румяныхъ щекахъ заалелася,
Въ соколиныхъ очахъ загорелася...
Подрастешь ты, случится безвременье —
Разобидятъ завистники-недруги,
Аль наступятъ на Русь, на кормилицу,
И пойдешь ты войною на вороговъ —
Не надейся на силу могучую,
А надейся на милость Господнюю,
Да попомни ты слово отцовское:
Охраняютъ святые угодники
И Господь благодатью пожаловалъ
Домъ честной Пресвятой Богородицы,
Вседержавную Русь православную».

Л. А. Мей

РГБ

.