Произведения китайского стиля, шинуазри, шинуазери́— это не бледная или невежественная имитация европейцами предметов китайского искусства, это осязаемое и цельное воплощение образа идеальной страны: экзотической, далекой, баснословно богатой, окутанной дымкой столетий, — которая упрямо захлопывает двери перед чужеземцами и впускает лишь отдельных счастливцев.

Немногочисленные путешественники, возвращаясь из дальнего странствия в «Катай», как называли в средневековой Европе эту страну, завораживали слушателей своими поразительными рассказами. В XVII веке для европейца фантастическое богатство Востока — вещь неоспоримая. Пристани и склады морских держав Европы были полны лаковыми изделиями, фарфором, слоновой костью, шелковыми тканями, которые привозили сюда большегрузные корабли Ост-Индских компаний.



В условиях быстро растущего спроса на товары Востока плодовитые мастера и искусные ремесленники во всех концах Европы наладили производство своей собственной продукции в китайском стиле, не стремясь к формально точному воспроизведению китайских образцов, а творчески постигая их суть. И в самом деле, предметов для подражания у них под рукой было немного. Интерес к шинуазри стал повсеместным и проник во все сферы декоративного искусства: от внутреннего убранства помещений до украшения игольников. С равным успехом китайские мотивы помещались как на обоях, так и на посуде. Орнамент в китайском духе считался пригодным и для мебели, и для садовой архитектуры в европейских парках.

В контексте XVIII века, воспитанного на рококо, мода на китайский стиль стала неотъемлемой частью эстетических пристрастий публики. Мебель меняла свой облик, фарфоровые мануфактуры вырастали на землях княжеских поместий, изображения пагод мерцали на стенах салонов. А в рамках великолепного феномена — англо-китайского парка — беседки и летние домики Китая в сочетании с ландшафтным искусством Англии на свой манер преображали парки и сады богачей от Неаполя до берегов Швеции. Китайский стиль стал ключевым элементом меблировки и дизайна, успешно пережив даже возвращение классицизма во второй половине XVIII века. В следующем столетии высшее его достижение воплотилось в Королевском павильоне принца-регента в Брайтоне, а приятие этого стиля новым средним классом придало ему еще больший размах и расширило сферу его применения.

Шинуазри продолжает цвести по-прежнему. Способность удерживаться на поверхности при любых капризах моды позволяет ему выступать в качестве неизменного — хотя и не всегда узнаваемого — лейтмотива в облике самых обычных предметов. Потягивая чай из сине-белой чашечки, выбирая для занавесок узор из цветущих пионов или сливы, пряча телевизор за лакированной ширмой, мы неосознанно действуем как его верные наследники, как страстные поклонники китайского искусства, которое в течение столетий приводило Запад в восторг и увлекало художников и ремесленников.


Доон Джекобсон