Михаил Соколов: В эти дни либеральная Россия отметила 150-летие отмены крепостного права. Обсуждения начались, привязанные к символической дате 19 февраля (по старому стилю) 1861 года. Но хронологически с учетом перехода со старого на новый стиль юбилей наступил 3 марта - в день обнародования Манифеста о конце рабства, падшего по манию царя-освободителя.
"Круглые столы" партии "Яблоко" и клуба "19 февраля" дают нам выслушать мнения историков и политиков о том, что общего у эпохи Великих Реформ Александра II и современной России.
Директор Государственного архива Российской Федерации профессор Сергей Мироненко считает, что при тактическом успехе реформ 1861 года они в стратегическом пространстве 20 века проиграли.

Григорий Явлинский: Главная проблема России с точки зрения реформ – это отрыв от европейского времени. Если он происходит очень большой, потом начинаются очень большие проблемы. И особенности скорости времени. Мне кажется, что сейчас скорость времени невероятна, просто невероятна, несопоставима. То, что тогда от 1861 года до революции прошло 50 почти лет – сегодня это меряется совсем другим временем.
А вторым моментом, мне кажется, обратите внимание: сегодня держится в большой тайне, наверное, выжидают какого-то особого момента, объяснить людям, что такое модернизация. Не хотят объяснить, затаились и не говорят. Время от времени показывают телефон какой-нибудь новый или Сколково, красивые здания построили. А что такое модернизация – не рассказывают.
Это как при перестройке, когда у Михаила Сергеевича спрашивали: что такое перестройка? Он говорил: живое творчество масс. И все. Кончилось тем, что все ЦК рухнуло, оно не понимало, что это такое.
Мне-то кажется, что мы можем сформулировать особенно на базе реформ 1861-го года. И получается, что есть аналогии, что есть параллели.
Первый принцип – это продвижение к тому состоянию положения, когда закон равен для всех, одинаковое соотношение законов для всех граждан. Я думаю, что на сегодняшний день это абсолютно первый вопрос. Причем он первый для всех, для любых политических групп – для демократов, не демократов, для кого угодно, для националистов, для кого хочешь.
Разделение властей. Собственно все уложения 1864-го года, они к чему вели? Они вели к независимости судей. Опять же это был шаг к разделению властей. Глубинная суть-то в этом. Во-первых, чтобы закон был одинаков, второе, чтобы суд мог действовать по этим законам независимо.
И третье – собственность. Мы так и не сделали частную собственность со всеми этими 90-ми годами. У любого можно все отобрать, всем можно пользоваться, когда ты к этому не имеешь никакого отношения. То, с чего начинался 91-й год и, кстати, то с чего начинался 1861-й год, чтобы наделы были, как я понимаю, земли, чтобы был мелкий производитель, средний, то, ради чего 91-год происходил, не получилось, тогда не получилось, и сейчас.
Мне кажется, что вот эти три вещи модернизационные – равенство перед законом, разделение властей и собственность, те же самые, что были тогда. Мы опять начали реформы, да, заработали на них. Еще как! У нас даже в кризис, 2008 год везде кризис, а у нас растет число людей, входящих в списки, имеющих активы более миллиарда долларов. Значит эти механизмы примерно как-то сохранились.
Что из этого получается? А из этого получается, что можно проводить параллели но с учетом другой скорости времени.
Сейчас, вообще говоря, дело по-другому обстоит. Я не очень вижу контрреформы, я вижу как развитие того, что сделали. Сделали так, что развитие этого приводит к тому, что мы имеем сегодня. Такую заложили базу, что в основном, не во всех элементах, но во многих принципиальных элементах развитие того, что было сделано в 90-е годы, с абсолютно неизбежной объективной необходимостью ведет к тому, что мы имеем сегодня.
Пару лет назад, когда было 70-летие 17-го года, когда было 70-летие Февральской революции, ведь тогда официальная позиция властей была в чем: в том, чтобы популяризировать Александра Исаевича и его старую статью о том, что царь не должен был свергаться, а он должен был вынуть пулеметы, расстрелять всю эту толпу, и все было бы хорошо.
Наши начальники сегодняшние пропагандировали активно эту идею. Все процессы, которые начались с Крымской войны, все игнорируются. Все процессы, неспособность Николая II ничего делать, его метания с этой Государственной думой, все отметается, масштабы коррупции отметаются, состояние армии в условиях Первой мировой войны отметается, вся статистика, которая блестяще была сделана академиком Струвинным относительно того, какие вообще возможности были у русской армии в этой войне, учитывая коррупцию, учитывая состояние промышленности, все отметается. И завершается только одним вопросом: вот надо было чернь пулеметами крошить, и все было бы хорошо. Это очень опасное представление, полностью игнорирующее исторические уроки реформ.
Боюсь, что нас ожидают очень существенные события. Я не знаю, когда, я не знаю, в какой форме. Но думаю, если мои попытки проводить хотя бы умозрительные аналогии справедливы, то уроки, которые мы сейчас обсуждаем, имеют прямое отношение к сегодняшнему дню. Более того, имеют прямое отношение к завтрашнему дню, послезавтрашнему дню. Потому что когда новое руководство страны придет еще на 12 лет, общий промежуток будет 24 года, вот, мне кажется, что крестьянское сознание нашей номенклатуры из этого сделает такую борьбу с коррупцией, что мы победим сами себя. Мне кажется, что нам есть чего опасаться.