Когда всем друг на друга наплевать, а миром правит ложь, единственный выход — попытаться увидеть, что доброты гораздо больше, чем кажется

— Никому никогда ни до кого нет никакого дела! — парнишка лет шестнадцати, с красивым, но злым и капризным лицом, смотрел на меня в упор. — И этого не изменить.

Он пришел один, и это давало надежду на возможность диалога.

Одежда на нем дорогая, броская, на лице — средиземноморский загар, в руке — дорогой гаджет. Какая-то ситуационная неудача, сразу предположила я. Возможно, в отношениях. Девушка бросила или даже просто отказала в каких-то его притязаниях. Он привык получать желаемое, разозлился, потом пошатнулась завышенная родительскими возможностями и стараниями самооценка, запаниковал; в фильмах видел или где-то прочитал, что в таких случаях респектабельные люди обращаются к психологу, и вот — пришел.

— Не согласна, — сказала я. — Смотри: матери всегда есть дело до ее детей, сколько бы им ни было лет. Влюбленного волнует любая мелочь, касающаяся его возлюбленной. Людям, как правило, очень интересно все, касающееся тех, кого они только что облагодетельствовали, хотя это и вполне эгоистическое чувство…

— Да не надо меня лечить! Весь мир дерьмо! Все врут друг другу и сами себе про хорошее и светлое, чтобы не страшно было и чтобы не лезть чуть что в петлю. В семье, в школе, по телевизору, в инете… Только не думайте, что я считаю, что это другие плохие, а я хороший. Мне тоже ни до кого дела нет. Я девушкам всякие слова говорю, которые, я знаю, они хотят слышать, а потом все забываю. Мы с друзьями вместе тусуемся, поддерживаем друг друга, перед родителями покрываем. А вот обломилось моему приятелю что-то стоящее, или получилось у него что-то, так я не то что не радуюсь за него, мне даже неприятно бывает. И у них то же самое, я спрашивал как-то в клубе, когда все бухие были, знаю…

Я живо представила себе этот сеанс клубного психологического анализа и спросила:

— А кто еще в твоей семье считает так же, как ты?

— Отец и дед, — моментально ответил парень, как будто заранее готовился к моему вопросу.

— Расскажи о них.

— Отец — бизнесмен. У него есть все, но он все равно постоянно Россию ругает, говорит, что в этой стране нельзя жить, потому что все ленивые и продажные. А дед сейчас на пенсии, в прошлом был чиновником, а еще раньше — комсомольским вожаком. Он говорит, что на Западе тоже все прогнило, и его скоро арабы с китайцами и прочие цветные сожрут, и зря Россия по западному пути пошла, потому что идти по нему в сущности некуда, надо было империю в кулаке держать...

— Так. Чудесно. А мама с бабушкой?

— Бабушка все время готовит, у нас в доме просто культ жратвы — больше половины их вопросов ко мне всегда было: Вовочка, ты кушать хочешь? А мама, она из Стерлитамака. Отец на ней по расчету женился: решил, что приезжие менее капризные, и, по его словам, не прогадал ни разу. Она последние два года, как сестра замуж вышла и во Францию уехала, а я стал самостоятельный, все вышивает крестом такие картины по образцам… Вы правильно сказали, матерям есть дело, она иногда хочет со мной поговорить, но я совсем не понимаю, о чем бы это…

Да, я ошиблась во всех своих предположениях и теперь искренне сочувствовала парню.

— Я вижу, вам тоже сказать нечего. Я вас не виню, потому как что тут скажешь? Вы, наверное, думаете: чего же он пришел? Это я вам объясню. Я раньше много книжек читал и года четыре назад, маленьким еще,