проснёшься ночью от ощущенья, что в доме напрочь забиты окна,
а кто-то маленький, но тяжелый в крысиных пальчиках держит сердце,
и в состоянии межсезонном, в моменте этом, игольно-колком,
замёрзнуть точно уже не сможешь, хоть и стремишься пока согреться.
глаза откроешь в глухую темень — ни зги, понятно, да и не нужно,
ведь рядом дремлет седая крыса, почти ручная — конечно, смерть —
и ты лежишь себе, дышишь тихо, а миг предельно великодушен —
он бесконечен и безразмерен, но не вмещает земную твердь.
и кем была ты, и кем ты будешь — уже не важно, почти не держит,
ещё немного, и три закона неочевидных астральных тел
собой заменят и тяготенье, и ты из плотской шагнёшь одежды —
куда, не знамо, там разберёшься, но очевидно, что за предел.
но усмехнётся седая крыса, зевнёт лениво, потянет лапки —
и сердце стронется с мёртвой точки, сминая разом удушья муть.
смерть мягко спрыгнет в ковровый сумрак, в дверях царапнет по стенке гадко:
— небось струхнула? дыши покамест... ну ладно, свидимся как-нибудь...
Уже Другая