До самого последнего момента я оттягивала упаковку вещей, до него же - допускала думать о стыде. Мы уехали в сильный ливень, возле 11 вечера и сразу попали в густой туман. До Москвы всегда есть дурацкая  мысль о том, что еще можешь вернуться. Но мы ехали вперед, пока не вышли на огромное кольцо с перекрытым ответвлением на столицу. Выкрутились, раза с 5-го. Я мало ела и много пила, мне было слишком грустно, чтобы всплакнуть или отвечать на вопросы. Конечно, я получила подарок, конечно, мне было стыдно. Иногда играли песни, те, что для пассажира были губительны, а я делала громче, потому, что просто их люблю. 
 К утру я захотела уснуть, но мне сделалось слишком плохо, пришлось пить таблетку и просить немножко словесного успокоения. 

 Я брала много кофе и курила каждый час. Вечером мы въехали в город, опять лил дождь, и все так сильно горело, мне стало лучше. Я не могу сказать, о чем я думала в тот момент - это было бы очень большой подлостью. (Ну почему хорошее к своей персоне отношение словно уже тебя к чему-то обязывает?) 

Я повела нас в заведение, что рядом с домом. Меня там уже выучили и всегда радушны. На мне было черное пыльное платье, сильно кружилась голова, я не помню, как съела ту пиццу, только, что злилась - помню. 

Постелена была постель с ежами - на почти что раскладушке, а я досыпала на маминой, я заскучала. А утром уехала в институт, где размагнитился пропуск, как будто хотел сказать мне вещь, и первокурсники (мальчики и девочки) заставили меня идти по университетскому парку, обхватившись руками и немножко плачя.

Дальше я провожала на вокзале и было так холодно, что хотелось скорее уйти. А потом, как обычно, я считаю часы и говорю себе : "Уже 7 ч. в пути", например.. и мне становится завидно.

Прямо сейчас я сижу на диване, а когда иду, слегка кружится голова. И я боюсь проронить хоть одну слезу - как сегодня в Мойку, я боюсь спать одна, есть одна, жить одна. А еще, существует то, за что я твердо себя обвиняю и понимаю, что невиновна. Это по-плохому грустно и я не ведаю, что делать. Но прямо сейчас я знаю только то, что на мои глаза уже навернулись слезы.