Валерия Гордеева

«Я С НИМ УВИЖУСЬ»…

                                                                  С извинением – Полине, о которой

                                                                                  я ничего не знаю.

Но помню, что она, одной из первых, откликнулась на мое прощальное письмо «вослед» внезапного, в два дня, ухода мужа: «Последнее усилие спринтера». И попросила: «Напишите еще»…

Не вышло. Выкрикнула куда-то в космос судорожные слова, воспользовавшись чуждым мне Интернетом (мы с Ильей Симанчуком – из старой журналистской школы), и замолчала. На два с лишним года.

Писала – о другом. О других. «Мое» же  – сопротивлялось мне самой. Не давалось… Ускользало… Будто говорило: чего трепыхаться? Суетиться? Муж ведь никуда не исчезал! Может, на своем «Радио России» подолгу вкалывает, не считаясь, как всегда, со временем? Или, еще раз, рванул с «Репортером» через плечо на остров Даманский: вдруг китайцы опять устроили там заваруху? А то – просто вышел в магазин с моей «шпаргалкой» в руке?

Хоть бы когда-нибудь поленился! Хоть бы разок отправил за покупками меня! По-спортивному мгновенно одевшись, уже стоял рядом: «Готов список?» И такая радость в голосе… Через полчаса он что-то сам варганил на плите, зная, что я – голодная, но не могу лишний раз оторваться от своей «нетленки», как мы подтрунивали друг над другом.

Но все  – гораздо проще. Очередной материал, как обычно, был нужен «…вчера». Значит, очень срочно. И «земля уже горела под ногами.

А потом я Илью все время слышу, ощущаю. Стук… Хлопанье дверей… Легкое прикосновение… Странный ветерок… И мое имя, домашнее, произнесенное тихонько, врастяжку… Он где-то тут, рядом! Поэтому мне совсем не одиноко в опустевшей, вроде бы, квартире: дети живут отдельно. И ничуть не страшно.

Это притом, что мы ни разу не были в отпусках врозь. Как я ни пыталась отправить Илью, одного, в Софрино или  Переделкино («Отдохнем хоть немного друг от друга!»), только отмахивался беззлобно: «Отцепись»… Ни в начале нашей совместной жизни, ни в конце.

Мне, каюсь, иногда хотелось… паузы. Не повеселиться без постоянного мужниного пригляда, а более интенсивно поработать. Ему же – никогда. Ведь что-то крупное  мы только в отпусках и могли написать. К тому же оба, регулярно, ходили на работу в свои редакции!

В последнее время серьезно думаю: может, пора мне головку полечить, раз я уже плохо отличаю явь, реальность от всяческих «фэнтези»? И тут же вспоминаю удивительные рассказы вполне адекватных, несмотря на их беды, людей.

…Однажды своим горем со мной поделилась молодая женщина, «дамский мастер», как раньше говорили про парикмахеров. Она лишилась сына, пижона и франта. Незадолго до его гибели кто-то привез ему из заграницы какую-то особенную туалетную воду. Ни у кого в Москве такой не было, и паренек над ней просто дрожал. Потом – нелепая смерть, похороны…

Прошло сорок дней. Идя мимо зеркала в коридоре, женщина внезапно  почувствовала неповторимый запах, который уже подзабыла. Запах… сына. Точнее, той «воды», которой он, уходя на работу, брызгался. «Наносил на себя, красавчика, последний штрих! –  горделиво смеялась не менее эффектная мать. После похорон того аромата в прихожей не было ни разу. Флакончик тоже куда-то делся. В тот самый день, почти до вечера, все было спокойно. И, за секунду, как пахнýло!

Женщина от страха чуть сознание не потеряла. А потом – обрадовалась. Сын, пусть и невидимый, – вернулся! Так она и живет теперь, счастливая. От одного «визита» – до другого. От весенней волны (среди зимы) до следующей, такой же силы, которую она глубоко вдыхает. Наперед. Впрок.

Женщина не сказала мне названия туалетной воды. Может, и сама не знала… А я постеснялась спросить. Да и зачем? Такое не сочинить ни сценаристу, ни драматургу. Разве только – автору детективов?

Тогда, когда я услышала эту необычную историю, мы с Ильей еще были вдвоем. Но она меня крепко прихватила. Теперь я то и дело ее вспоминаю. И верю рассказчице безоговорочно. Как жаль, что Илья не любил парфюм… И не пользовался им… Может, у меня появилось бы еще больше доказательств того, что муж не забыл меня и, поэтому, своим явным присутствием, почти без перерывов, оберегает? Именно от него идет знакомое живое тепло, когда мне холодно, а когда невыносимо жарко, – дозированная прохлада, благодаря которой пережиты последние два лета.

Я, частенько, смотрела тогда на неестественно красивые облака со своего (с нашего) двенадцатого этажа и все думала: как же Илья там устроился? Вроде недалеко мы друг от друга, даже телескопа не нужно, но можно ведь – разминуться? И вдруг, сзади, за спиной, что-то происходило. Я, с надеждой, оборачивалась. Никого!

Но мне все равно было хорошо. Значит, Илья снова отпросился сюда, в увольнение. Наверное, там, в его теперешней обители, заслужил его. Может, опять стал комсоргом полка, как в армии? Или – запевалой? Или, в прошлом – спринтер,  выиграл свою любимую эстафету (4 по 100)  на последнем, самом ответственном этапе, и его, традиционно удачливого «финишёра», отпустили убедиться, что  у меня все в порядке?

Подошла новогодняя ночь. Нынешняя. Я – одна на кухне. Это мой кабинет, столовая, гостиная… Самое привычное и удобное место для жизни теперь. Ни детям, ни друзьям не удалось заставить меня покинуть его даже сегодня. Будто чего-то ждала. И тут мелодично звякнули в коридоре пластмассовые «плечики»: как всегда, когда кто-то, раздеваясь или одеваясь, задевал их на длинной горизонтальной палке вешалки. Значит, Илья пришел ко мне? Или – за мной?

Давно жду, но не дергаюсь. Эмоций, со временем, стало поменьше. Он ведь забрал мою душу. Забрал в тот миг, когда я услышала в телефонной трубке голос сына из больницы: «Все». Я была уверена, что Андрей скажет мне про понизившуюся высоченную температуру, из-за которой Илью увезла «скорая». А тот, на мой недоуменный вопрос, снова повторил это короткое безжалостное слово: «Все!».

Он только что закрыл отцу удивленные, карие, как у него самого, глаза. Бежал, путался в корпусах, но успел поймать его слабенькую улыбку.

В то мгновение я почувствовала, что значит выражение «вынуть душу». Физически вынуть. Все равно, как ампутировать руку, ногу, еще какую-то часть человека – без наркоза. С тех пор и живу, опустевшая. Все, вроде, на месте. Ан – нет. И как теперь понимать сказочную фразу: «Они жили душа в душу», на которую, обычно, мало обращают внимание? Уж слишком она простенькая, блёклая.

Оказывается, и такое бывает. Проверено не военной цензурой, как в годы войны штамповали на конвертах, а долгой мирной жизнью. Свидетелей не надо искать. Близкие, далекие – до сих пор удивляются нашей жизни, не усложненной безумным бытом. Вокруг – только самое необходимое. Почти аскеза. Нет ни замков, ни дач, машин, антиквариата, золота, бриллиантов… Даже ковров и хрусталя, которыми украшали долгожданные пятиэтажки, тоже нет.

Так осталась я  калекой, да еще бедноватой. Жду, когда Илья заберет все остальное, чтобы быть рядом с ним «в комплекте». Опять шучу, по нашей привычке, хоть и грустно.

А если как-то ускорить процесс? Грешно. Я, православная, это знаю. Значит, надо кому-то помогать – советом, словом… Короче, делать что-то по силе возможности. И быть довольной, если остатки моего оптимизма и опыта дадут кому-то «съедобные» плоды.

Снова тихо озвучиваются «плечики» на вешалке. Илья уходит. Посмотрел на меня, увидел, что привычно пишу за столом, что вокруг – изобилие всяческой снеди, как на «голландских» натюрмортах сына-художника (ребята обеспечивают), и засобирался. Там, где его поселили, наверное, строгая дисциплина. И правильно. Наш бардак кому хочешь надоест. А мне – опять ждать. Куда денешься? Теперь громко и шумно не поспоришь. Пришла, по Пушкину, «другая жизнь и берег дальный».

Сговорчивая я стала. Боюсь навредить Илье. И себе. Как бы не отменили искомую встречу, что  уже навсегда. Поэтому терплю. Будто ничего – и никого – не замечаю. Прежней души у меня нет. Она – у Ильи. Но следы-то ее во мне остались, как от любого, даже неосязаемого, предмета! Такое уже не новость. Поэтому надо быть в форме, во всех смыслах. И принимать условия игры. Только игра ли это?

И последнее, Полина. Вы, в своем отклике, написали: «Ничего лучшего не читала. «История любви» – ерунда по сравнению с Вашим очерком»… Благодарю за такую оценку. Но я, увы, не знала, о какой «Истории» идет речь. Это – пьеса, повесть, кинофильм? Пропустила, видно, в свое время.

А тут, в предновогодней программе, увидела название и решила посмотреть фильм (как оказалось) от начала до конца. Про молодую, рано ушедшую из жизни девушку, да? Вы его имели в виду?  Поплакала, конечно, благо, одна была (преимущество моего добровольного заточения). Особенно хороша музыка Лея. Я ее, конечно, раньше слышала… Классика.

Если удастся, еще напишу. Есть, что рассказать. К тому же, Вас так тронула наша с Ильей скромная «история»! Неожиданное, ненужное, вроде бы, знакомство… И такое же неожиданное, без всяких предвестий, расставание, пусть и через много лет…

Человека уже нет рядом. А любовь (мы редко произносили это помпезное, как свадебный торт, слово) – осталась. И совсем не ее «следы»! Почти двухметровый сын – художник, который сейчас на пике формы… Выращенная Ильей с нежностью моя дочь, добрая и милая… Значит, все было не зря, даже самое трагичное. И мои бесконечные, по любому пустяку, слезы, которых муж никогда раньше не видел, – светлы, почти оптимистичны.

Я ведь, если строго разбираться, очень счастливая женщина. Чего еще надо? А впереди – слава Богу – опять Илья. Его крестил, в уже солидном возрасте (вдруг – созрел!), совсем юный батюшка: Илия, тезка. Так встретились стар и млад в маленькой  софринской церквушке 17-го века: беленькой, после ремонта, с бумажными иконами на стенах  и еще абсолютно пустой!

Твердо верила в свидание с мужем, генералом, Маргарита Тучкова, потерявшая его в Бородинской битве и ставшая впоследствии игуменьей Марией. Она спокойно сказала об этом в сочиненной ею молитве, опубликованной недавно в «Российской газете» Дмитрием Шеваровым.

– Я с ним увижусь – увижусь там, где нет ни смерти, ни разлуки…

Спасибо, коллега, за неожиданный новогодний подарок. Вы еще сильнее укрепили меня в надежде увидеться с Ильей. В этакой благодатной обстановке, о которой грезила Маргарита-Мария, да не найти друг друга? Не с таким справлялись мы, земляне, в лихих ситуациях. Значит, справимся и  «на небеси» – тоже. В этом теперь у меня нет никаких сомнений.

Серия сообщений "почитать":

Литературные произведения Валерии Гордеевой

Часть 1 - Валерия Гордеева "Воскресение Марии"
Часть 2 - В. Ильина «КАЗНЬ ЕГИПЕТСКАЯ»: МОСКОВСКИЙ ВАРИАНТ
Часть 3 - "Я С НИМ УВИЖУСЬ" Валерия Гордеева
Часть 4 - ЦЕНА БЕСПЛАТНОГО АДВОКАТА
Часть 5 - Сиреневый туман.
...
Часть 7 - Сиреневый туман. Часть 3.
Часть 8 - Сиреневый туман. Часть 4.
Часть 9 - Сиреневый туман. Часть 5.