я ему говорю, что зря я все это заварила,
он не слышит, совсем не хочет слушать
и только моргает так медленно, что хочется
забыть все пароли-явки, имена и отчества,
от его речей руками надо заткнуть уши,
и забыть совсем, что я только что говорила.
тяжелей становится, когда вспоминаешь о нем,
легче не думать, даже совсем не вспоминать,
и страшно ведь ему в этом признаться!
лучше совсем тогда не просыпаться
ни рядом, ни через тысячу миль; и наслать
не то что огонь, лучше целую бурю с огнем.
и ведь не простит меня, скорее удушит,
скорее на костер к таким же подобным.
а мне хоть бы что, и не такое видали,
и не из такого нутро свое выдирали.
а потом в новостях все обсуждают подробно,
что некая В.Д. влипла по самые уши.
после меня в очередной раз горе и рыданье чаек,
после меня опять зола, пепел, тишина и пустыни,
а со мной веселье, смех и высокоградусная вода.
такое не забывается никогда.
после меня, говорят, люди остаются пустыми,
прости меня, милый, но лучше бы ты спал ночами.
