«Старый дом»
http://alex-the-priest.livejournal.com/39647.html
Мой знакомый, бывший спецназовец, всю жизнь провоевавший в горячих точках, вышел на пенсию и устроился работать водителем, а заодно и охранником к одному предпринимателю. Хозяин его человек неплохой и достаточно демократичный, платил хорошо и своевременно. Будучи немалого роста и весом килограмм в сто двадцать, он и сам был бы способен постоять за себя, но известная привычка расслабиться в конце рабочего дня требовала постоянного присутствия рядом кого-то, кто бы мог сесть за руль.
Приводя домой пьяного начальника, мой приятель общался в дверях с его женой, но общался мимоходом и сразу старался уйти. А всё потому, что эта женщина, в отличие от мужа маленькая и хрупкая, была так обворожительно хороша, что, увидав её в первый раз, мой товарищ начисто лишился способности логически рассуждать, и даже просто рассуждать. – Батя, это не женщина, это светлый ангел. Она так хороша и невинна, что рядом с ней начинаешь читать «Отче наш». Я боялся, что не совладаю со своими чувствами, и она догадается. А мне бы этого больше всего не хотелось, во-первых, потому, что человек я женатый, а, во-вторых, ещё и верующий. Вмешиваться в чужую семью не мой принцип, а тем более, у них двое детей.
Так что я позволял себе любоваться этой красотой на расстоянии, как минимум, вытянутой руки. А на днях мой шеф, как обычно, накачавшись, вдруг предложил: - Слава, сегодня едем в баню, там такие девочки, скажу я тебе, - и он показал какие, поцеловав кончики пальцев. Я представил себе девиц, торгующих любовью, а потом жену моего шефа. И почувствовал, как же я его ненавижу. – Человек вытащил счастливый билет, Бог ему дал ему в жены женщину редкой красоты. Другие перед ней благоговеют, а этот, отвергая Божий дар, упрямо лезет в грязь.
Мой друг взорвался, он вытащил за грудки хозяина из машины, и в пылу гнева поднял над собой все его сто двадцать килограммов: – Вот, только ещё хоть раз ты позовёшь меня в баню с девками! Я просто не знаю, что с тобой сделаю.
- И после этого тебя благополучно уволили? – Представь себе, нет. Весь следующий день он со мной не разговаривал, а вечером, ничего, помирились. Видимо, впечатлило, вряд ли кто ещё выжимал его в качестве штанги.

Нет, что ни говори, а женская красота великая сила. И если она смогла растопить сердце моего сурового друга, то что говорить обо мне, человеке сентиментальном и увлекающемся.
К нам в храм Марина пришла, будучи уже тяжело больной. Ей ставили онкологию и предлагали отнять грудь, но что значит для женщины её лет лишиться груди. Ей тогда было всего тридцать шесть, и она была ослепительно хороша. Марина стала искать способ исцелиться с помощью приёмов народной медицины. В процессе поисков она и набрела на одну странную группу, занимающуюся «излечением» от тяжелых заболеваний. Лидер этой группы лечила больных водой, которую сама же и «освящала». А ещё она требовала, чтобы те избавились от золотых вещей, потому, что золото притягивает к себе нечистую силу, сжечь все перьевые подушки и перины, ведь в пере птицы водится множество паразитов. А ещё запрещались грибы, нельзя было и близко подходить к плантациям искусственно выращиваемых шампиньонов, и ещё что-то такое в этом же роде.
Как Марине удалось выбраться из этой круговерти и очутится у нас в храме, до сих пор не понимаю, но факт остаётся фактом, она пришла.
Многие годы человек жил рядом с нами, а мы его не замечали, а она в свою очередь с удивлением рассматривала нас. Мы понравились друг другу, и полюбили друг друга. В храме так всегда бывает, сюда приходят не только постаять, это неинтересно, стоять можно где угодно. В храм приходят, чтобы научиться любить, а это не так просто, особенно если раньше тебя самого никто не любил. Бессмысленно прожить жизнь, не испытав этого чувства, да и зачем жить, если и ты никому не нужен?
Марина быстро стала для всех своей, кроме того, что она была красавицей, женщина умела быть внимательной, доброй и ласковой. Прошёл всего год, а мы уже и представить себе не могли, что было такое время, когда Марины с нами не было.
Зная о её болезни, вся община просила об исцелении. А она приходила на все службы, точно нигде и не работает, каждую неделю исповедовалась и причащалась. Несколько раз я её соборовал, и вот, наконец, она решилась и поехала в областной онкодиспансер. Как же мы ликовали, узнав, что болезнь отступила. Рост опухоли остановился, правда, ей всё равно предлагали сделать операцию, но она снова отказалась.

Мариночка росла в неполной семье, папы она не знала, а мама могла дать ребёнку только то, что могла, и потом, она не любила дочку. Худенькая высокая девочка, с длинной шейкой в старых колготках с вытянутыми коленками. Ей постоянно приходилось донашивать вещи, которые доставались ей с чужого плеча и с чужой ноги. Что было делать, всё одно в школу нужно ходить, даже если над тобой смеются сытые одноклассники. Марина мне рассказывала об изматывающем чувстве голода, которое сопровождало всё её детство. Может, поэтому и решила сразу же после восьмого класса идти учиться на повара.

Помню, в нашем классе, за исключением нескольких человек, учились дети из семей рабочих и милиционеров. Кто-то жил богаче, кто-то беднее, но все мы, как правило, носили одну и ту же форму, и эти различия не бросались в глаза. Я и сам не делал разницы между нами, и легко делился завтраками с другими ребятами, будь-то русский, поляк или еврей. Мне было всё равно. До тех пор, пока мой друг не преподал мне урок. Мы учились тогда классе в восьмом и нам было по четырнадцать лет. Однажды на перемене после того, как кто-то выклянчил у меня бутерброд с колбасой, Игорь спросил: – Зачем ты их кормишь? Я удивился: – Что в этом плохого? А он засмеялся: - Не надо поощрять ублюдков. Хочешь, я покажу тебе, что они на самом деле из себя представляют? И не дожидаясь моего согласия, подозвал двух неразлучных дружков Вовчика и Юрку Жабинского, которого все у нас называли «Жабой».
Оба мальчика не блистали успехами в учёбе, зато по натуре своей были очень добрыми. Вовчик не пропускал ни одной кошки, чтобы её не погладить, вечно таскался с котятами, а Жаба почему-то предпочитал собак. Несмотря на такую, казалось бы, непримиримую противоположность в области интересов, ребята дружили. И ещё, они постоянно были голодными и хотели есть. Почему они были голодными? Не знаю, я тогда об этом не задумывался, но подкармливал их частенько.
Игорь достал из сумки жареный пирожок с повидлом, они у нас в школьной столовке продавались по пяточку. Ребята стоят и ждут, не зря же их Гога позвал, может угостит. Мой друг откусил от пахучего пирожка и зажевал, закатывая глаза от удовольствия, так как это сегодня делают в рекламе. Пацаны ждут, может хоть откусить даст, но нет, Игорёк всё съел и сказал: - Вкусный был пирожок. Жаба, а ты хочешь пирожок? – Да, Гога, хочу. – Ладно, только его нужно заработать, плюнь Вовчику в морду, и я дам тебе пяточёк. Жаба вопросительно посмотрел на друга, и тот после недолгого размышления согласно кивнул головой. Жаба плюнул, друзья получили монетку, и побежали в столовку. Через минуту они возвращались в класс, с удовольствием поедая один пирожок на двоих.
Игорь дождался, когда пирожок закончится, и снова предложил: - А ещё хотите? Те согласно закивали головами, готовые в этот момент плюнуть в кого угодно. Игорёк засмеялся и потребовал, чтобы уже Вовчик плюнул Жабе в лицо. После этого Игорь повернулся ко мне: - Запомни, Шура, все люди делятся на тех, кто позволяет плевать себе в лицо, и на тех, кто не позволяет. И первых всегда больше, чем вторых, и потому не корми их за просто так.
Я хорошо запомнил урок. Хотя и был тогда наивным комсомольцем, верящим в нового совершенного человека из совершенного общества. Потому и сегодня не перестаю удивляться моему другу, он провидел наше будущее, заглядывая на десятилетия вперёд.

Марина была из тех, кто позволял плевать себе в лицо, но сама была неспособна на ответный плевок. А всё потому, что жалела всех. Сперва жалела брошенных котят, а потом жалела мужчин, которые врали ей про одиночество и про любовь. Замуж она вышла рано, за человека лет на двенадцать старше себя с большой залысиной и кучей вредных привычек. Но ей было всё равно за кого выходить, лишь бы поскорее уйти из дома. Худенькая долговязая девчонка, она не очень-то чувствовала к себе мужское внимание, до тех пор, пока не родила девочку. Став матерью она, будто распрямилась, её худоба, а вместе с ней и угловатость, исчезли раз и навсегда. Гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя.
Так бывает, ну кто обращает внимание на девчонок, с которыми учится в одном классе? Даже расставаясь, на выпускном вечере, ты их всё так же привычно игнорируешь. До тех пор пока не встретишь случайно лет через несколько после окончания школы. И когда, идущая тебе навстречу прекрасная незнакомка, приветливо сделав ручкой, скажет: - О, Шурик, я так рада тебя видеть, познакомься, это мой друг. – Вадик, мы учились с Шуриком в одном классе. А потом ты будешь во все глаза смотреть ей вслед, пока не поймёшь, что это та сама Наташка Иванова, что целых пять лет сидела на парте перед тобою, и все эти годы ты упирался глазами в эту, тогда ещё детскую спинку, но так ничего в ней и не разглядел. И в тот момент станешь жалеть о том, что один, и некому похвастать, что эта красавица училась с тобой в одном классе.

Маринин муж спивался и старился, а она хорошела всё больше, и всё больше расцветала в ней потребность любить. Есть такие люди, которым мало забот о собственных детях, их заботят и чужие, чужие проблемы и чужая боль. Она умела любить незаметно и ненавязчиво, но от этого людям было только комфортнее. Ненавязчивая любовь не требует ответного благодарного чувства. И её все любили, и те, с кем она работала поваром в ресторане, и учителя её дочери, потому, что почитай только она одна и соглашалась работать в родительском комитете, пропадая вечерами в школе, а летом ещё и парты успевала красить. А ещё она умела с помощью каких-то мелочей превратить обычное застолье в радость. Потому её постоянно просили придти и украсить стол, и она никогда не отказывала. Ей нравилось, когда люди улыбались.
Она научилась любить и делилась теплом со всеми, сама же оставаясь глубоко несчастной с нереализованным запасом нежных женских чувств к тому единственному, которого ещё не встретив, любила уже многие-многие годы. Любой мужской взгляд, задержавшийся на ней дольше обычного, заставлял сжиматься её сердце. А вдруг это он, тот самый принц, о котором она подспудно всё ещё продолжала мечтать.
Жить в доме с хроническим алкоголиком очень трудно, а уж когда он начинает пускать в ход кулаки, то и вовсе невозможно. Наконец наступил момент, когда даже её бездонное терпение лопнуло, и она ушла. Ей принадлежал старый деревенский домик, бабушкино наследство, ему уже было лет сто, в нём они с дочерью и поселились. Может из-за всех этих треволнений Марина и заболела. Так оно в основном и бывает, всё больше мы болеем из-за душевной неустроенности, обид и от чувства, что ты нелюбим и никому, по большому счёту, не нужен.
Тогда она и пришла в наш храм. Через год Марине стало легче, и она надумала ехать работать в столицу. Повару с её опытом не составило большого труда найти хорошее место. Но я помню, как наша староста уговаривала Мариночку: - Оставайся здесь, на месте, не уходи от храма, в нём твоя жизнь. Но Марина всё больше беспокоилась о будущем дочери, больно уж ей не хотелось, чтобы та повторила её путь.

Мы не смогли настоять, и Марина уехала. Поначалу она старалась вырываться к нам. Её приход превращался в событие, щедрая душа, она угощала нас разными московскими деликатесами. Приходя, обнималась со всеми, она, действительно, нас любила. Потом приезжать стала всё реже и реже, оно и понятно, из Москвы особо не наездишься. А потом до нас стали доходить слухи, что Марина сошлась с каким-то мужчиной и живёт с ним в столице, но с кем, этого мы не знали.
Через несколько месяцев она приехала ко мне: - Батюшка, так вышло, живу теперь с молодым человеком. Он младше меня на пятнадцать лет. Вся изначальная инициатива происходила от него, я, было, сопротивлялась на сколько хватило сил, но потом уступила. Пригрозил, что если прогоню, вскроет себе вены. Батюшка, он бы действительно вскрыл. Сейчас мы живём втроём, а такое ощущение, что теперь у меня двое детей сын и дочь. Денис, так звали её молодого друга, настаивал на том, чтобы официально зарегистрировать их брак, но Марина возражала, она не сказала ему, что больна.
- Мариночка, ты его любишь? – Да, и всё больше и больше он становится смыслом моей жизни. Меня так ещё никто и никогда не любил. – А ты задумывалась, что будет с вашим браком, лет этак через десять? – Десять лет, батюшка, это очень щедро. Я же всё понимаю, и что решилась на грех, тоже понимаю, а грешить мне никак нельзя. Моя любовь, это что-то типа русской рулетки. Но это так прекрасно, когда ты нужна кому-то не как повар, или дизайнер, а просто как любимая женщина. Когда о тебе кто-то заботится, переживает, приносит цветы. Прости меня, я не хочу думать о будущем, и стану жить настоящим. Ты только не забывай, молись обо мне, пожалуйста.
Больше она не появлялась.

Прошло три года, периодически я пытался что-нибудь разузнать про Марину, но не получалось. Говорили, что их видели в наших местах, они приезжали в свой домик, но меня она явно избегала. Я знал, что она жива и, наверно счастлива, и мне этого было довольно. Наши общинники, помня её доброту, жалели и молились о ней.
Однажды вечером, это был понедельник, раздался звонок. Беру трубку, Маринин голос: - Батюшка, это я. – Ну, наконец, объявилась, нашлась-таки бабушкина пропажа. Слушаю тебя, чем порадуешь? Она помолчала, потом продолжила: - Нам нужно обязательно встретиться. Я была в онкодиспансере, мне сказали: «Мы посылали тебе пять приглашений на операцию, а ты всякий раз отказывалась, а сейчас уже мы отказываемся от тебя». Мне осталось жить несколько дней, я приехала к тебе и прошу: подготовь меня.

Договорившись о встрече, положил трубку и в этот момент всё во мне взорвалось. Я бегал туда - сюда по комнате, ругался и кричал: - Нет, когда им хорошо, они могут уехать, махнуть на тебя рукой, годами не появляться, не давать о себе знать! И пожалуйста! И на здоровье, живите как хотите! Но и умирайте тогда где-нибудь там, на стороне, зачем ко мне приезжать, зачем мне душу рвать!? Я же не из камня. Не хочу видеть как ты умираешь, не хочу. Потом устал бегать, опустился на стул, уронил голову на руки и заплакал.

Я боялся увидеть её лицо, измождённое болезнью, но нет, Марина только слегка осунулась и похудела. Она была всё так же прекрасна. Не верилось, что человек умирает, а может, это ошибка, и всё ещё можно поправить? Не может умереть такое совершенное создание, это же против всякой логике.
Марина иногда глубоко вздыхала, было видно, что ей не хватает воздуху. – Я ухожу, у меня почти не осталось лёгких. Но, ни о чём не жалею. Ты удивишься, но я счастлива, потому, что любима так, как только могла мечтать. Девочка моя выросла и вышла замуж по любви. За неё можно не беспокоиться. Спасибо тебе за молитвы. Я хочу, чтобы именно ты меня отпевал и, ещё не забывай меня.
А в пятницу под утро мне приснилась маленькая девочка, она шла мне навстречу по коридору и, протягивая ручки, просила: - Хочу есть, дай мне есть. Я проснулся, зачем-то посмотрел на часы и подумал: - Всё, она умерла. Спустя несколько минут мне позвонили и попросили молиться о упокоении новопреставленной Марины.
В воскресенье после литургии во время отпевания я впервые увидел Дениса. Он поселился в том домике, где мы в последний раз встречались с Мариной, и каждый день, словно на работу, ходил к ней на кладбище. Иногда заходил в храм и долго стоял рядом с Голгофой. Прошёл уже месяц, а он всё не уезжал. Тогда я подошёл к нему и сказал: - Денис, мёртвые к мёртвым, живые – к живым. Уезжай, ты и так слишком долго здесь задержался. Я говорил с ним резко, просто мне не хотелось, чтобы рядом с могилкой Марины появился ещё один свежий холмик.
В те дни мне часто приходилось бывать на кладбище, специально заходил к Марине и неизменно встречал там Дениса. В, конце концов, я не выдержал и закричал: - Ты уберёшься отсюда, или мне придётся тебя гнать пинками!? Сегодня же ты вернёшься в Москву и будешь приезжать к нам не чаще раза в неделю.
Вскоре домик продали, и ему негде стало останавливаться, но он все равно приезжал ещё в течение нескольких лет. Марина многому его научила, за это время Денис стал мастером и сам уже неплохо зарабатывал. Он купил дом где-то на Волге, на окраине большого города, а уезжая навсегда, привёз к нам показать свою невесту.

Может в этом есть какой-то знак, но после его отъезда домик, в котором они были счастливы с Мариной, сгорел. Днём и без всякой причины.
Иногда у нас бывает Маринина дочка, родив девочку, она стала внешне походить на мать. – Батюшка, мама велит приезжать к вам. Я часто слышу во сне её голос, видеть никогда не вижу, а вот советами она меня уже замучила. Так что, мне придётся теперь вам иногда надоедать, вы не будете против? Смотрю на неё, вроде такой простой вопрос, неужели я смогу отказать, а в глазах у неё почему-то тревога.
Я прижал к себе её головку и успокоил: - Не волнуйся, дитя, и надоедай почаще, теперь мы будем ждать тебя.[\more]