С детства видела много фильмов о подводном мире, обожаю Кусто, но "Коралловые сады" просто покорили меня особым взглядом на обитателей этого царства природы, пластикой, грациозностью, в общем - несомненным талантом автора фильма. Я удивилась, узнав в рассказчице легендарную Лене Рифеншталь. Хотя, лучше было бы сказать: НЕ удивилась, узнав легендарную Лене.


Имя Лени Рифеншталь (1902-2003) уже около 70 лет вызывает самое противоречивое отношение во всем мире. За свою долгую жизнь одна из самых ярких представительниц минувшего столетия вполне узнала и ненависть, и поклонение. Прекрасная танцовщица с характерной арийской внешностью, талантливая актриса (в определенный момент она была даже соперницей Марлен Дитрих на экране), культовый режиссер-документалист (ее фильм "Олимпия" об Олимпийских играх, проходивших в Германии в 1936 году, входит в десятку лучших документальных фильмов всех времен), непревзойденный фотограф, уникальный мастер подводных съемок (удостоверение аквалангиста она получила в возрасте 70 лет, войдя в Книгу рекордов Гиннесса). Ретроспективные показы фильмов Лени Рифеншталь и выставки ее фоторабот имели огромный успех во многих странах мира. За свои знаменитые фильмы "Триумф воли" (1934) и "Олимпия" (1938) она была вынуждена оправдываться всю жизнь.

"Из-за фильма "Триумф воли" я пережила 50 судебных процессов, 2 года провела в психиатрической клинике. Меня обвиняли в том, что я своим фильмом фактически помогла нацистам прийти к власти в Германии. Но я никогда не занималась политикой. Я всю свою жизнь принадлежала искусству. Во всем, что я делала, в том числе и в своих фильмах, я стремилась найти интересный поворот, создать незабываемый художественный образ. Я не политик, я - художник."
Лени - необыкновенно сильная и цельная личность. Она всегда остается такой же независимой, бесстрашной и гордой, как ее героини из "горных" фильмов. Несгибаемая воля и неиссякаемый интерес к жизни помогли ей стать победительницей всех превратностей судьбы. На каждый поворот судьбы, на каждый ее взлет, на каждую ее возможность она отвечает самым достойным образом - новым творческим лицом.
Лени Рифеншталь начинала свой творческий путь, беря уроки пантомимы и классического балета, затем выступая и хореографом собственной сценической программы. В Праге, во время выступления, она повреждает себе колено, и ей приходится сделать паузу в работе.
Фильм "Гора судьбы" (1924) Арнольда Фанка определяет новый поворот в ее судьбе. Юная красавица понравилась режиссеру Арнольду Фанку, широко известного постановками "горных" фильмов. Действие фильмов проходило высоко в горах, и, уже вскоре Лени Рифеншталь без страховки карабкалась по скалам и горным вершинам. Однажды вместо обещанных снежных хлопьев ("Белый ад Пиц-Палю", 1929) ее накрыла настоящая снежная лавина. Проходив несколько недель в синяках, она была готова завоевывать новые пространства. Вскоре она увлеклась режиссурой. Фильм "Голубой свет", который она сняла в 1932 году, имел большой успех в Европе и США. Кроме того, Лени приобретает всемирную известность как единственная женщина, одновременно выступающая как продюсер, режиссер и исполнительница главной роли. Работает Лени исключительно на натуре.
"…И я сыграла эту девушку Юнту, которую все считали колдуньей, и получилось, что я сыграла саму себя. Юнту любили и ненавидили. Со мной было то же самое - меня любили и ненавидили. Юнта потеряла свой идеал в мерцании кристалла - и точно так же я потеряла свои идеалы в конце той ужасной войны. Этим фильмом я действительно предсказала свою судьбу".
В масштабном фильме "SOS, айсберг" 1933 года Лени Рифеншталь сыграла бесстрашную полярную летчицу. Сверхчеловек, покоряющий горные вершины, возносящийся над массами, - это именно тот образ, которым так восхищался Гитлер. Именно таким он и хотел стать.
В свою очередь Лени 1932 году слышит выступление Гитлера в Берлинском Дворце спорта. Его экспрессия (недаром фюрер превыше всего ставил ораторское искусство) и слова произвели на нее столь сильное впечатление, что она написала ему письмо, за которым последовала их встреча. По настоянию фюрера она снимает неудачный на ее взгляд документальный фильм "Победа веры". И когда Гитлер предлагает и настаивает, чтобы именно она сняла очередной документальный фильм о нюрнбергском съезде нацистской партии, Лени сначала отказывается, но, потом все же соглашается, решив реализовать себя в непривычном для нее жанре документального фильма.
Лени и ее группа эксперементировала с новыми техниками съемки и искала необычные ракурсы (впервые стали использоваться движущиеся камеры, операторы снимали на роликовых коньках), многие из ее приемов стали широко использоваться в документалистике. Режиссер не старалась воспроизвести хронологическую последовательность событий, ее целью было передать атмосферу, настроение, внутренний ритм происходящего, создание выразительного художественного образа. Сама Рифеншталь в партии никогда не состояла. В 1937 за "Триумф воли" Лени получила на кинофестивале в Париже золотую медаль.
"В то время мы считали, что одним из посланий был мир. Эта мысль проходит через весь фильм. Другие политические цели не упоминаются. Там нет ни слова об антисемитизме или расовой теории. Единственное послание "Триумфа воли" - это работа и мир. Поэтому я никогда не считала, что сделала что-то плохое. Будь этот фильм вредным, французы никогда не дали бы ему золотую медаль за два года до начала войны. …До войны ему дали все международные премии…Но после войны его запретили, потому что сочли за пропаганду. Мне доставались лишь оплеухи."
В 1935 году профессор доктор Карл Дием и Международный олимпийский комитет предложили Лени снять фильм об XI Олимпийских играх, которые должны были впервые состояться в Германии в 1936 году. Вначале Лени колеблется, поскольку не хочет больше снимать документальное кино, но потом ее увлекает идея художественно и достоверно передать в фильме красоту спортивных состязаний. Невзирая на возражения спортивных функционеров, по настоянию Лени на стадионе вырыли шесть ям, из которых были сняты уникальные кадры, в том числе и на фоне неба. На тренировках спортсмены прикрепляли к себе маленькие камеры в металлических корзинах и сами же их включали. Чтобы скрыть шум от работы камер, операторы придумали специальные звукопоглощающие чехлы. Для съемок движущейся камерой были проложены дорожки и рельсы, например, вокруг сетки, отгораживающей метателей молотов. Большинство событий снималось в момент их свершения, и лишь некоторые впоследствии инсценировались. Самые трудные сцены, такие как состязание пловцов на финише, фиксировались во время тренировок и впоследствии монтировались с оригинальной фонограммой выступлений. На протяжении двух лет Лени отсматривает, систематизирует, режет и клеит пленку. Из 200 часов исходного материала Лени монтирует двухсерийную картину. Во время монтажа ее посещает Геббельс, он требует убрать кадры выступлений чернокожих спортсменов и победителя многих соревнований Джесси Оуэнса. Лени отказывается, как впоследствии отказывалась по требованию французских прокатчиков убрать некоторые кадры с Гитлером: подобные требования нарушали ее авторское видение.
Премьера обеих серий "Олимпии" - "Праздник народов" и "Праздник красоты" - состоялась 20 апреля, в день рождения Гитлера, во дворце УФА "Ам Цоо" в Берлине. Затем Лени с успехом демонстрирует свой фильм в Вене, Грасе, Париже, Брюсселе, Копенгагене, Стокгольме, Хельсинки, Осло, Венеции, Риме и Бухаресте. Затем Лени отправляется в Америку.
По возвращении в Европу в феврале она выступает в Париже с докладом на тему "Считать ли кино искусством?", где утверждает, что основными критериями оценки художественного фильма являются качество изображения и способ передачи движения.
В сентябре 1939 года Лени Рифеншталь и отправилась в Польшу качестве военного репортера снимать еженедельную кинохронику. На другой день после своего приезда Лени наблюдает расправу над мирными жителями, которую немецкие солдаты устраивают на похоронах своих товарищей, убитых днем раньше польскими партизанами. Лени в ужасе прекращает свою деятельность военного репортера. Лени возвращается в Германию и приступает к съемкам "Низины" (игрового кино, где она исполнила роль цыганки Марты) - фильма, который она закончит монтировать по причине войны и арестов к 1954-му году.
После Второй мировой войны Лени лишилась возможности снимать фильмы в родной стране.
Однажды, бессонной ночью 1955 года, она прочитала от корки до корки "Зеленые холмы Африки" Эрнеста Хемингуэя, и к утру ее охватило непреодолимое желание побывать там во что бы то ни стало. Черный континент рисовался ей царством свободы, где можно стать счастливой, как Хемингуэй.
В 1956 Лени решается одна ехать в Африку. К этому времени ей уже исполнилось 54 года. Она мечтает снять документальный фильм об Африке, но ее преследуют неприятности с отснятым материалом.
"В 1962 году я открыла племя Нуба. Племя едва насчитывает 10 тысяч человек, но это отдельная лингвистическая общность, совершенно отрезанная от внешнего мира и защищенная от влияния цивилизации. Это были самые счастливые люди, которых я когда-либо встречала. Их смех невольно располагал к ним, и они смеялись беспрестанно. Они были добры, у них не было дурных мыслей, и они не знали ни краж, ни убийств. Они жили в абсолютной гармонии с природой. Я называю их "людьми с другой планеты". Они приняли меня в свою среду и любили меня так же сильно, как я любила их. Я выучила их язык, и то время, которое я провела с ними, - самые счастливые дни в моей жизни."



Нубийские фотографии Лени Рифеншталь были впервые опубликованы в 1966 году в фотоальбоме "Африканское королевство" американского издательства "Тайм энд Лайф Букс". В последующие годы они приобретают огромную популярность и интерес в разных концах мира. Африканский фотоальбом Лени дополняется и переиздается в Америке, Англии, Франции, Италии и Японии.
В 1972 году Лени уезжает в Момбазу и Малинди, где сдает экзамен по подводному плаванию, изменив дату своего рождения с 1902 на 1922. Когда во время вечеринки после сдачи экзамена она раскрывает свою тайну - все потрясены, и она становится героем дня. Президент Судана Джафар Мохаммед ан-Нумейри дарует ей суданское гражданство в знак признания ее заслуг перед Суданом. Лени Рифеншталь - первая иностранка, удостоенная такой чести. В последующие годы Лени совершает более двух тысяч подводных погружений, и к своему столетию выпускает фильм "Впечатление под водой".
В основную часть экспозиции входят фотографии, снятых Лени Рифеншталь во время неоднократных экспедиций в Восточную Африку и посвященных племенам Нуба, которые не поддерживают практически никаких отношений с внешним миром. Представлены снимки нубийской борьбы, культовых обрядов, танцевальных праздников, боевых росписей на телах юношей, женских резных татуировок и повседневной жизни нубийцев, а также кадры самых живописных уголков подводного мира и его экзотических обитателей. Более 100 биографических фотографий и материалы о жизни Лени Рифеншталь так же размещаются в залах галереи. На выставке демонстрируются фильмы "Триумф воли" и "Олимпия", вписавшие имя Лени Рифеншталь в мировую историю, и фильм Рэя Мюллера "Прекрасная и ужасная жизнь Лени Рифеншталь".

"Мой образ многолик, многие восхищаются мной, многие ненавидят.
Мое имя все еще запрещено в Германии." (Лени Рифеншталь)

Легенда немецкого кино Лени Рифеншталь, пережившая немало взлетов и падений, после Второй мировой войны лишилась возможности снимать фильмы в родной стране.
Однажды, бессонной ночью 1955 года, она прочитала от корки до корки "Зеленые холмы Африки" Эрнеста Хемингуэя, и к утру ее охватило непреодолимое желание побывать там во что бы то ни стало. Черный континент рисовался ей царством свободы, где можно стать счастливой, как Хемингуэй.
Однако из газет она с ужасом узнала, что в этом раю до сих пор процветает работорговля. Один бельгийский миссионер после многих месяцев опасного расследования вышел на след крупной преступной организации. Этот случай вдохновил Рифеншталь на съемки документального фильма об Африке. В надежде открыть глаза цивилизованному миру на эту чудовищную жестокость она написала сценарий, получивший название "Черный груз".
Увы, попытки Лени заинтересовать кинокомпании своим проектом оказались неудачными. Даже руководство "Глория Фильм", где важный пост занимал ее старый коллега Вальди Траут, в последнее мгновение дало отказ.
Фильм уплывал из рук, средств на поездку в Африку не было. И вдруг судьба улыбнулась Лени: во-первых, ей вернули старый долг, во-вторых, удалось выручить некоторую сумму от продажи вещей, ранее конфискованных у нее и возвращенных австрийскими властями. 5 апреля 1956 года она отправилась в Судан.


На рассвете следующего дня она вышла из самолета в Хартуме, вдохнула теплый, влажный воздух и замерла в восхищении. Сквозь сонное утро к ней направлялась группа суданцев - первые чернокожие, которых она видела со времен съемок "Олимпии".
"Они двигались, как в рапиде, освещенные солнцем. Я смотрела на черные лица в обрамлении белых тканей, на высокие, будто оторванные от земли тела... Мне открылся мир красоты, экзотики и свободы".
Это была любовь с первого взгляда.
В Найроби Лени взяла напрокат "лендровер" с шофером-англичанином, и тот повез ее через саванну к реке Тане, уверяя, что лучших видов для съемок не найти. Но до места они не добрались: в двух сотнях миль от кенийской столицы на дорогу выскочила антилопа, водитель резко вывернул руль, и машина, ударившись о каменную опору моста, вылетела в кювет и перевернулась...
У Лени обнаружили трещину черепа и множество других травм. Было решено отправить ее в Найроби, хотя никто даже не надеялся на благополучный исход. Но Лени выжила и наотрез отказалась от операции.
Довольно скоро силы вернулись к ней, и она двинулась дальше, к танганьикской границе. Люди племени масаи поразили ее своей величавой скульптурной красотой, она решила непременно сблизиться с ними. Это оказалось не так уж сложно: каждый день Лени усаживалась у них на виду с книгой, и в конце концов они привыкли к чужестранке, стали звать в гости. Она была в восторге.
На Кенийском острове Ламу в Индийском океане нашлась превосходная натура для некоторых сцен, вот только статистов на роль рабов-африканцев пришлось искать в другом месте: островитяне выглядели слишком щуплыми. Группу набрали из лесных жителей на угандийской границе. Фактура у них была подходящая, но они оказались крайне пугливы и, не дождавшись поезда, разбежались кто куда... Тогда сильных стройных мужчин отыскали в доках Момбасы. И тут - новая напасть. Грянул Суэцкий кризис, канал был блокирован, и судно, на котором Лени переправляла киноматериал, двинулось в обход Африки. Пропало шесть драгоценных недель, расходы росли не по дням, а по часам, наступил ненавистный сезон дождей. В довершение всех бед из машины выкрали сценарий, кинокамеры и пленку... Лени ничего не оставалось, как вернуться в Германию. Проект потерпел полный крах, и сама она была совершенно разбита - на несколько недель слегла в клинику с тяжелым неврозом.
Но никакие разочарования не могли истребить ее горячую любовь к Африке. Пять лет спустя она задумала новый фильм о Ниле, и хотя этим планам тоже не суждено было сбыться (после возведения Берлинской стены японские партнеры Лени разорились), по крайней мере, у нее осталось разрешение на съемки, и вскоре представился случай его использовать. Ее позвали в антропологическую экспедицию для изучения жизни племени нуба. И вот Лени снова в пути.
Долгий путь по грязным дорогам привел ее в изолированную провинцию Кордофан в Центральном Судане. Рифеншталь показала шефу местной полиции фотографию нубийских борцов.
- Где бы найти таких? - спросила она.
Полицейский сочувственно покачал головой:
- Вы опоздали на целых десять лет. Теперь они все ходят в одежде и работают на плантациях.
Как же так? Проделать такой путь - и все напрасно? Какая трагедия - и для нее, и для несчастного племени нуба! Шеф, тронутый печалью Лени, попытался ее обнадежить:
- Знаете, там еще могут быть изолированные группы. Мы ведь не заезжали южнее Кадугли…
Лени и ее спутники долго блуждали среди высоких трав, утопали в глубоких песках, колесили по размытым водными потоками долинам, взбирались на крутые холмы Нуба, и наконец среди скал, словно мираж, возникли круглые, как пчелиные улья, хижины… И длинноногая девушка с посохом в руках; кроме нитки красных бус, на ней не было ничего... Вот они, настоящие нуба! Чуть дальше, на большой поляне, две тысячи туземцев водили хоровод, проигрывая копьями и подбрасывая их к вечернему небу. В своей причудливой раскраске они были похожи на инопланетян. Жители разбились на круги, и в центр каждого вышла пара борцов. Выполнив несколько ритуальных движений, они бросались друг на друга под бешеные крики своих "болельщиков", и вскоре победитель возносился над толпой, сидя на плечах поверженного противника. Картину дополняли рокот барабанов и пение женщин. Лени не верила своим глазам - ее самая заветная фантазия чудесным образом ожила!



Той же ночью экспедиция вернулась в Кадугли, но не прошло и недели, как отважные путешественники разбили лагерь рядом с деревней. Лени терпеливо ждала, пока туземцы привыкнут к ней. Ей повезло: жизнерадостные и простодушные люди из племени масакин-кисар-нуба потянулись к гостье, и с помощью детишек она быстро научилась объясняться на их языке.
Добросердечные туземцы, верные своим древним обычаям, восхищали Лени и в то же время печалили, ведь этой культуре суждено было погибнуть. Мусульманское правительство Судана, не одобряя их наготы, активно завозило в туземные селения одежду и прочие "соблазны цивилизации". Всего через пять-шесть лет в самобытные селения масакинов придут большие перемены…
Десять месяцев Лени Рифеншталь странствовала по Африке, нередко в одиночку. С археологической экспедицией она вскоре распрощалась и отправилась в гости к племенам шиллук и масаи. Ночевала под открытым небом. Среди аборигенов она уже стала своей, ее даже пригласили принять участие в обряде погребения одного из юных борцов, погибшего от укуса змеи. В Африке никто не обижал ее, никто не вставал у нее на пути. После долгих лет вражды и унижений она попала в мир, где ее полюбили сразу и бескорыстно. Вернувшись в Германию, Лени мечтала лишь об одном: скорее собрать еще денег и вернуться к своим любимым туземцам!
Она поклялась не останавливаться на фотографии и непременно снять фильм об этих милых людях, но в Мюнхене ее ждал новый удар: невежественная лаборантка засветила больше половины из двухсот пленок! К счастью, сохранился материал о нуба, и подборка этих снимков, опубликованная в престижном немецком фотожурнале, вызвала живейший отклик. За публикацией последовало приглашение прочесть ряд лекций, но спонсировать фильм никто не торопился.





Как только начались съемки, неприятности вновь посыпались со всех сторон. В стране чуть не случился государственный переворот. Лучший кинооператор заболел. Борцы, которых Лени собиралась снимать, оказались в тюрьме за кражу коз. У Лени похитили камеры. И это были еще пустяки. В восемьдесят четыре года умерла ее обожаемая мать. Телеграмма пришла в Нубу с опозданием, и Лени, сорвавшись с места в самый разгар съемок, помчалась в Мюнхен, но на похороны не успела. Безутешная, терзаемая чувством вины, она нашла нового ассистента оператора и вернулась в Африку.
Несколько недель спустя ее постигла очередная беда: в гейеровских лабораториях было испорчено огромное количество материала, отснятого на высокочувствительной пленке Ektachrome ER, - драгоценные сцены единоборств и обрядов окрасились в салатно-зеленый цвет. Другую часть материала проявили хорошо, но отпечатали ужасно, без цифр по краям. Монтировать такое было невозможно. Отношения с "Одиссеей продакшнз" были испорчены, фильм не получился, а значит, не осталось надежд на новые американские заказы. Работы в Германии не было и подавно. Неужели все эти годы борьбы потрачены зря?
Она всерьез подумывала навсегда поселиться в племени нуба, ее не страшили ни болезни, ни даже гибель вдали от цивилизации. "Мне легче будет окончить дни мои среди милых туземцев, чем здесь, в большом городе, в полном одиночестве", - говорила она. А там после ее смерти ни один сосед не пожалеет для поминок своей лучшей коровы - так они сказали ей в шутку. В Африке она получила больше радости, чем за всю свою жизнь. Но, как ни жаль, ей суждено было пережить этот первобытный рай. Он исчезал на глазах.
До конца 70-х годов ей еще удавалось добывать деньги на поездки в Африку. Особенно повезло в ноябре 1968 года, когда представитель автомобильной промышленности предоставил в ее распоряжение машину с полным приводом. Теперь ей нужен был спутник, который разбирался бы не только в фотографии, но и в автомобилях. Ей посоветовали Хорста Кеттнера -серьезного кинооператора и бывшего автомеханика. Он ничего не знал о Лени и ее работе, но, страстно желая побывать в Африке, немедленно согласился стать ассистентом и "мускульной силой" - пусть даже только за еду, без жалованья.
Кеттнер оказался незаменим - заботливый, находчивый помощник с отличным чувством юмора и настоящий ангел-хранитель для друзей Лени из племени нуба. Он сам лечил туземцев, а если лекарств и перевязок было недостаточно, возил больных к врачам в Кадугли. Верный Хорст стал правой рукой Лени, и несмотря на сорокалетнюю разницу в возрасте, они прожили вместе более тридцати лет.



Множество волнующих приключений принесло им путешествие к туземцам Нуба Кау, как называла их сама Лени (юго-восточные нуба). Там они снимали кровавый ритуал борьбы на ножах, любовные танцы и обряд нанесения изысканных резных узоров на кожу женщины. Это племя обитало лишь в сотне миль от масакинов, однако у них были совершенно иные обычаи, язык и темперамент. Лени с Хорстом пришлось запастись терпением, чтобы снять хотя бы несколько кадров: аборигены очень боялись камер и подчас вели себя весьма агрессивно... К концу поездки нервы у обоих были на пределе.
На восьмом десятке Лени оставалась на удивление энергичной и спортивной, но долгие экспедиции начали ее утомлять. Они с Хорстом рассылали фотографии по престижным журналам, а вернувшись домой, подолгу засиживались в лаборатории. Но желанный фильм о нуба так и не появился. Три тысячи метров пленки, с таким трудом добытые, лежали в коробках, а Лени никак не могла приступить к монтажу. Быть может, оттого, что эти кадры, снятые в таких нелегких условиях, не могли сравниться ни с безупречным качеством ее довоенных фильмов, ни с ее удивительными фотографиями.
Фотоработы Лени приобрели широкую известность. Конечно, африканские племена и раньше привлекали внимание, но именно Рифеншталь стала летописцем этой ускользающей природной красоты. У нее на глазах коммерция убивала девственный рай. "Они были куда счастливее без цивилизации, - сокрушалась Лени. - Не зная денег, они не знали и воровства. Они реже хворали и не страдали от бедности". Увидев себя на фотографиях в ее книге, бедняги устыдились своей наготы и причудливой раскраски - наследия, которое, по словам Лени, восходило к культуре Древнего Египта, - не говоря уже о поединках на ножах и любовных танцах.
Фотографии Рифеншталь превозносят человеческое тело в его совершенстве, ведь туземцы нуба верили, что их тела суть высшее произведение искусства.
Суданское правительство было тронуто той чуткостью, с какой Лени рисовала портрет страны, и старалось всячески ей помогать. В 1975 году президент страны Джафар Мохаммед Нимейри пожаловал Лени Рифеншталь суданское гражданство - еще ни одна иностранка не удостаивалась такой чести. Год спустя он вручил ей медаль - за чудесные книги и любовь к его стране.


http://www.leni-riefenstahl.de/eng/bio.html

http://www.faheykleingallery.com/featured_artists/riefenstahl/riefenstahl_africa_frames.htm