Тарья сидела в небольшом кафе, неспеша пила кофе и любовалась как за окном падает пушистый снег. Сегодня выдался первый свободный вечер за последние несколько недель и ей очень хотелось побыть наконец одной и в тишине. Она сидела и размышляла, действительно ли она поступила правильно, согласившись тогда петь с ребятами. Ей очень нравились эти песни, но у нее не было ощущения, что это «ее» музыка.
- Можно присесть? - Он лукаво улыбнулся.
- Да, Туомас, конечно. – Тарья глубоко вздохнула. - Не ожидала тебя тут увидеть.
- Ну… это единственное приличное кафе в нашем городке.
- Да… Наверное ты прав.
- А вообще я тебя искал. У меня отличные новости!
- Да? – Тарья настороженно смотрела на Туомаса. Очень редко он был столь радостным.
- Я вчера отправил наше демо на радио и они согласились пустить песни в эфир!
Несколько мгновений она молча смотрела на него, потом резко поставила чашу на стол, да так, что та едва раскололась.
- Туомас! Ты… ты…
Тарья добавила что-то еще, но так тихо, что он не расслышал. Потом она резко встала и выбежала на улицу. Туо проводил ее непонимающим взглядом. «И что я сделал не так…» Он медленно поднялся и вышел следом, оставив на столе мелочь за кофе. Юноша огляделся по сторонам – на улице не было ни души. Лишь пушистые снежинки кружились в медлненом вальсе и мягко ложились на землю. «Да какого черта! Это мои песни. И мне решать что с ними делать!» Холодный порыв ветра едва не сбил его с ног, и юноша, поплотней закутавшись в пальто, быстро зашагал в сторону дома.

- Милая, это было великолепно!
- О чем ты, ма? – Тарья стряхнула снег с шапки и закинула ее на полку.
- Только что мы слушали тебя по радио! – Тони проскакал мимо сестры и показал ей язык.
Тарья застыла, глядя на мать. «Боже… он не шутил! Как он мог так поступить?!»
- У тебя все в порядке? Ты чем-то расстроена, солнышко? – Мать заботливо обняла Тарью за плечи.
- Все в порядке, мам. – Тарья старалась не выдать всех своих эмоций. – Правда.
Женщина пристально посмотрела на дочь, ласково поцеловала ее в лоб и пошла на кухню.
- Ухажер не угодил? – съязвил Тони и едва успел увернуться от подзатыльника.
- Брысь!
Тони заметил, как в глазах сестры заплясал опасный огонек и предпочел скрыться, зная по опыту насколько тяжелой может оказаться рука Тарьи.
Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. А чего, собственно, она ожилала? Ведь Туомас не раз говорил, что хочет поделиться своей музыкой с людьми. «Черт возьми! Неужели он не мог хотябы предупредть!» Тарья в сердцах ударила кулаком по комоду. Маленькая хрустальная статуэтка, которая стояла на нем, соскользнула на пол. Девушка, смахнув слезы, смотрела как разлетаюстя во все стороны искрящмеся стеклянные брызги.
На шум из кухни прибежал Тони, а следом за ним вошла мама. Тарья присела и медленно начала собирать осколки, стараясь не показать своих слез. 
- На счастье, - ласково улыбнувшись сказала мать и принялась помогать дочери. – Тони, принеси-ка веник.
Фыркнув мальчишка скрылся за углом.
- На счастье... - Машинально повторила девушка. - Да… Наверное ты права, ма. 
Прибрав в коридоре, Тарья ушла в свою комнату, зажгла большую восковую свечу и улеглась на кровать. Она наблюдала как пляшет в полумраке комнаты маленький теплый огонек и думала, что бы могло измениться, если бы Туомас сказал ей об этом заранее.
«Да ничерта бы не изменилось. В конце концов это же его песни…» Тарья вздохнула и закрыла глаза. «Но хотябы это не было бы так неожиданно.» Это была последняя мысль перед тем, как она провалилась в сон.