- Только не перебивайте меня, - сказал Мартин. - Слушайте. Я же все
понимаю. Я Вас люблю, а Вы меня ужасно любите. Это не одно и то же, но тут
ничего не поделаешь. Вы не станете моей женой. Это тоже ничего не поделаешь.
Но я уже... как бы это сказать? Понимаете, Дина, у Вас будет своя жизнь. И
хорошо, и слава Богу. Она будет прекрасная, потому что Вы прекрасная. Но я
готовил себя к тому, что в этой Вашей жизни у меня все-таки будет какое-то
место. Полезное Вам место. Будет этот... Томас, и я буду давать Вам дурацкие
советы, а Вы, слава богу, не будете их слушаться. А потом будет не Томас, а
кто-то еще, и Вы будете слушаться, и тоже получится ничего. Потом
какой-нибудь негодяй разобьет Вам сердце, и Вы будете рыдать у меня на
плече. А потом Вы разобьете кому-нибудь сердце, и я буду глушить Ваши
угрызения совести. Потом я буду соглашаться, что Ваш начальник - скотина.
Катать Ваших детей по двору. Ходить с Вашим мужем на рыбалку. И знаете,
Дина, это будет хорошая жизнь. Для меня. Я не знаю, понимаете Вы это или
нет, но это правда. Вот к чему я себя готовил. И, кажется, хорошо
приготовил. Так мне кажется. Но теперь, Дина, все оказалось иначе. Теперь
выходит, что будет какой-то момент, когда я - буду. А Вас - не будет.
- Дина, - сказал Мартин, - как я тогда буду жить?

Дина увидела, как из окна больницы доктор Циммербург строго грозит
Мартину пальцем. Но Мартин сидел, закрыв морду лапами, и ничего вокруг не
замечал.

- Миленький Мартин, - сказала Дина и погладила Мартина по краешку
огромного теплого уха, - пожалуйста, не бойтесь. Через месяц мне
только-только исполняется восемь лет. У нас еще куча времени.