Мы смешны по своим же меркам.
И находим еще смешней.
А потом браним человека, -
Мол, серьезнее надо, смелей.

Как забавно мы корчим рожи,
Когда хочется петь иль выть.
Как смешно друг без друга не можем,
Когда сердце грозится остыть.

Как цинично мы причитаем,
Когда сами творим ерунду.
И в своей «глобальной печали»
Как мартышки спускаем губу.

И «никто нас не понимает»,
И никто нас «не любит» как мы.
«Вон, гляди, стишочки читает
И, похоже, что о любви.»
«Эй, малая, да что ты знаешь?
Но, однако, ты веселишь!
Так что пой, языком ломая,
Самый добрый и нежный стих.

И смеялись мы до рассвета,
И «любили, как в первый раз».
А на девочке — два корсета
И подбит немножечко глаз.
Сзади шнур, до лески натянут,
А чулки свисают с колен.
Улыбается Девочка — Память.
А запястье в рисунках вен.

Сзади ревом бушует море,
Сзади крики, война и плоть.
Упиваются своим горем,
А ей лишь бы стоять и читать.

Скоро в мире не будет света,
Землю смоет, оставит треть.
Только девочка в двух корсетах
Будет вечно о вечном петь.