20 мая, 11:00 Иновационно-производственный технопарк «Идея» - один из немногих успешных проектов такого рода в России. На его территории работают сотни компаний, проект уже приносит прибыль своим инвесторам – властям республики Татарстан. О том, как работает этот оазис инновационной экономики, UNOVA рассказал генеральный директор технопарка «Идея» Сергей Юшко.

 

__________________________________________________________________

 

Ваш проект – один из немногих успешных технопарков в нашей стране. В чем секрет?

Во-первых, есть административная поддержка. Правительство Татарстана выделило деньги на создание технопарка, создает условия для развития бизнеса, например, запустило региональные венчурные фонды.

Для поддержания диалога с правительством сформирован совет директоров во главе с первым вице-премьером республики. Он обладает немалым авторитетом, а это в таких делах важно.

При этом отношения с властями не всегда складываются гладко: мы точно так же по полной программе воюем с пожарниками, Ростехнадзором, но наших резидентов от этого ограждаем.

Во-вторых, у нас есть уникальная команда: в ней собрались талантливые люди, такие как Денис Муратов, Альберт Каримов. Мы сумели определиться в стратегии, сумели структурировать наше дело.

Ну и, конечно, на нас работает научный потенциал региона, мотивированные на работу люди. Инвесторы при открытии говорили, что выбрали наш регион отнюдь не из-за арендной платы: «В Москве найти людей, которые после университета мотивированы на нашу работу, мало. А в Казани люди готовы идти работать, мотивация достаточно высокая».

А еще - желание собственно менеджмента работать, сделать что-то интересное в жизни.

Люди готовы рисковать и открывать свой бизнес?

Если хочешь стать предпринимателем, во многих университетах тебе дадут знания, расскажут, как им стать.

Но когда у тебя есть только знания, но нет навыков, тебе все равно страшно этим заниматься. Когда ты не знаешь, что делать и как, а на кону твоя карьера, ты, конечно же, будешь браться за то, что лежит рядом, за то, что надежнее.

Вот мы сделали, как мне кажется, очень интересный эксперимент в технопарке: у нас заработал якорный резидент, крупные компании. Компании, которые могут платить 3-4 тысячи долларов инженерам в месяц. В них идет народ с удовольствием. Люди нанимаются туда сразу после университетов, ведь это хоть какая-то стабильность. А поработав какое-то время, они приобретают навыки, и вот тогда уже начинают четко понимать: «Слушай, если я работаю на тебя, то почему я не могу сделать то же самое, что ты сделал года три-четыре назад? У меня это направление есть, давай сделаем компанию, я тогда с тобой буду работать, но это будет мое».

Соответственно, когда человек поработал, приобрел навыки, когда он стал увереннее, и поверил в себя, тогда он может создавать уже свой бизнес, идти дальше. А дальше, если его поддерживать, подпитывать, то он, конечно, вырастет очень серьезно.

Сейчас другого варианта нет. Дашь много денег, расслабишься, никто не будет ни за что бороться. Начнешь читать в большом количестве образовательные курсы - бессмысленно, все равно люди будут бояться. Поэтому надо создавать рабочие места, а рядом ставить коммерсантов, которые могли бы своими историями успеха подстегнуть всех остальных. И Россия, откровенно говоря, еще не самая плохая страна, для того чтобы вести бизнес. Просто надо уметь работать.

Во сколько обошлось создание технопарка?

Один миллиард рублей в нас вложил Татарстан. При этом уже сейчас республика получает в качестве налогов по всем нашим трем площадкам 250 миллионов рублей в год. И это из места, где раньше были либо помойки, либо сгоревший завод. К тому же недавно мы продали Камский индустриальный парк «Мастер» за 370 миллионов рублей.

Получается, для государства это вообще прибыльный проект, хотя, когда деньги выделялись, многие говорили: «…потом они же придут и еще будут просить на содержание».

В добавок к этому наш технопарк продолжает генерировать рабочие места: так, в самый разгар кризиса, с октября у нас создано 920 рабочих мест.

Одна из целей технопарка - коммерциализация наукоемких технологий. Насколько вам это удается?

Самый очевидный и простой индикатор коммерциализации: количество созданных компаний. Сегодня их105. Как они созданы, благодаря чему - это не наше дело. Мы лишь создаем условия для работы бизнеса. При этом у нас есть на настоящий момент есть 1124 обращения для работы в нашем технопарке. Взять 105, поделить на 1100-1200, получится процент коммерциализации под 10 процентов. Это неплохо.

Как понять, стоит ли продвигать на рынок ту или иную технологию?

Первый способ – идти от науки к рынку, от действующих технологий: провести конкурс, отобрать людей со своими технологиями, а потом продвигать их на рынок. В итоге реально приживается на рынке порядка 5 процентов проектов.

Когда вы идете от рынка к науке, КПД будет больше. Человек, который четко стоит в рыночной нише, понимает, что ему доверяют, что будут заказывать, готовый в эту игру играть всю свою жизнь, - вот такой человек начнет свое дело и будет работать под заказы, создавать нужные технологии.

А как вы отбираете проекты?

Детали я не хотел бы раскрывать, скажу лишь, что проекты проходят экспертные советы. Технология создания технопарка, стратегия его развития – это наше коммерческое преимущество, и я готов делиться им только за деньги, готов вместе с кем-то, в каком-то регионе делать такой технопарк на коммерческих условиях.

Как вы решаете проблему финансирования на ранней стадии?

Мы работаем с фондом Бортника (Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере - UNOVA) и с Венчурным фондом республики Татарстан. Посевные фонды заработают тогда, когда будет обеспечена связь между ними и венчурными фондами. То есть посевные фонды – это, как правило, источник затрат, а венчурные фонды – источник прибыли. Поэтому они должны быть объединены в некую структуру. Так и будет, потому что для венчурных фондов проектов на входе нет, как и толковых людей. Им говорят: «Выращивайте, создавайте посевные фонды, озадачивайте их, чтобы они производили селекцию этих разработок, чтобы они создавали условия для возникновения этих разработок, а потом вкачивайте в них серьезные деньги».

Есть ли в стране спрос на инновации и готов ли бизнес инвестировать в них?

Те триста компаний, которые развиваются на наших площадках, собственно, являются и инноваторами, и заказчиками. Это малые компании, они четко чувствуют рынок, им нужна и финансовая помощь, чтобы эти инновации развивать. У нас уровень инновации в технопарке средний. Наши инжиниринговые компании делают то, что не может никто другой. iPhone мы не изобрели, к звездам не слетали, но если говорить о Hi-Tech, то как создается инновация?

Крупная компания, которая реализует какие-то свои проекты, делает заказы на научно-технические исследования в перспективе до десяти лет. Вокруг этой компании рождается очень много мелких структур, которые, собственно, и создают инновационные продукты. Не секрет, что, к примеру, GPS вышла из военной машины, но на GPS-приложении сделано очень много приемников, приложений, все это бизнес.

Такие серьезные вендоры, как IBM, Siemens ведут исследования с перспективой в десятки лет, закладываются в оборудование, в людей, в заказ. Возможно, то направление, которое генерирует IBM или Siemens, является ошибочным, но это оплаченное направление, купленное оборудование, и вокруг него проводятся параллельно какие-то исследования, а потом возникают какие-то компании, которые могут что-то развивать. Само направление, может оказаться безрезультатным, но оно порождает полезные и перспективные проекты вокруг себя.

Теперь у меня вопрос: кто может в России формулировать заказ на нано-технологическую продукцию? Никто, потому что никто толком не понимает, какие у него перспективы в горизонте 7-10 лет. Соответственно, нужны серьезные средства под сформулированные задачи и исследования.

По моему опыту (я не работаю с оборонкой) это могут сделать только такие крупные вендоры, как IBM, Simens, Dupont.

Они имеют структуру развития инноваций, но она вне пределов бывшего Советского Союза. Почему?

Когда любая формулировка технического задания, объем инвестиций, выделенных на его реализацию, становятся достоянием общественности, то компания теряет. Если бы Джобс в момент, когда начал разрабатывать iPhone, сказал, как именно он будет выглядеть и какие функции иметь, то когда он вышел на рынок, там уже бы было десять таких iPhone, и все китайские.

Соответственно, формулировка этих инновационных направлений для крупных компаний является коммерческой тайной. Нет никакой гарантии, что об этих исследованиях не разболтают, даже если они будут выполнены очень качественно, в соответствии с требованиями, правильно документированы.

Значит, для этих вендоров надо создать условия, чтобы они поверили - вот здесь этим ребятам, под их присмотром, на их оборудовании, с их компетенцией можно доверить вот это задание, и оно будет выполнено в срок. И коммерческая тайна будет сохранена. Заказ на инновации есть, но он не такой большой, как мы ожидали.

Роснано могло бы быть таким заказчиков?

В Роснано есть хотя бы понимание, как это делать, потому что там работает компетентное руководство. Другое дело, что уровень их требований настолько высок, что мало кто может им соответствовать. Поэтому там всего один-два проекта. Нам удалось сделать с ними один проект, будем и дальше сотрудничать.

А среди проектов, компаний, которые у вас являются резидентами, случались неудачи?

Конечно. В основном, это происходит на посевной стадии, с молодежными инновационными проектами. Мы недавно собрали создателей таких проектов в клуб с тем, чтобы поговорить с ними, отобрать людей, провести тренинги для тех, кто мотивирован на предпринимательскую деятельность. Пока у них в голове диссертации.

Мы не против науки, но параллельно нужно бизнесом заниматься. Если ты в принципе не мотивирован на бизнес, не умеешь его создавать - отойди в сторону. А те, кто останется, будут продвигаться дальше, и мы их будем поддерживать.

Сколько их?

Меньше пяти процентов, я думаю.

Это очень мало, по-моему?

Да нет. На самом деле, это нормально для подобной деятельности. У нас сейчас 1200 заявок, 105 компаний – вот background, вполне нормальный.

Когда у нас в 2005 году был глава ТПП Евгений Примаков, он сказал: «Вы, наверное, единственные, кто работает». Потом нас посетил Алистер Бред – старший партнер Oxford Innovation, человек, который фактически создал Оксфордский технопарк, эксперт Всемирного банка. Он четко разложил нашу модель и подтвердил: «Да, вы работаете».

Самое главное – крупные компании мотивированы сейчас делать что-то за рубли. Да и определенное оживление есть: рынки начали просыпаться после оцепенения.

Так что рецепт простой: просто работай, если можешь работать.