Семь серебряных рыбок.


       «Жизнь – она довольно сложная…», прикрыв глаза и наслаждаясь лёгким ветерком, подумал Чак. Солнечное тепло, редкое в этих краях, тоже было кстати … Он отдыхал, сидя на перилах балкона, медитируя и ожидая открытия ресторана, где часто подавали его любимое блюдо – свежую рыбу, которую он предпочитал всему на свете, даже изысканному сыру!

       Вот уже второй год подряд он бывал здесь в тёплое время года почти ежедневно. Но не только еда привлекала его, хотя, конечно, это самое главное…; здесь его встречала хозяйка, с которой он подружился, – она почти всегда коротала время с компьютером, и была рада выйти к нему – получалась хорошая компания, как всегда и происходит с теми, кто испытывает симпатию друг к другу. Поэтому, когда он даже не был голоден, а времени свободного вдоволь, он направлялся сюда просто «по дружбе», чтобы пообщаться, ведь даже без слов они хорошо понимали всё, что у каждого на душе.

       Ему нравился запах цветов и кофе, нравилась музыка, доносящаяся из открытой двери балкона, то, как она смотрит на него, улыбается, разговаривает с ним, посвистывает неумело, смеётся и радуется даже такому пустяку, как цветок – колосок, который он принёс в клюве с залива и подарил ей (но сначала показал, с гордым видом спланировав на своё обычное место – в метре от кресла, где она сидела, думая о чём-то своём), очень осторожно держа его за длинный тонкий стебелёк. После этого он подарил своё пёрышко, выдернув его из оперения на груди. А когда она уходила в комнату, со словами: «Чак, мне надо работать, ты побудь здесь один, сколько хочешь, я не могу бесконечно сидеть с тобой, прости…», он просто оставлял ей перо у балконной двери, в знак прощания, перед отлётом к сородичам. Перо было знаком, что он вернётся, эти подарки были очень трогательными…

        Чак очень красив, у него сильные, быстрые крылья, и она часто любуется его свободным полётом, уже множество фотографий сделано и занесено в компьютер, друзья знают о Чаке, и, даже, передают ему приветы, в письмах высказывают свои соображения, всегда наполненные симпатией и добротой. Она тоже пишет им о всяких смешных случаях и происшествиях, связанных с ним.

        Рыбу же она «ловила» в «Сезоне» (это большой магазин возле дома, где можно было купить всё, что угодно), придирчиво выбирая каждую, а он, ожидая её, думал: «Где, интересно, она умудряется их ловить, на такой высоте от моря - в небе, что ли живут вкусные летающие рыбки? Он никогда не видел, как это происходит, значит, сия тайна случается ночью, когда он и его стая спят, выставив часовых… Но рыб в небе Чак никогда не замечал, он видел там засыпая или просыпаясь, только облака, звёзды и Глаза – два большущих, таинственных глаза, появляющихся всегда порознь, один днём - он золотой, тёплый, а другой ночью - бледный, цвета светлого серебра, светящийся каким-то нереальным, мистическим светом; а так, как Чак особенная птица, его душа прожила уже несколько жизней, и он не лишён поэтического дара, то сейчас он вспомнил:

На небе видны очень часто глаза -
Один - апельсин, а другой - лимон,
Следят за тобой и мною они…
И ночью и днём, свою вахту сменяя –
Вокруг одного нашу землю вращая,
Космос кружит над нами другой…


       Его стая, наверное, считает его «Белой вороной», и из-за стихов, и из-за того, что он любит быть один…, и, может быть, ещё за что-нибудь… Впрочем, ему всегда было чем заняться, вот и сейчас он ждал. Терпения хватало, а если долго ничего не происходило, то он начинал громко смеяться, или это песня такая: «Уааа - ха-ха-ха, ха-ха-ха!»

От громогласного приветствия она проснулась и улыбнулась новому дню: «Здравствуй, Чак!»