Потому что в России тот же балкон по функциональной сути - это как бы недовыросшая, несовершеннолетняя лоджия. Которая, в свою очередь, отвечает за складирование вещей, которые использовать стыдно, а выбрасывать жалко. А в Германии балкон – место смычки города и деревни, то есть место для сада и даже (в моем доме это разрешено) для барбекю. Чтобы полностью описать, что значит "балкон" в немецком понимании, мне пришлось снять маленький документальный фильм, а режиссеру Андреасу Дрезену – полнометражное игровое кино "Лето на балконе" (к слову, блестящее).

То же самое я бы мог сказать и про "лес" (в немецком лесу человек ходит по дорогам, нередко заасфальтированным, а лес вне дорог оставлен зверям и птицам). Но поскольку слово "жопа" всех наверняка интересует больше, то сразу к нему и перейду.

Дело в том, что у немцев другое восприятие тела, включая те части, что принято считать "срамными". FKK, Freikörperkultur, "культура свободного тела", когда голые женщины и мужчины вместе на пляже и в сауне, распространена повсеместно. На театральной сцене трудно найти спектакль, где бы ни снимали штаны (в берлинской Komische Oper сейчас идет "Фальстаф" в постановке Барри Коски: главный герой весь первый акт – с голым задом). Задница, жопа и все, что с этим связано – объект постоянных шуток, но не только. Недавно на радио Bayern 2 я слушал часовую передачу про pupsen, пуканье: невозможно было оторваться! Там были и звонки биологам, и звуковые образцы пуканья крокодилов и змей, и в результате я запомнил твердо, что не пукают только птицы!.. Вы можете такую передачу вообразить на "Радио России"?!.

И не думайте, что я в своей сравнительной семантике зашел в какую-то ж. Нет, я вернулся к тому, с чего начинал: к незамысловатой идее, что за сходными словами в разных странах стоит разный понятийный аппарат. Просто когда люди знают только один язык и только один культурный код, они в силу неосведомленности (и нередко связанного с нею национального высокомерия) полагают, что "во всем мире точно так же". Это заблуждение вовсю эксплуатируется негодяями всех мастей, начиная с кремлевских пропагандистов. Которые, например, кричат о разрушении "семейных ценностей" на Западе, а в доказательство показывают картинку европейского городка с вывешенными радужными флагами: полюбуйтесь, там живут одни геи! Это срабатывает. Буквально на днях коллега, недавно перебравшийся в Берлин, показал мне фото, повертев пальцем у виска: "Немцы совсем сдурели! Это значит что – здесь лишь геям-инвалидам разрешено?!." На снимке была пиктограмма с инвалидной коляской на фоне шестицветной радуги. Я расхохотался. Радужный флаг означал всего лишь поддержку гендерных меньшинств: точно так же, как украинские флаги на домах в Германии означают поддержку Украины, а не проживание украинцев. Инвалидная же коляска маркирует безбарьерную среду. Только и всего.

Слова – это вербальные упаковки смыслов, а картинки – визуальные. Но, как видите, даже изображения могут читаться по-разному. И, когда я думаю, отчего и почему провалилась в России вестернизация, то склоняюсь к тому, что вестернизируемые научились западным словам, но не стоящими за словами западным смыслам. Причем этого непонимания не понимали и вестернизаторы (от ребят из какого-нибудь Немецко-русского обмена до Джорджа Сороса). Диалог шел? Шел. Технологии перенимались? Перенимались. А то, что внутренне наполнение технологий было иным, в глаза не бросалось. Все получали свое. Русские считали, что на Западе все устроено так же, как в России, только богаче, разнообразнее и технически продвинутее. А европейцы и американцы считали, что русские – такие же, как и они, славные ребята, только груз нищеты и несвободы мешает. Хотя, повторяю, одни и те же слова обозначали разные идеи. И продолжают обозначать.

Вот пример из свежих. Антон Долин (кинокритик, иноагент и эмигрант) в одном из свежих интервью говорит, что если его выдворят из Риги, где русским теперь вида на жительства не дают, то он вернется в Россию. "Россия – моя родина, другой родины у меня нет" (подразумевается: и быть не может). Это нормально в русской речи, - но не то чтобы не звучит, но странновато звучит по-немецки. Там со словом "родина" после Гитлера вообще проблемы. "Vaterland" замызгано нацистской пропагандой. А в часто используемом "Heimat" словарь Langenscheidt выделяет три смысла: 1) место, где родился; 2) место, где долго живешь; 3) место, где тебе хорошо.

Вот и все. Нет ничего и близкого к русскому пафосу "родина одна, и другой быть не может!". Очень даже может. Особенно в Европе, где смена страны – обычное дело. Где обычное дело – дети-билингвы и даже трилингвы. Для них родины в русском значении не существует по определению.

То же происходит со смыслами и в таких словах, как "патриотизм" (немцами "Patriotismus" почти не употребляется: еще не забыто, что на патриотизме держался национал-социализм), "либерализм" и даже "человеческое достоинство". В России "достоинство" существует исключительно как вещь личного пользования, причем если "достоинством" кто-то если и наделяется, то за какие-то заслуги, действия. А в Германии c неотчуждаемости человеческого достоинства начинается статья 1 конституции ("Die Würde des Menschen ist unantastbar"). Это означает, что человеческим достоинством обладает каждый, даже растлитель и убийца, просто по праву рождения, и потому растаптывать достоинство нельзя ни в ком, и государство обязано за этим следить. А в России удивятся – ну, какое же достоинство может быть у Чикатило? Что за глупости вы говорите? Да Чикатило вообще не человек!

К чему я все это говорю? К тому, что в России после Путина снова настанет потребность в технологическом рывке и, соответственно, в новом приходе западных технологий (и социальных в том числе). А значит, снова возникнет международный обмен, и новые наивные цивилизаторы поедут в Россию. И вот тут будет важно не повторять прежних ошибок. Чтобы технологии работали "как на Западе", нужны не только технологии, но и стоящие за ними идеологии – тоже "как на Западе". Их не понять без понятийного словаря. В составлении которого эмигранты последней волны (толмачи поневоле) могут принести большую пользу.

Понимание скрытых смыслов под кажущейся очевидной словесной оболочкой важно для обеих сторон.

Если, конечно, обе эти стороны не хотят попасть в очередную жопу.