В колонках играет - Poets Of The Fall - Carnival Of Rust
Настроение сейчас - сумеречное




Черные бабочки взлетали с поверхности темного океана и неслись прочь, повинуясь еле слышному зову. Туда, где тусклым светом горели городские огни, обещая призрачный покой. Но город не ждал их появления. Улицы были пусты, окна домов - темны и мертвы. Единственным источником света был старый парк развлечений, давно заброшенный горожанами за ненадобностью. Его выцветшая вывеска снова призывно светилась в темноте, хотя многие лампочки в ней давно перегорели или разбились. Это место словно жило своей, непонятной жизнью, от которой почему-то становилось жутко. Зазывала у ворот, бледный и потрепанный призывно распахивал створки, но некому было в них заходить. Распорядитель развлечений в лиловом смокинге и такого же цвета цилиндре, показывал маленькой девочке все развлечения, которые мог предложить парк. С напудренного лица не сходила сияющая улыбка, которая казалась искренней, если не заглядывать в его глаза. Глаза были мертвыми и совершенно пустыми. От этого сочетания сердце проваливалось куда-то в бездну, а спину царапала костлявая рука ужаса. Но девочка, покорно шла следом, словно зачарованная. Она ничего не замечала.

...That the images they sell are illusion and dream…

Фраза появилась на секунду среди танцующих огней аттракционов, тихим выдохом прозвучала сквозь бесконечно повторяющуюся веселую песенку, неимоверно фальшивую и раздражающую, чтобы тут же исчезнуть, будто ее и не было. Девочка этого не заметила, привлеченная игрушками, застывшими в яркой витрине. Она не заметила и того, что улыбка Распорядителя стала чуть бледнее, а глаза еще более холодными, хотя казалось, что холоднее уже невозможно.
Наконец они подошли к жемчужине парковых развлечений – гигантской, сияющей разноцветными огнями карусели. Распорядитель тихонько подтолкнул девочку по направлению к карусели и та пошла, почти побежала навстречу манящему свету. Она не видела, как улыбка Распорядителя расползлась, словно стираясь с лица, когда он поворачивал рычаг управления каруселью на отметку «включить». Девочка стояла, держась за увитые разноцветным серпантином поручни, и смотрела на кружащийся вихрь огоньков. Она не заметила, как мир вокруг начал выцветать. Карусель кружилась все быстрее, и девочке стало страшно. Она не хотела больше оставаться здесь, но не могла уйти. Единственное, что она могла делать – это смотреть, на то, как все, что ее окружало начало медленно исчезать, словно растворяясь в зыбком черном пространстве.

Распорядитель стоял и смотрел, как карусель принимает свою последнюю жертву. По его губам змеилась жуткая довольная улыбка.
Он видел, как карусель стала черной, будто подернутой пеленой тлена. Он видел как постепенно тает силуэт девочки с испуганными глазами и ждал той минуты, когда она исчезнет совсем.
Бабочки тоже ждали. Они порхали вокруг острого пика, венчающего карусель, не обращая внимания на заманчиво источающие свет фонари.
Силуэт девочки почти истаял, карусель задрожала, готовясь поглотить свою жертву. Бабочки спустились пониже, по-прежнему совершенно незаметные в сгустившейся темноте.
Силуэт девочки вдруг мигнул и вспыхнул на секунду ярким чистым белым светом. Карусель уже не дрожала, она раскачивалась из стороны в сторону, словно пытаясь сорваться с удерживающей ее оси. В ту же секунду бабочки рванулись вниз, превратившись в узкую длинную ленту и, подхватив пылающую искорку, помчались прочь от парка и от города…
Распорядитель зашипел от злости, сорвал с себя цилиндр и швырнул вслед черной ленте бабочек, уносящей белую искорку. Пудра на его лице растрескалась, обнажив серую кожу. Карусель, продолжавшая раскачиваться все сильнее, сорвалась с места и подлетела на несколько метров. Как будто пыталась догнать ускользающую добычу. Но добыча была уже далеко и карусель с протяжным скрипучим стоном всей тяжестью рухнула на голову Распорядителя.
А бабочки продолжали мчаться прочь из города со скоростью совсем нетипичной для этих существ. Но несмотря на большую скорость, искорка не падала. Бабочки несли ее нежно и бережно, как величайшую драгоценность. Они несли ее к океану.
Океан ждал их. Он успокоил волны, усыпил ветер, и теперь его поверхность была такой зеркально гладкой, что луна выглянула из-за туч, полюбоваться своим отражением. Бабочки медленно спускались к воде, шурша тысячами хрупких маленьких крылышек. Когда лапки первой коснулись водной поверхности – она растаяла мягким туманом, который тут же втянулся под воду. Потом воды коснулась следующая бабочка и все повторилось. Только маленькая искорка еще дрожала на поверхности, затмевая своим светом бледное лунное отражение. Через несколько мгновений, растянувшихся в вечность, из глубины океана ударил луч света. Свет был ослепительно ярким, живым и сильным. Искорка потянулась к нему, как к чему-то родному и исчезла, слившись с живым струящимся потоком.

(С) Ксения Морисвиль


p.s. Can you chase your demon?
Or will it take your freedom?
I raise my glass and say "Here's to you"
(c) Poets Of the Fall