« ... Царю русскому служить - буйны головы сложить». Права старая песня - Россия вела почти непрерывные войны, служба была долгая, шансов уцелеть немного. Потому так трагичен. и торжественен был обряд проводов на службу.
В русских семьях рекрутов буквально заживо отпевали, провожая на 25-летнюю службу. Служить-то шло очень малое количество ребят призывного возраста..., те, кому при жеребьевке в волостном правлении выпадали «недальние номepa». Скажем, призывников было 2000 человек, требовалось 250 - поэтому шли служить первые номера остальные возвращались домой.
Рекрутов не обременяли работой, они «Гуляли перед службой».
Между «жребием» и отправкой было недели три, в которые парней водили по родственникам, и в каждом доме были торжества и голосьба крестных, тетушек, дядюшек, сватьев и братьев ... Служба ломала всю размеренную и мирную крестьянскую жизнь но, это была смерть, растянутая на годы. В день отправки вой стоял на русских улицах:
Ккрыльцу телега, подкатила - семья вся замертво лежит.
А староста в окно стучится ..., готов ли рекрут отъезжать?
Готов, готов ... Во всем одетый, В объятьях матери родной.
- Теперь позвольте вас, мамаша, последний раз поцеловать ...
Родню отрывали от полумертвого от рыданий рекрута и везли в «присутствие» на телегах или санях. Под разливанные гармошки рекрут, сидя за спиной родителя, кланялся на все четыре стороны, прося прощения и прощаясь с родиной. В присутствии его стригли наголо, переодевали в казенное, а домашнюю одежду отдавали отцу с матерью. И это было еще одним поводом к обморокам и рыданиям до беспамятства. Колонну новобранцев, под конвоем жандармов, везли в волость или на станцию, а там отправляли в полки ...
Отпев-отплакав себя заживо, русский солдат жил совершенно с особой жизнью, был чрезвычайно стоек и храбр. Это относилось к солдатам российской армии любой национальности: татарин, и украинец, и еврей, и белорус провожались приблизительно одинаково. Это было горе неутешное - душа с телом расставалась. Не случайно так отчаянно плясали украинские парубки на вечерницах, а русские парни в хороводах перед службой. Не случайно им прощали и выпивки и драки ... Впереди была служба.
Ничего подобного не было у казаков. Хотя проводы на службу были всегда печальны и торжественны. Во-первых, потому что казак 'до ухода на срочную уже два, а то и три раза ходил на сборы в лагеря. Во-вторых, призывали всех- и это считалось нормой, никакой отдельной, индивидуальной трагедии не было. Скорее «комплектовал » казак забракованный, кого по какой-то причине служить не взяли. Если для крестьянина служба была полным крушением личных
планов и мечтаний, то для казака нормой - возвращением к главному, стержневому, предназначению своей жизни - к службе ...
Конечно, призывника старались работой не загружать, хотя бы за несколько месяцев до призыва на срочную, но с него никто не мог снять обязанностей по уходу за конем, подгонке снаряжения и по ежедневным упражнениям в езде, рубке и рукопашной. Разумеется, ему не запрещали перед службой «погулять в карагодах» и на посиделках, где ему оказывался своеобразный почет - разрешалось сидеть, тогда как непризванные малолетки сидеть не смели, ему разрешалось и «погулеванить» с дружками. Но большая часть казаков были к 21 году женаты, и, считалось, что свое уже отгулеванили, ходить в карагоды с малолетками им было неприлично, а без жены и в гости не принято.
Разумеется, по вечерам обходили всех родственников, где было и угощение и застолица, но никаких трагедий. И если какая-будь сердобольная тетушка всхлипывала украдкой, ее резко обрывали:
- Че разнюнилась! Больно себя жалеешь!
Ну а дальше, как в песне, поскольку она написана с натуры и точно передает весь обряд проводов.
Конь боевой с походным вьюком
У церкви ржет: кого-то ждет.
В ограде бабка плачет с внуком,
Молодка возле слезы льет.
А из дверей святого храма
Казак в доспехах боевых
Идет к коню, из церкви прямо,
С отцом, в кругу своих родных.
Жена коня подводит мужу, Племянник пику подает,
«Вот, - говорит отец, - послушай
Моих речей ты - наперед:
Мы послужили Государю,
Теперь тебе черед служить,
Так поцелуй же женку Варю,
И Бог тебя благословит! .
И да пошлет тебе Он силы
Долг службы свято соблюдать,
Служить, как мы - Царю служили,
И славу рода поддержать.
Иди туда, куда прикажут
Господь, начальство и черед,
Когда же в бой лететь прикажут,
Благословясь; ступай вперед.
Но ни в бою, ни перед боем
Ты не бранися, не ругайсь,
Будь христианин: перед боем
Крестом себя ты осеняй ...
Коня даю тебе лихого.
Он добровит был у меня,
Он твоего отца седого носил в огонь и из огня.
А добрый конь - все наше счастье,
И честь и слава казака.
Он нужен в счастье ив напасти,
И за врагом и на врага.
Конь боевой всего дороже,
И ты, мой сын, им дорожи:
И лучше сам ты ешь поплоше,
а лошадь в холе содержи.
Тот колет пикою ловчее,
И в деле тот и молодец кому коня добыл добрее
Дед, прадед, дядя иль отец.
А вот и пика родовая
Подруга славы и побед,
И наша шашка боевая -
С ней бился я, и бился дед.
Исправен будь!
И старших слушай.
Найди товарища себе,
Живите с ним душа вы в душу, клянитесь выручать в беде.
Куда придешь - ты первым делом разведай все до пустяка:
Где тракт какой, кто есть, примером,
Где лес, где села, где река.
Тогда ты свой в чужой сторонке.
И командирам ты рука!
Ведь ловкость, сметка да сноровка весь капитал у казака ...
А. Туроверов
Стихотворение, ставшее одной из самых популярных казачьих сен, опубликовано в 1858 году и принадлежит А. В. Туроверову выдающемуся казачьему поэту XIX столетия.
Главным отличием казачьей службы было то, что снаряжался казак и вооружался за собственный счет. Если солдат регулярной армии даже иголку с ниткой получал казенную, то казак и ухнали (гвозди для подков) покупал. Стоило все это немалых денег, и потому казачья служба была весьма разорительна для казачьих семей.
Вот; например, как называлось, каким было и что стоило казачье, снаряжение, когда фунт (400 граммов) черного хлебав Санкт-Петербурге стоил 3 копейки, а фунт сахара - 15 копеек.
Строевой конь -120 рублей (не меньше).
Шаровары и чембары (широкие штаны, куда заправлялся полушубок и чекмень)- 7 руб.75 коп.
Две шинели серого сукна-- 13 руб. 70 коп. Полушубок- 6 руб. 1 О коп.
Папаха - 2 руб.
Башлык-1руб.
Две фуражки с чехлами- 2 руб. 40 коп. Две пары сапог - 13 руб.
Кушак - 30 руб.
Две гимнастерки - 2 руб. 60 коп. Чемоданчик серого сукна - 95 коп.
Саквы фуражные и cухapныe (сумы переметные) ~ 50 коп.
Лядунки (патронташи) - 2 руб.
Седло с прибором и нагайкой - 25 руб. 50 коп.
Две пары подков - 1 руб.
Скребница с двумя щетками- 1 руб. Пика- 80 коп.
Шашка - 6 руб. 80 коп.
Ружейный чехол - 2• руб. 40 коп.
Портупея - 80.КОП.
Фуражный аркан -50 коп.
Кроме того, казаку предписывалось иметь купленные за свой счет три пары нательного белья, пару шерстяных носков, две пары перчаток, две рукавиц теплых, два полотенца, галстук, сумку с мелкими вещами: (шило, дратва, иглы, ножик, гребенка, щетка, бритва и т. п.). Всего на 80 рублей.
Таким образом, все обмундирование и «справа» обходились казаку от 225 до 350 рублей: сумма по тем временам огромная.
К тому же казак обязан был иметь фураж и сено для коня на три дня пути, а на службе за свой счет чай, сахар и белый пшеничный хлеб. (Большинство казаков с трудом привыкали к ржаному хлебу, которого почти не пекли в казачьих землях.). Поэтому даже в гвардейских полках, где казаки снаряжались и обмундировывались на казенный счет,' четырехлетняя срочная служба стоила. казачьей семье 1 тысячу 39 рублей.
Откуда же брал казак деньги на снаряжение? От занятий землепашеством, рыболовством и ремеслом. Поэтому казаки всегда были самыми рачительными хозяевами. Не поработаешь -на «справу» не соберешь.
Что же заставляло казаков служит? Формально считалось, что это главное занятие казака в жизни. Что это давнее, установленное Богом предназначение. И что казаку за это - облегчение, полное Отсутствие государственных налогов.
На деле же казак не мог выйти из своего социально-сословного состояния. Он фактически был военным рабом. А на счет избавления от платежей ... Это была легенда! Казак не платил государственных налогов, но платил войсковые, которые временами бывали гораздо выше государственных.
В день отъезда молодой казак надевал ладанку с освященной землей и веточкой полыни, чистое белье и, одетый по-боевому, шел к исповеди и причастию, потом служился молебен о заступничестве святых в службе, о даровании победы и т. д. А вот дальше казак, выходил из храма, и на майдане его ждала вся семья.
Каждый выполнял определенный ритуал. Еще на родительском базу отец или крестный подавали казаку шашку, с которой он был в церкви. Жена держала коня на майдане, племянник или младший братишка подавал пику (пика лежала под крышей куреня на специальных крючках и племянник, приставив лестницу - дробыну, снимал ее). Мать благословляла сына иконой. Он прикладывался к образу и, завернув его в полотенце, бережно укладывал в переметную суму. Затем давалась команда: «Стройся»! Офицеры, вахмистры, урядники бегло осматривали казаков «на готовность».
Вторая команда: «Прощайтесь!» Казак кланялся родителям, всем домашним. Крестная подносила ему «стремянную» стопку водки на дорожку. Третья команда, поданная атаманом: «С Богом, ребятушки! Садись!».
Казак садился на коня, забирая его повод у жены, и, наклонившись, единственный раз целовал ее на людях.
- Сотня, справа по три, шагом, ма-а-а-ррш!
Звеньями по три казаки в конном строю объезжали кругом церкви и вновь выезжали на майдан. Проезжая мимо церковных ворот, снимали шапки и крестились. На церкви ударяли «сполох», и отдавалась команда:
- Сотня, наметом с гиком, ма-а-а-ррш!
В мгновение ока с гиканьем и свистом сотня срывалась с места, и только пыль вилась за ними по дороге. Проскакав версты три, казаки останавливались, поправляли подпруги и далее, уже шагом или на рысях, шли к тому месту, где ждал их загодя отправленный обоз с фуражом.
Там кормили коней и обедали сами. Там выпивали по второй -так называемую «закурганную». Третью казак пил либо при получении награды, либо по ранению, либо по возвращении домой ... Служба началась!
Из книги Б. Алмазова «Военная история КАЗАЧЕСТВА»
