Час настал — и тени на пурпуре солнца он увидал,
Тени истленья на голых ветвях,
В ночь, когда на тёмной ограде запел дрозд,
дух рано умершего в комнате тихо возник.
Золотое облако и время; в одинокую келью
часто ты приглашаешь мёртвого в гости,
доверительно беседуя, бредёшь с ним под вязами,
по теченью зелёной реки.
[Г.Тракль “К рано умершему”]
В дождливом ноябре меж голых деревьев бродят призраки прошлого. От прикосновения их прозрачных рук черная кора становится мертвенно-влажной, корни становятся похожи на чьи-то изуродованные руки, будто двери в мир умерших кроются под ними. Пряди их белых волос запутываются в голых ветвях утренними туманами.
Оказавшись в рассветный час меж них, чувствуешь холодное дыхание за спиной, от которого слезы сожаления каплями просачиваются сквозь ресницы. Их тонкие пальцы пробираются сквозь горло в твою душу, сжимают холодом сердце, растекаются льдом в крови. И падаешь на колени, и кричишь, пытаясь выдавить их из себя кровавыми кусками легких, будто их иголки разрывают кожу изнутри.
Помнишь ли ты? - шепчут они тебе ветром на ухо, кровотоком несут в мысли. Но за спиной у тебя никого нет, лишь белый туман обступает плотно. Помнишь ли ты? Но ты не хочешь помнить, отказываешься вспоминать, пусть даже их отравленное дыхание уже рисует твоим сознанием картины перед тобой. Ты помнишь. Ты помнишь, несмотря на все возможные попытки забыть. И ты видишь, ты чувствуешь кончиками пальцев, как ты ее убивал, как нес ее тело на руках, а слезы капали на ее бледную остывшую кожу. И в висках стучит кровь, что гонит когда-то давно любившее серце. И перед глазами распускаются черные цветы ада, что создали вдвоем для двоих. Но ты не выдержал первым. И вот ты разрываешь черную землю у корней старого дерева и кладешь хрупкое тело в его новый дом. Ты помнишь, и ты бежишь прочь в надежде, что призраки прошлого не успеют схватить тебя и погрузить во мрак.