Скоро кончится лето. По-августовски прохладный ветер в сообщничестве с дождем нещадно треплют моего воздушного змея - друга на одно лето. Он совсем состарился, утратил легкость некогда невозмутимого нрава и возможность беззаботного полета.

Сегодня с утра ветер загадочно улыбался, заглядывая в мое окно, выдувал из уютной, прогретой снами комнаты. Я осторожно сняла своего воздушного змея с крючка и, прижимая к груди, ворвалась в август с решительностью сделать чудо. Ласковой, манящей лапой из одуванчикового пуха ветер погладил меня по лицу, и вот, пинком распахнув калитку, я уже несусь по опустевшей улице со своим змеем. Я отпускаю его, самозабвенно дарю небо, но мой маленький друг словно отяжелел от приближения осени, от невозможности еще раз когда-нибудь закружиться в весеннем опьянении и, наконец, от приближающегося никчемного висения на крючке в мертвый зимний сезон. Я захлебываюсь словами, зовущими ветер, и пытаюсь заглушить в себе чей-то незнакомый голос (совесть?), говорящий  "Поздно." Но внезапный порыв ветра вырывает из рук моего змея, и тот, взметнувшись в последнем ненадежном витке молодости, уносится прочь.

Но полил вполне предсказуемый дождь, и я вижу, как промокший змей падает к моим ногам, теперь уже навсегда.

Скоро кончится лето. Я ускоряю свой шаг, внезапно обнаружив, что некогда зеленые листочки в моих карманах нещадно пожирает неизбежная ржавчина. Вот уже три дня как я пристегиваю себя невидимыми ремнями безопасности в наинелепейшей попытке не дать своей все еще не желающей смириться душе воспарить по мановению ветра воспоминаний и упасть, будучи уже перезрелой для подобных полетов.