ЗАКОН ЖЕРТВЫ
За изучением закона кармы следует естественным образом изучение закона Жертвы, и, как выразился один из Учителей Мудрости, для мира так же необходимо понимание последнего, как и понимание первого.
Актом самопожертвования Логос проявил себя, чтобы могла возникнуть вселенная, жертвой поддерживается вселенная, и жертвой же достигает человек совершенства [Для индуса вступительные слова в Brihadaranyakopanishad говорят, что рассвет вселенной загорается от жертвы; последователь Зороастра считает, что Ahura-Mazda возникает из акта жертвы; христианину знакома идея Агнца — символ Логоса — закланного от начала мира]. Поэтому каждая религия, берущая свое начало в Древней Мудрости, имеет своим центральным учением идею жертвы, и некоторые из глубочайших истин оккультизма коренятся в том же законе жертвы.


Попытка понять, хотя бы сколько-нибудь, природу жертвы Логоса может оградить нас от неверного представления, что жертва есть нечто по существу тяжелое; тогда как на самом деле самая суть жертвы есть добровольное и радостное излияние жизни, чтобы и другие могли разделить ее. И страдание появляется лишь там, где в природе жертвующего возникает разлад между высшим, которое находит радость в отдавании, и низшим, интерес которого состоит в захвате и удержании захваченного. Лишь в этом разладе кроется элемент страдания; в верховном же совершенстве, в Логосе, не может быть разлада. Единый есть совершенная гармония Бытия, построенная на едином основном созвучии, в котором стройно сливается Жизнь, Мудрость и Блаженство.

Жертва Логоса состоит в добровольном ограничении Своей бесконечной Жизни с целью проявить Себя. Символически, в беспредельном океане света, центр которого — всюду, а окружность — нигде, возникает световая сфера, Логос, и поверхность этой сферы есть Его воля ограничить Себя, дабы проявиться, Его покров [Это и есть самоограничивающая сила Логоса. Его Майа, ограничивающее начало, посредством которого возникли все формы. Его Жизнь является как Дух; Его Майа — как Материя, и оба неразделимы в течение проявленного Бытия], в который Он заключает Себя, дабы внутри его могла возникнуть вселенная.

Та вселенная, во имя которой жертва принесена, еще не существует; ее будущее бытие заключено еще в "мысли" Логоса; Ему она обязана своим зачатием, и Ему она будет обязана своей многообразной жизнью. Различие в "Нераздельном Едином" могло возникнуть лишь благодаря этой добровольной жертве Бога, принявшего на Себя форму, дабы дать жизнь мириадам форм, дабы озарить каждую из них искрой Своей жизни, а следовательно и способностью доразвиться до Его образа.

"Первичная Жертва, которая вызывает рождение существ, называется Действие (Карма)", — говорит Бхагавад Гита (VIII, 3), и этот переход из блаженства совершенного покоя Само-Сущего в состояние деятельности признавался всегда за жертву Логоса. Эта жертва продолжается на протяжении всей жизни Вселенной, ибо жизнь Логоса есть единственная поддержка каждой единой "жизни"; Он сам ограничивает Свою жизнь в каждой из мириадов форм, которые он зарождает, вынося все стеснения и ограничения, присущие всем отдельным формам. Из каждой формы Он мог бы освободить Себя во всякое время и наполнить всю вселенную Своей славой; но лишь благодаря божественному терпению и медленному и постепенному расширению может каждая форма подвигаться к совершенству, пока не станет наконец независимым центром безграничного могущества, подобным Ему Самому. Вот для чего заключает Он Себя в формы, перенося все их несовершенства, пока не достигается совершенство, пока Его создание не сделается подобным Ему и единым с Ним, сохраняя при этом свою собственную нить памяти. Таким образом, это излияние Его жизни в формы есть часть изначальной Жертвы, и оно несет в себе блаженство вечного Отца, высылающего своих детей как отдельные жизни, чтобы каждая могла развиться до тождества с Ним и дать в то же время свою собственную ноту, сливающуюся со всеми остальными, дабы все более ширилась и обогащалась вечная гармония Блаженства, Разума и Жизни. В этом состоит сущность жертвы, каковы бы ни были другие элементы, примешавшиеся к центральной идее.

Это — добровольное излияние своей жизни, чтобы другие также могли жить и становились независимыми, и лишь в этом одном может выразиться божественная радость. Есть всегда элемент радости в проявленной деятельности, выражающей собой способности деятеля: птица радуется, заливаясь песней, и трепещет от упоения своими собственными звуками; художник радуется творчеству своего гения, олицетворению своей идеи. Самая суть божественной жизни заключается в отдавании, и потому она должна изливать себя наружу. Отсюда — признак духа состоит в отдавании, ибо дух и есть деятельная божественная жизнь в каждой форме.

Наоборот, существенный признак материи заключается в восприятии. Принимая жизненные импульсы, материя организуется в формы; пока импульсы жизни продолжаются, формы сохраняются; когда же они прекращаются — формы распадаются. Вся деятельность материи состоит в восприятии, и лишь воспринимая, она может сохраниться как форма; поэтому природа ее — в принятии, в обладании, в удерживании, в искании захватить для себя как можно больше; прочность формы зависит от ее способности усвоения, и поэтому она стремится втянуть в себя все, что может, и неохотно расстается даже с малейшей частицей себя. Ее радость состоит в захвате и обладании; поэтому для нее отдавание равносильно умиранию.

Исходя из этой точки зрения, нетрудно убедиться, откуда появилось понятие, что жертва есть страдание. Тогда как божественная жизнь находит свою радость в отдании себя и даже воплощенная в форму не боится, что форма может, отдавая, погибнуть, ибо знает, что форма — лишь преходящее выражение жизни и средство для ее отдельного роста; в это время форма, чувствуя, как ее жизненные силы изливаются из нее, кричит в тоске и стремится задержать, воспрепятствовать этому излиянию. Жертва взяла часть жизненной энергии, на которую форма претендовала, как на свою собственную; возможно, что и совсем исчерпала ее, предоставив форме погибнуть. Низшее сознание постигает лишь эту сторону жертвы — страдание, вызывающее протест и ужас. Неудивительно, что люди, ослепленные формой, не умеют еще отождествлять себя с жизнью, которая одна способна радостно воскликнуть: "Да свершится воля Твоя, Господи, я готов!.."

Неудивительно и то, что сознавая в себе высшую и низшую природу и отождествляя свое самосознание более с низшей природой, люди принимают борьбу последней за свою собственную борьбу и думают, что они подвергаются страданию, когда подчиняются высшей воле, и начинают смотреть на жертву как на покорное принятие страдания.

И пока человек не перестанет отождествлять себя с формой, до тех пор неизбежен и элемент страдания в жертве. В существе вполне гармоничном страдания не может быть, ибо тогда форма становится совершенным проводником жизни, и получающим, и отдающим с одинаковой охотой. С окончанием борьбы оканчиваются и страдания, ибо страдания происходят от разлада, от трения, от антагонизма, и там, где вся природа работает в совершенной гармонии, там условия, вызывающие страдание, отсутствуют.

Так как закон жертвы есть закон эволюции жизни вселенной, мы видим, что каждая ступень на лестнице развития достигается благодаря жертве: изливающаяся жизнь рождается в высшей форме, тогда как прежняя ее форма погибает. Смотрящие только с точки зрения погибающей формы видят в природе обширное поле битвы; тогда как видящие, как бессмертная душа освобождается, чтобы облекаться во все новые и высшие формы, слышат радостную песнь возрождения, исходящую из вечно бьющего источника жизни.

Монада минерального царства развивается тем, что разрушает минеральные формы для того, чтобы возникло и поддерживалось растительное царство. Минералы распадаются, чтобы растительные формы могли построиться из их материалов; растение вытягивает из почвы ее питательные вещества, разрушает их и воплощает в свою собственную субстанцию. Минеральные формы погибают, чтобы могли вырастать растительные формы, и этот закон жертвы, запечатленный на минеральном царстве, и есть закон эволюции жизни и формы. Жизнь переходит выше и Монада развивается, чтобы произвести растительное царство, причем гибель низших форм составляет условие проявления и поддержания высших.

Та же история повторяется и в растительном царстве; ибо его формы в свою очередь жертвуются, чтобы могли возникнуть и расти животные формы; повсюду травы, зерна, деревья погибают для поддержания животных форм; их ткани разрушаются, чтобы составляющее их вещество могло быть воспринято животным и из него могло построиться его тело. И снова в мире появляется печать жертвы, на этот раз на царстве растительном; его жизнь развивается, тогда как его формы погибают. Монада развивается, чтобы произвести животное царство, и низшие формы отдаются для поддержания животных форм.

До сих пор мысль о страдании еще не связывается с понятием жертвы, ибо, как мы видели еще раньше, астральные тела растений недостаточно организованы для того, чтобы испытывать ясные ощущения наслаждения и страдания. Но когда мы начинаем наблюдать проявление закона жертвы в животном царстве, мы не можем не признать, что здесь разрушение формы сопровождается страданием. Правда, что размер страдания, причиняемый в "естественном состоянии" одним животным другому, сравнительно невелик; правда и то, что человек, насколько он содействовал развитию животных, сильно увеличил размер их страдания и скорее увеличил, чем уменьшил хищные инстинкты плотоядных животных; тем не менее, не он внушил им эти инстинкты, хотя он и воспользовался ими для своих личных целей, и бесчисленные разновидности животных, до эволюции которых человек совсем не касается, уничтожают друг друга, причем одни формы жертвуются для того, чтобы поддерживались другие, так же как в минеральном и растительном царствах.

Борьба за существование происходила задолго до того, как человек, каким мы его знаем, появился на сцене, и борьба эта ускорила эволюцию как жизни, так и формы, тогда как страдание, сопровождавшее разрушение форм, выполняло важную задачу внедрения в развивающуюся Монаду сознания непрочности всех форм и различия между формой, которая погибает, и жизнью, которая пребывает.

Низшая природа человека развивалась под влиянием того же закона жертвы, который управляет низшими царствами. Но одновременно с излиянием Божественной Жизни, давшей человеческую Монаду, явилась перемена и в способе проявления закона жертвы. В человеке должна была развиться воля, самодеятельная и самопроизвольная энергия; вследствие этого принудительная сила, заставлявшая низшие царства подвигаться по линии эволюции, для человека оказалась непригодной, так как она могла парализовать рост этой новой существенной силы. Ни минералу, ни растению, ни животному не предлагалось принять закон жертвы как добровольно избранный закон жизни. Он был возложен на них извне, и он же содействовал их росту в силу необходимости, которой они не могли избежать. Человек должен был иметь свободу выбора, необходимую для роста распознающего и самосознающего разума, и тогда возник вопрос: "Каким образом, оставляя человеку свободу выбора, научить его следовать закону жертвы в то время, когда его чувствующий организм должен естественно избегать страдания, а страдание неизбежно при разрушении чувствующей формы?"

Несомненно, что бесчисленные века опыта, воспринятого сознательным существом, в котором развивается разум, привел бы в конце концов к открытию, что закон жертвы есть основной закон жизни; но человек и здесь, как и во многом другом, не был предоставлен одним собственным усилиям. Божественные Учителя руководили человеком в его младенчестве, и Они провозглашали закон жертвы, вложив эту идею в ее элементарном смысле в религии, посредством которых Они воспитывали пробуждающееся сознание человека. Было бы бесполезно требовать от младенческих душ, чтобы они охотно отдавали то, что для них является наиболее желанными предметами, от которых зависит самое существование их во плоти. Медленно и постепенно должны они идти по тому пути, который приведет их под конец к вершинам добровольного самопожертвования. Ради этой цели юному человечеству внушалось, что человек не есть нечто отдельное, а часть обширного целого, и что жизнь каждого связана с жизнью остальных, как находящихся вверху, так и находящихся внизу.

Физическая жизнь человека поддерживалась низшими жизнями, землей и растениями; человек питался ими и благодаря этому принял на себя долг, который обязан уплатить. Живя за счет принесенных в жертву чужих жизней, он должен пожертвовать, в свою очередь, чем-либо своим для поддержания других жизней, он должен питать других так же, как питался сам, принимая в свою пользу плоды деятельности астральных сущностей, которые управляют физической природой, он должен пополнять их затраченные силы соответствующими приношениями. Отсюда возникли все жертвоприношения "силам природы", как называет их наука, разумным духам, управляющим физическим строем вселенной, как учили все древние религии.

Огонь быстро разрушает плотную физическую материю и быстро возвращает эфиру эфирные частицы сжигаемой жертвы; таким образом астральные частицы легко освобождаются и могут быть свободно поглощены астральными сущностями, от которых зависит плодородие земли и рост растений. Так поддерживался круговорот произрастания, и человек признавал, что он не переставая создает обязательства в отношении природы, которые и должен постоянно погашать. Таким образом внедрялось в сознание юного человечества чувство обязанности, и все, чем он обязан целому, питающей Матери-Природе, начинало отпечатлеваться в его мысли. Правда, это чувство было связано с мыслью, что погашение долга необходимо для его же собственного благоденствия, и как раз эта мысль и толкала его к уплате своего долга.

Но для младенческой души, проходящей свои первые уроки, и этот урок о взаимной зависимости жизней, о том, что каждая жизнь возникает благодаря пожертвованию других жизней, представлял величайшее значение и содействовал ее росту. Она еще не могла испытывать божественную радость самопожертвования; прежде всего нужно было преодолеть нежелание формы уступать какую-либо часть из питающего ее, и отсюда — жертвоприношения всегда отождествлялись с приношением чего-либо ценного, с отречением от этого ценного из чувства долга; другая сторона жертвоприношения состояла в желании снова пользоваться дарами природы. Позднее, когда настала очередь для других задач, награда за жертву отодвигалась уже в область сверхфизическую. В начале пожертвование материальными благами должно было обеспечить материальное благосостояние, а затем то же пожертвование должно было вызвать блаженство по ту сторону смерти. Награда за принесенную жертву поднималась таким образом на высшую ступень, и человек узнавал, что жертвуя преходящим, он обеспечивает за собой пребывающее благо — урок, который был необходим для умения отличать важное от неважного. Влечение формы к физическим предметам заменялось влечением к небесным радостям. Во всех эзотерических религиях мы видим этот прием воспитания, употребляемый Руководителями человечества: слишком мудрые, чтобы ожидать от младенческих душ бескорыстного героизма, с божественным терпением ободряли Они порученных Им детей на долгом пути, столь тернистом для низшей человеческой природы.

Постепенно приучались люди подчинять свое тело и, преодолевая инерцию, ежедневно в определенное время отправляли религиозные обряды, нередко очень тягостные для низшей природы, и регулировали ее деятельность по определенным направлениям. Так воспитывалась в людях способность побеждать форму и держать ее в подчинении у жизни, так приучалось тело слушаться голоса воли и осуществлять дела милосердия, хотя бы стимулом для воли и служило желание награды на небесах. Мы видим, как среди индусов, персов и китайцев люди начинают постепенно узнавать свои разнообразные обязательства; как они считают своим долгом почитать предков, родителей и старших, проявлять милосердие с великодушной вежливостью; и относиться с добротою ко всем. Постепенно людей научили проявлять и героизм, и самопожертвование уже на высшей ступени, о чем свидетельствуют мученики, радостно отдававшие свое тело на смертные муки, предпочитая смерть отречению от своей веры. Правда, они также надеялись приобрести "венец славы" на небесах как награду за свою жертву, но и то уже важно, что они преодолели привязанность к физической своей форме и познали невидимый мир настолько реально, что он привлекал их более, чем мир видимый.

Следующая ступень была достигнута тогда, когда чувство долга было окончательно установлено; когда пожертвование низшим ради высшего считалось "добром" независимо от награды, получаемой на том свете; когда для человека выяснилось, что каждая часть имеет обязательство в отношении целого, и наконец, когда он начал понимать, что форма, существующая за счет других форм, должна по справедливости служить в свою очередь, не требуя за это никакого вознаграждения. И тогда человек начал признавать закон жертвы истинным законом жизни и добровольно подчиняться ему; одновременно он стал отличать себя от формы, в которой протекала его жизнь, и отождествлять себя с развивающейся жизнью. Благодаря этому он мог относиться ко всем деятельностям формы с точки зрения "выполнения долга" и смотреть на них как на простые проводники жизнедеятельности, которую он обязан выполнять для пользы мира, а не для получения тех или других плодов.

Таким образом человек достигает конечной ступени, о которой мы уже упоминали, когда он перестает производить карму, связывающую его с тремя мирами, и продолжает оборачивать колесо жизни лишь потому, что это нужно для мира, для Целого, а не потому, чтобы его обороты приносили ему лично нечто желанное.

Полное признание закона жертвы поднимает человека даже выше ментальной сферы, где долг признается как "то, что должно быть сделано как обязанность", — в ту высшую духовную сферу (Буддхи), где все единичные "я" чувствуют себя как одно Я и где деятельности совершаются на пользу всех, а не для выгоды отдельного "я". Лишь в этой сфере закон жертвы чувствуется как радостное преимущество, тогда как до этого справедливость закона жертвы признавалась лишь интеллектуально.

В этой духовной сфере человек видит ясно, что жизнь едина, что она постоянно изливается как свободный дар любви Логоса и что жизнь, стремящаяся к разобщению, есть нечто чрезвычайно бедное, скудное и до глубины неблагодарное. Там все сердце устремляется к Логосу в едином порыве любви и благоговения и радостно отдает себя, чтобы послужить проводником Его жизни и любви, изливающейся в мир. Быть глашатаем Его света, посланником Его сострадания, работником в Его царстве — вот что является единственной целью, достойной жизни; ускорить человеческую эволюцию, послужить Доброму Закону, облегчить часть тяжкого бремени мира — это является радостью, разделяемой сердцем с самим Господом.

Только отсюда, с этой высшей духовной ступени, может человек действовать как один из Спасителей мира, ибо только здесь он сливается со всеми остальными душами. Отождествленные со всем человечеством, которое здесь — едино, его силы, его любовь, его жизнь могут изливаться в любое отдельное "Я" или во всех, взятых вместе. Он стал духовной силой, и драгоценная духовная энергия всей мировой системы увеличивается благодаря излиянию в нее его жизни.

Силы, которые он расходовал в физической, астральной и ментальной сферах, ища удовлетворения для своего отдельного "я", теперь собраны все в едином акте жертвы и, преобразившись таким образом в духовную энергию, они изливаются на человечество как жизнь духа. Это превращение происходит единственно благодаря мотиву деятельности, который один определяет сферу, где проявится энергия человека. Если он желает астральных объектов, он освобождает энергию на астральном плане; если он ищет небесных радостей, его энергия действует в небесной сфере; но если он жертвует собой, желая стать проводником жизни Логоса, он освобождает энергию в сфере духовной, и тогда она способна действовать всюду с могучим проникновением духовной силы. Для такого человека безразлично, действует ли он или не действует в земном смысле, ибо высочайшая степень деятельности может совпадать с видимым бездействием и наоборот. Для него высшее и низшее, великое и малое — одно; он готов действовать всегда и везде, ибо Логос присутствует одинаково в каждом месте и в каждом действии. Он может проявиться в любой форме, работать в любом направлении — для него нет уже более выбора и различия; самопожертвование сделало его жизнь единой с жизнью Логоса — он видит Бога во всем и все — в Боге. Какое же значение может иметь для него форма и место, раз он отождествляет себя лишь с единой самоосознающей Жизнью?

"Не имея ничего, он владеет всем"; не прося ничего, он имеет весь мир к своим услугам. Его жизнь полна света, ибо он слился с Господом, который есть Блаженство; и, пользуясь для служения формой, не чувствуя привязанности к ней, "он положил конец страданиям".

Тот, кто понял сколько-нибудь те чудные возможности, которые открываются перед нами, когда мы добровольно делаем руководящим для своей жизни закон жертвы, тот наверное почувствует потребность осуществить их, хотя бы достижение тех высот, на которые мы старались дать намек, было еще очень далеко от него. Как всякая глубокая духовная истина, закон этот вполне применим к ежедневной жизни и каждый, кто чувствует его красоту, должен бы без колебания приниматься за осуществление его.

Когда решение принято, следует ежедневно начинать новую жизнь с акта жертвы; просыпаясь, отдавать себя в распоряжение Того, Кому отныне посвящена его жизнь. А затем каждая мысль, каждое слово, каждый поступок в ежедневной жизни должен быть жертвой — не во имя долга, но ради того, чтобы в каждую данную минуту наилучшим образом служить Господу. Все следует встречать как выражение Его воли: радости, горести, тревоги, успехи и неудачи, все должно быть приветствуемо как указания на путь служения. Нужно принимать радостно все, что предлагается, и ничего не считать своим; и так же радостно отказываться от всего, что отнимается. Все силы, которыми вступивший на путь жертвы обладает, он отдаст на служение; когда же силы изменят ему, он отнесется и к этому со светлым спокойствием: раз их нет, от него не потребуется и работа этих сил. Даже и страдания, которые идут из прошлого, еще не погашенного, могут быть превращены в добровольную жертву, если их приветствовать как должное: принимая страдания охотно, человек может превратить их в добровольный дар и преобразить в духовную силу. Каждая человеческая жизнь представляет бесконечные возможности для применения закона жертвы, и каждая человеческая жизнь становится духовной силой по мере того, как эти возможности осуществляются.

При этом человек становится полезным деятелем в духовном мире даже и без расширения его бодрствующего земного сознания, потому что, живя так, он освобождает духовную энергию, которая неизбежно распространяется и на низшие миры. Его самопожертвование здесь, в низшем сознании, заключенном в телесную оболочку, вызывает ответные вибрации жизни в высшем аспекте его Монады, которая и есть его истинное Я, и ускоряет срок, когда его Монада достигнет состояния духовного Ego, господствующего над всеми своими проводниками, которыми оно по воле своей и пользуется сообразно с предстоящими ему задачами.

Нет другого способа, который обеспечивал бы в такой же степени быстрое движение вперед и проявление всех скрытых в Монаде сил, как сознание закона жертвы и применение его. Вот почему этот путь был назван одним из Учителей Мудрости "Законом эволюции человека". В действительности закон этот обладает еще более глубокими и еще более мистическими сторонами, чем затронутые здесь, и он раскроется без слов для терпеливого и любящего сердца, вся жизнь которого — добровольное жертвоприношение. Есть вещи, которые слышны только в тишине; есть указания, которые могут быть произнесены лишь "Голосом Безмолвия"; к их числу принадлежат и более глубокие истины, коренящиеся в Законе Жертвы.

http://www.koltunov.ru/WordLiterature/ABezantDrevnyayaMudrost.htm#_Toc1806066