В седьмой книге Государства Платон излагает миф о пещере, в котором образно представляет тот мир, в котором мы живем как пещеру, а всех людей – как узников, крепко скованных цепями и сидящих в этой пещере. Узники смотрят на глухую стену, на которую падают отблески света, падающего в пещеру сверху, где находится выход из нее. Глядя на тени люди устанавливают причины и следствия явлений и таким образом полагают, что познают мир. Но если увидеть истинные причины этих явлений, то окажется, что все познанное на основании отображений не имеет почти никакого отношения к действительности, ведь тени представляют свои первообразы в сильно искаженном виде. Кроме того, сам выход из пещеры (то есть начало истинного познания) физически труден, глаза не привыкли к настоящему освещению, а на само солнце как источник света и вовсе смотреть невозможно. Наконец, трудно не только восхождение, но и возвращение обратно (трансляция истинного знания) – люди не верят речам об истинном бытии, они высмеивают того, кто говорит не о том, что видят глаза, а о том, что познал разум. Поэтому в одиночку философией заниматься крайне сложно, требуется поддержка со стороны человеческого сообщества, в рамках которого и формируется представление о ценностях и методах воспитания. Эти темы являются фоном всего социально-политического учения Платона, принципиальной особенность которого является интерпретация человека как разумной души – не смертные люди, а бессмертные души действуют в платоновском идеальном Государстве, и критика Аристотелем Платона за несходство с реальной жизнью некоторых положений его учения связана прежде всего с пониманием человеческой природы, единократно или многократно проживающей свой земной век.
........





....Делез показывает нам теорию Платона в "отмечание разницы"делении, классификации. “ Необходимо выявить и прояснить данную мотивацию,
"проследить" тот способ, которым Платон выслеживал Софиста.
Вообще говоря, мотив теории идей должен быть обнаружен в избирательной способности, воле к отбору или предпочтению. Его можно рассматривать как проблему "отмечания разницы" и проведения различий между "вещью" как таковой и ее образами, оригиналом и копией, моделью и симулякром…” замечая что конечная цель этого деления не простая классификация и упорядоченость, а “ задаче отбора по происхождению, различению претендентов, установлению и отмечанию разницы между чистым и не чистым, аутентичным и не аутентичным” приводя здесь аналогию с процедурой проверки золота. И говорит дальше-“Глубинный смысл этого метода заключается в принципе отбора по происхождению и родословной. Он просеивает и сортирует претензии, отличая истинного претендента от ложного.” Тут Делез констатирует что обоснавние этой теории, Платон похоже ищет в области мифа, делая ссылку на приверженность характерную для Платона, использовать в работе миф, мифы для наглядности изложения своих теорий причем мифа искусственного, сочиненного самим философом с целью наведения мысли слушателя и читателя на искомую идею, где это невозможно сделать с помощью логического рассуждения. Сам Делез приводит нам в своей работе библейский сюжет грехопадения, таким образом наглядно поднося к нам саму идею копий и симулякров.И это, конечно, не случайно, ведь мы имеем дело с особой, символической, мифологией, которая увлекает наш ум.

И в правду, кажеться что миф и мифология явлееться первоосновой самой концепции о симулякрах и истинных претендентов. Сам сюжет деление на чистое и не чистое, истинное и не истинное, прослеживаеться в мифологии всех народов, во все эпохи существования. И хотя существует множество вариаций этой темы, с изменением сюжета и героев, основная смысловая нагрузка остаеться неизменной, и потому можно с уверенностью судить о знакомстве Платона с данными сюжетами. Прекрассными примерами могут служить серии мифов о святом граале, о Парсифале и короле-рыбаке, где парсифаль являеться воплощением некой идеи чистоты и света. Он в какой-то мере даже выступает как глупец, своеобразный Иванушка-дурачек, но его глупость не имеет ничего общего с человеческим невежеством. В своей простоте он безгрешен, он являеться чистым листом, незапятнаным низменными желаниями и пороками материального мира, являеться носителем той самой концепции истинной идеи, о которой говорит Платон, сам даже того не подозревая. Он проходит через все испытания и трудности без какого либо ущерба для себя, настолько просто, что в простоте своей, порой даже не понимает что с легкостью переступает через преграды, недуступные другим, посвященным и умедренным опытом людям, при этом постоянно совершая какие-то подвиги и помогая нуждающимся. В конце пути он становиться обладателем священных артефактов, и ему открываються величайшие тайны мира. Подобным мифом так-же являеться миф о короле Артуре и рыцарях круглого стола, совершимшими множество подвигов, они все-же являлись недостойными претендами на обладание святого грааля. Несмотря на то что каждый из них обладал теми или инными достоинстоинствами, и был верен общей идее на столько, что без сомнений отдал бы свою жизнь, никто из них не являлся сам по себе носителем этой идеи, воплощением чистоты и истинны. Для того они призывают в свой круг, чистого и молодого рыцаря Ланцелота, который несмотря на свои юные годы, и неопытность, превосходит их всех в благочестии и отваге.

Именно в этих героях можно увидить носителей того духовного идеализма в который верил Платон, и именно по той же причине герои эти должны быть в определенной мере отрешенны от нашего материального мира, искажающей и симулирующий идеи истинного.
Еще один пример можно сопоставить с иносказательными трактатами средневековых алхимиков, где те или иные символы и мифы, являються иносказательными, зашифроваными подходам к теоретике этой традиции. В одном таком трактате мы можем видить символ короля, окруженными слугами, и прикосновение которого, производит из слуг-королей. Можно легко понять основной смысл этого сюжета, в том что лишь золотом можно создавать золото, или же иносказательно, только с помощью истинны можно получить истинну.
Но все-же самый яркий миф, которым можно охарактеризовать теорию некой идеальной духовной истинны, и ее неправильного и извращенного отражения симулякром, мы можем найти в основном мифе гноститической традиции, о падщей Софии и Демиурге.
Сам гностицизм берет свои традиции в греции, и сама традиция как и данный миф явно имеет более древние, языческие корни. Я не берусь судить был ли известен этот миф, в том или ином варианте Платону, но вполне возможно и даже вероятно, что так или иначе он был известен в те времена.
Упуская утомительные подробности сам миф можно свести к следущему. В основе мифа лежит идея абсолютной полноты - Плеромы, некого первокосмоса, проявляющей себя в серии эонов. Плерома, в сущности, выступает типологическим аналогом античного апейрона: из нее происходит и в нее возвращается все, способное к становлению. "На незримых и несказанных высотах пребывает Глубина - совершенный эон первоначала".В плероме так или иначе появился первородный Отец, истинный Бог, которого невозможно назвать. “Нерушимый и беспредельный”.Отец создал множество эонов,перечислять которые нет смысла, каждый из которых являлся как-бы частью Бога, его отражением, играющей ту или иную роль, и несущим некий определенный смысл. Эоны взаимодействуюют и поддерживаюют друг друга, в особом созданным Им законе и порядке. Первородный же отделился от них за неким пределом, что-бы уже не вмешиваться в происходящее. Круг, казалось бы, замкнулся. Однако, последним из 30 эонов выступает женский эон - София, возгорающийся пламенным желанием непосредственно созерцать Первоотца - Глубину ("супруга своего желанного"), т.е. постичь истину (ср. мифологическую параллель сакрального брака, неоплатоническую концепцию возврата к отцу на путях познания и сыновней любви). - Принципиальная асимптотичность этого порыва повергает Софию в состояние "недоумения, печали, страха и изменения". Предел останавливает ее порыв. Она упала в неподвижную до сих пор воду, привела ее в движение и неосторожно опустилась до самого дна и так получила тело, поскольку все притягивалось к ее свету, прилипало к ней и обволакивало ее со всех сторон. Если бы не этот свет, она бы полностью погрузилась в воду. Так постепенно утопая все сильнее и тяжелея, она наконец пришла в себя и попыталась вырваться из воды и подняться вверх, однако ей это не удалось, поскольку тело было уже слишком тяжело. Видя, что ее дело плохо, она попыталась по крайней мере спасти тот свет, который еще оставался в ней, чтобы и он не утонул в воде. Но поскольку она испытывала стремление вверх, собравшись с последними силами она смогла избавиться от этого водяного тела. Это тело, став отдельной сущностью, называется Ахамот. Ахамот же осознает свое одиночество, ибо будучи исторгнутой из Плеромы, она пребывает во мраке. И все-же унаследовала от Софии силу, и была продуктивна Ее неудовлетворенная страсть материализуется в объективный мир.Она создает себе пару, Демиурга.Ее сын, как и она, произвел другого сына, второй породил третьего, третий – пятого и так до седьмого, в иеархическом порядке, соответственно их положению убывала и их сила. из этих материальных и духовных порождений Ахамот творит земной мир, противостоящий миру эонов.Демиург же не зная своего истинного происхождения, и не ведая истинного света, считает земной мир единственным, а себя его создателем и единородным Богом.
Этот миф основывается на принципе радикального дуализма, где материя объявляется абсолютным злом, и явлееться лишь симуляцией мира духнового.Такой миф невероятно точно описывает концепцию симулякров, мятежных копий не знающих своего оригинала. Здесь показываеться ихняя убогая сущьность, где каждая новая копия все больше отдаляеться от начальной модели, и при том чем далее каждая из них отдалееться от истинного начала, тем сильнее и агрессивнее претендует на то что-бы заменить собой истинную модель, в ...(регрессивном.... порядке...?

Возвращаясь же к мифу Платона, содержащемся в диалоге Политик, в котором говориться о неком золотом веке времен правления Кроноса, Далез как-бы иронично замечает что вся концепция философии Платона, и его кртерии отбора, обращенные даже не к сверх идеям, а идеям материальным, к политике и политику как *пастуху человеческого стада* настолько завышенны и оторваны от реальности что могут быть отнесены только к Богу.

Делез, пересказывая концепцию Платона, формулирует триаду - первооснова, объект, претендент: где претендент хочет завладеть объектом, но может это сделать, только причастившись первоосновы. Делез иллюстрирует это двуями яркими примерами: «отец, дочь, жених» и «справедливость, качество быть справедливым, справедливый человек» – только отец может решить, достен ли жених дочери, и только руководствуясь абстрактным понятием о справедливости мы можем понять, справедлив ли человек (обладает ли он «качеством быть справедливым»). Отсюда же Делез выводит и понятие ложного претендента – желающего обладать объектом в обход первоосновы, т.е. симулякра. Идею ложного претендента Делез также поясняет невероятно емким примером: «Бог сотворил человека по образу и подобию. Однако же в результате грехопадения человек утрачивает подобие, сохраняя при этом образ. Мы становимся симулякром. Мы отказываемся от морального существования ради того, чтобы войти в стадию эстетического существования».