Грузовик трясло, подбрасывало и кидало. Всё, что находилось в кузове, затянутым дырявым, не спасающим от дождя, брезентом, сотрясалось и бренчало, заглушая натужно чихающий звук мотора и выбивая определённый ритм непонятной мелодии, в которую удачно вплеталась чечёточная дробь моих зубов. Я замёрз, я промок, я устал даже материться, проклиная и эту машину, и погоду, и весь этот хлам, находящий ся в кузове довоенного грузовика, непонятно как дожившего до наших дней.