Мы никогда не были вместе. Мальчик растаял, как морская пена. Я как колокол, в который бьют: бом, бом, и низкий звук разносится над побережьем. Удар, и я здесь с вами, перелистываю страницы. Удар, и я под кистью пирата, изгибаюсь змеёй, а кисть-плётка ведёт моё тело за собой длинными ударами, мазками раскрашивает моё тело в небо и море, размазывает и длит, как длят пальцем размазанный кофе по столику в кафе, длит и эту историю быть может, длиннее молчания слова, как будто я читаю книгу, постоянно отвлекаясь на то, что происходит на улице, я выглядываю из окна, надеясь увидеть своего мужа с дочкой, а может, надеясь не увидеть их, это окно второго этажа, дом у моря и я надеюсь, что удар не последует, что я не окажусь снова на борту пьяного корабля, подвешенная над палубой достаточно низко, чтобы встать на колени, я слышу скрип половиц в пустом доме, в течении вечера он остывает медленно, и ты почти не слышишь его, как и скрип шагов за спиной, плеск волн. Я помню команду, экипаж, который бесследно исчез, помню, как они растаяли, будто обратившись в воду и просочившись сквозь доски палубы, оставили меня наедине с капитаном, то есть это я его так называю, слишком он непохож на остальных. Никак не могу уследить за сюжетом книги, ожидая мужа, перечитываю одну и ту же страницу по нескольку раз, даже названия толком не вспомню… а, верно, как же я могла забыть. Вечер, волнуюсь, они пошли к морю, и всё же он не звонит, не звоню и я, что-то странное происходит на побережье со временем, оно накатывает на тебя волнами, кажется, просидела с книжкой весь вечер, а на самом деле, посмотри я сейчас на часы, но я не буду смотреть, прошло-то от силы минут двадцать. Я набираю сотовый мужа и слышу, как его звонок раздаётся в соседней комнате. Пора включить свет, но тогда мне не будет видно улицу, ни строчки мне уже не прочесть, я откладываю книгу и выхожу из комнаты, начинаю спускаться по лестнице, когда слышу звук открываемой двери, свет зажигается внизу, и я продолжаю двигаться навстречу им, я выхожу навстречу свету. Сны и раньше преследовали меня, он ведет синим и жёлтым по моему телу, он вымазал мне красным лицо, давит сапогом тюбики с краской, подходит ближе, спускается ко мне, как ангел, его крыло ласкает мне спину, перья отпечатываются на коже, оставляя чёрные водовороты. Штиль, паруса над моей головой повисли, солнце в зените - а потом я просто научилась жить с этими снами, захватывающими и отпускающими тебя по своему желанию, неконтролируемыми, я - девушка-колокол, и звук разносится над водою. Малышка спит на руках у мужа, мы целуемся над её головой, я всегда становлюсь невесомой, когда целуюсь, потому что поцелуй - это как большая синяя точка, тянущая строку вниз, от чего та взлетает вверх - вот так. Клянусь говорить только правду и ничего, кроме неё, прошептала я, когда засыпала на плече мужа, когда книга выпуталась из моих волос и устроилась рядом на подушке. Если ты хочешь правды, зашептал капитан, наклонившись к самому моему уху, то ты - дыра в пространстве, и сейчас сквозь тебя пролетают все умершие сегодня. Тебе повезло - не многим выпадает подобная участь. Иногда, когда смертей особенно много, они задевают твои края, перо заскользило от плеч к шее, и тогда ты чувствуешь это великолепное и ни с чем не сравнимое, но кому ты можешь рассказать об этом, кто захочет услышать подобное? Взмахнув пером, он освободил мои руки, и я лежала так некоторое время, несколько волн времени, чувствуя себя, я хотела, чтобы корабль отнесло прочь от следующего удара, вцепившись в палубу, я хотела схватить книгу, но та выскользнула и с глухим стуком упала на пол, и любимый мой, иногда мне кажется, что молчание продлится дольше слов, и что это он - моё молчание, что молчание истинно: когда мы целуемся, когда наша дочка начинает говорить: слова - это просто обман информацией, и что будет время, когда мы замолчим навсегда.