Лет 12 назад - жила я тогда в Америке - позвонили мне из газеты Нью-Йорк Таймс и говорят: Мы просим вас написать некролог Солженицыну . - Разве он умер? - удивилась я. - Нет, он не умер, но умрет ведь когда-нибудь. Вот мы вас просим на этот случай написать для нас некролог .

 Я категорически отказалась сочинять скорбные строки о живом человеке; ведь и за здравие умерших нельзя молиться, а уж за упокой здравствующих - вообще кощунство и грех. Но Нью Йорк Таймс не так чтобы очень православная газета, ей мой испуганный отказ был совершенно не понятен. Есть отдел некрологов, его задача - составить список всех знаменитых людей, заказать некрологи и ждать в своей паутине, пошевеливая лапками. Помрет имярек - быстро приписать вначале: вчера, на таком-то году жизни, скончался великий (профессия) Такой-то, и дальше по тексту. Очень удобно, все наготове.

Ну, я отказалась - заказали другому. Смотрю сегодня, кому, -  MICHAEL T. KAUFMAN.

Я его не знаю, да мне это и неважно. Я просто думаю, не откажись я тогда - сейчас они достали бы мою давнишнюю заготовочку - и в печать. И мне говорили бы знакомые: о, как ты быстро! Не успел старик помереть, а ты уже... И я бы с изумлением, не узнавая, смотрела на свой полузабытый текст со смешанными чувствами, причем стыд превалировал бы. Ведь я бы вспомнила тот день, когда я, обрадовавшись легкому заработку, сочиняла бы про живого и вполне себе здорового человека лицемерные, лживые строки: Не стало Александра Солженицына... Дальше бла-бла-бла про жизненный путь, величие Архипелага , Вермонтское затворничество и двусмысленность его последних лет; а потом, прости Господи, ежегодный update этого ужасного словесного конструкта; свои истинные чувства к великому старцу я бы в некролог, конечно, не поместила, да и здесь о них не скажу.

Но вот, не соблазнилась. Хорошая, вообще, идея: жить не по лжи.