Я снова приехал в прекрасный Санкт-Петербург и в этот раз остановился на Петроградской стороне. Застройка здесь историческая, сплошная, без единого неиспользуемого клочка земли. Знаковых достопримечательностей в этой части города не особо много, зато хватает колоритных подворотен и малоизвестных шедевров архитектуры. Мне доставляют истинное удовольствие утренние прогулки по ещё пустым улицам, с созерцанием фасадов роскошных доходных домов, построенных в дни расцвета столицы Российской империи. Их сотни, если не тысячи. Ни один другой город России не может сравниться с Питером по части сохранности исторического наследия. И дело не только в том, что стоили тут больше и дороже. Видимо после революции и до блокады оставалось ещё много культурных людей, противившихся уродованию и перестройке родного города. А как иначе можно объяснить, к примеру то, что все семьдесят лет Советской власти в самом центре стоял памятник такому одиозному монарху, как Николай I. Где ещё в России было возможно такое?
Начать я хотел бы с не совсем типичного для Петербурга деревянного дома на Большой Пушкарской улице. В столице огромной империи полагалось строить дома из надёжных материалов, вроде камня и кирпича. Зданий из пожароопасного дерева вы здесь найдёте ещё меньше чем в Москве. Этот дом возведён во второй половине XIX века и на тот момент был выдержан в классическом стиле. Современный облик он приобрёл к концу столетия, когда перешёл в собственность Юлии Карловны Добберт - жены врача Фёдора Александровича Добберта. Согласно пожеланиям новой хозяйки, рижский архитектор Рейнберг произвёл перепланировку, в результате которой исчезло крыльцо, появилась башня с остроконечным завершением и небольшой эркер, была увеличена высота мезонина и крыши. В перестроенном доме чета Доббертов прожила до неспокойного 1917 года, после чего супруги эмигрировали в Германию.
Как и следовало ожидать большевики дом национализировали. Долгое время в нём размещался детский сад фабрики «Светоч». После развала Советского Союза его сменила дирекция того же предприятия. В наши дни дом принадлежит академии танца Бориса Эйфмана.
На той же Пушкарской улице стоит доходный дом Кирилловых с аккуратно рассаженными на фасаде сфинксами. В 1915-м году в нём снимала комнату поэтесса Анна Ахматова, называвшая здание «пагодой». Вот как она описывала сей период жизни в личном дневнике:
Весной пятнадцатого года переехала в Петербург, на Пушкарскую улицу. Это был дом, в который упирается Гребецкая улица. „Пагода“ этот дом назывался. Была сырая и темная комната, была очень плохая погода, и там я заболела туберкулезом, то есть у меня сделался бронхит. Чудовищный совершенно бронхит. Это было первый раз в жизни, что я кашляла. И вот с этого бронхита и пошло всё. Я так себе представляю - что я, вероятно, апрель, май там провела, вот так… Потом уехала в Слепнево.
Из дневника Анны Ахматовой.
Доходный дом в начале Большой Пушкарской улицы принадлежал Георгию Ульянову, сколотившему состояние на организации работ в Петербургском порту.
Петроградская сторона по большей части усеяна большими доходными домами, но есть там и особняки состоятельных горожан. Этот дом был построен для совладельцев фабрики искусственной шерсти «Бус, Тис и ко» братьев Тисов, по проекту архитектора Шмидта. Братья Вильгельм и Карл Тисы приехали из Германии и основали инновационное на тот момент предприятие, использовавшее разработанную в Англии технологию изготовления искусственной шерсти. Точнее было бы назвать данный процесс переработкой старых шерстяных изделий. Делалось это так - на фабрику поступало рваньё и сортировалось по типу тканей, состоянию и цвету. Одновременно от него отделяли крючки, пуговицы, шнурки и прочие навесные детали. Отсортированные тряпки пропускались через волчок для удаления грязи и пыли, промывались в кипятке, высушивались в специальной машине, после чего расщеплялись на волокно. Из волокна делали пряжу, а уж из неё изготавливали ткань, которая была конечно хуже настоящей шерстяной, но стоила даже дешевле конопляной. Работа на этом поприще сделала братьев Тисов богачами. В 1899 году они наконец достроили собственный дом, куда переехали вместе с семьями из съёмных квартир. В распоряжении каждой семьи был свой этаж.
С началом Первой Мировой войны участились гонения на немцев. Чтобы не привлекать внимание, братья Тисы продали свой роскошный дом, а потом и фабрику. Некоторое время они жили в России, но видимо осознав к чему всё идёт, ещё до Октябрьской революции уехали на Родину.
Выхожу на Большой проспект Петроградской стороны. Обычно его название пишут как « Большой проспект П.С. « для экономии чернил, времени и места на указателях. Это один из парадных проспектов с чрезвычайно вычурными зданиями. Мне сложно выделить самые красивые из них, ну, вот вам к примеру доходный дом Бородулина. Симпатичный весьма. Было время, когда в нём проживал самиздатовский писатель и поэт Виктор Кривулин.
Доходный дом Татьяны Николаевны Путиловой, выполненный в стилистике северного модерна. Хозяйка здания была богатой купеческой вдовой, владевшей мануфактурным магазином на Васильевском острове. После постройки дом был продан товариществу по производству резиновых шин «Проводник. На первом этаже разместились магазин этого товарищества, отделение Русского торгово-промышленного банка и курсы стенографии.
В советское время, в доме несколько десятков лет работал комиссионный магазин. В девяностые его сменили различные коммерческие организации и мебельный салон.
Этот дом прекрасен своей лаконичной красотой. Вроде бы нет никаких рюшечек, узоров , вензелей, а смотрится всё круто. Не зря он получил серебряную медаль на конкурсе лучших городских фасадов в 1912 году.
Теперь нужно свернуть на Введенскую улицу и дойти практически до Малой Невки.
У пересечения с Барочной улицей стоит шикарный дом в стиле модерн. Он был построен в 1905 году по проекту архитектора Фёдора фон Постельса. Владельцем здания был герцог Николай Николаевич Лейхтенбергский - важный аристократ, происходивший из ответвления от знатного дворянского рода Богарне. Его предком был пасынок Наполеона Бонапарта, сын его первой жены Жозефины - герцог Евгений Богарне. Николай Лейхтенбергский строил военную карьеру, служил в Преображенском полку и отличился в боях в годы Первой Мировой войны. Во время Гражданской войны он разумеется встал на сторону белых и эмигрировал во Францию, когда они проиграли. На новом месте бывший герцог занимался виноделием и руководил казачьим хором имени атамана Платова. Кроме постройки нескольких зданий, украсивших улицы города, герцог невольно оставил свой след и в музейной сокровищнице Санкт-Петербурга. Его богатая коллекция живописи пополнила собрание Эрмитажа.
Больше всех остальных декоративных элементов, в облике этого дома меня поразил обширный мозаичный фриз на уровне верхнего этажа. Изображены на нём природные пейзажи, парусные лодки на морской глади, а также менее типичный сюжет - вид суровой реальности промышленных окраин, негостеприимных, но по своему прекрасных. Мозаики были созданы по рисункам художника Сергея Шелкового в известной мастерской Владимира Фролова - талантливого мастера, чьи работы до сих пор украшают самые красивые сооружения Питера и Москвы. Навскидку могу вспомнить, что до революции он приложил свою руку к Спасу на Крови, Морскому собору в Кронштадте, Фёдоровскому собору в Пушкине. Его самыми важными работами в советский период стали мозаики в Московском метро - на станциях «Маяковская», «Автозаводская» и «Новокузнецкая». Жизнь оказалась несправедлива к Фролову и сотням тысяч других ленинградцев, умерших от голода во время блокады. Когда будете проходить по станции метро «Автозаводская», посмотрите по сторонам и вы увидите мозаики, которые в предсмертном состоянии и порой в одиночку делал Владимир Фролов.
На другой стороне улицы расположен доходный дом ювелира Альберта Кейбеля. Был бы это вполне обычный дом, если бы не центральная башенка, которую петербуржцы прозвали «Башней Рапунцель». Её остроконечный шпиль и впрямь пробуждает в памяти образы из сказок братьев Гримм.
На улице Песочная Набережная возле Малой Невки стоит эклетичный особняк, до революции принадлежавший семейству Колобовых. Изначально братья Фёдор и Николай Колобовы были крестьянами в Рязанской губернии. Перебравшись вместе с матерью Прасковьей Степановной в столицу, они смогли со временем приобрести небольшую лесопилку, приносившую стабильный доход. Вырученные деньги братья пустили на постройку доходных домов, число которых в итоге выросло до сорока. Собственный особняк Колобовы возвели у русла Малой Невки. На первом этаже была контора лесопильного завода, а на двух других жили братья со своими семьями. Позади дома была небольшая библиотека, где Николай Колобов хранил своё собрание старинных рукописей и необычных книг. После революции Колобовы остались в России. Всю их собственность большевики национализировали, предложив взамен лишь несколько комнат в одном из их собственных домов. Собрание книг забрали в библиотеку Академии наук. Старший брат Фёдор умер в 1927-м году, Николай скончался в 1930-м году. Многие из Колобовых погибли в блокаду, были и те, кто потерял имущество во время бомбардировок. К счастью семейное древо не прервалось - потомки предприимчивых братьев и поныне живут на берегах Невы. Мне стоит пройтись до самого впечатляющего творения их предков.
По пути будет доходный дом Алюшинского или «Дом с котами». Коты на его фасаде чем-то взволнованы, они навеки застыли, взъерошив шерсть и подняв хвосты трубой.
Кроме разъярённых котов тут есть рассерженные медведи и не менее угрожающие морды львов с глазами навыкат.
А вот и тот самый дом Колобовых.
Ну что тут можно сказать? Шик, блеск, красиво жить не запретишь.
Это и сейчас очень хороший дом, отреставрированный и чистый.
На шумном перекрёстке возле площади Льва Толстого находится самый знаменитый из доходных домов Петроградской стороны - дом с башнями, принадлежавший архитектору Константину Исаевичу Розенштейну. О нём можно многое рассказать, но не в этой статье. Она уже и так излишне длинная.
Я заканчиваю этот пост фотографией ещё одного дома Розенштейна. Всем спасибо за дочитывание.
