В субботу у меня "Немые ночи". Пойду смотреть обворожительную Луизу Брукс в самой эротичной ленте 1920-х годов немецкого режиссера Георга Вильгельма Пабста "Ящик Пандоры".
В 1955, когда ее имя было всеми забыто, директор французской «Синематеки» Анри Ланглуа провозгласил в Париже на выставке, посвященной шестидесятилетию кино: «Нет никакой Гарбо. Нет никакой Дитрих. Есть только Луиза Брукс!» Это положило начало переоценке ее творчества и превращению Луизы Брукс в одну из самых знаменитых женщин века, одну из тех, кто сформировал современное представление о женской красоте.
Сама она, впрочем, никогда не относилась к кино серьезно и говорила, что стала актрисой только ради денег и что научилась , когда смотрела, как танцует Марта Грэм, а танцевать — когда смотрела, как Чаплин. Она была короткое время любовницей Чаплина и вела бурную жизнь. Ее имя постоянно мелькало в скандальной хронике Голливуда.
В 1928 фильм Хауарда Хоукса «Девушка в каждом порту» (A Girl in Every Port) с ее участием стал неожиданно популярен в Европе.
В Германии в это время Георг Вильгельм Пабст уже около двух искал актрису на роль Лулу, героини популярной пьесы Франца Ведекинда. Поиски шли по всей стране и могли сравниться своим размахом с поисками экранного воплощения Скарлетт О'Хара десятилетие спустя. Пабст, который уже отверг, помимо прочих, молодую Марлен Дитрих — она была для него недостаточно молода, — был очарован Луизой Брукс в фильме Хоукса и пригласил ее на роль Лулу. Результатом явилась лучшая картина в творчестве как актрисы, так и режиссера: «Ящик Пандоры» (Die Buchse der Pandora, 1929).
Позже Пабст написал, что Дитрих была слишком старой и слишком вульгарной: "Один сексуальный взгляд, и картина превратилась бы в бурлеск".
Марлен сыграла бы (и сыграла два года спустя в "Голубом ангеле") торжествующую вульгарность, в столкновении с которой дух терпит крушение. Брукс создала новый тип эротизма — без тени вульгарности или порочности, но и без назойливой инфантильности — полуженщину-полуребенка с непосредственной и чистой душой, творящую зло бессознательно.
Брукс почему-то не удосужилась прочитать английский перевод пьесы Ведекинда и имела лишь смутное представление о сюжете. Пабста это вполне устраивало. Его метод основывался на абсолютном доверии ее чувственным реакциям и разрушал устоявшуюся в немом кино систему выразительности, когда определенным эмоциям соответствовали условные жесты и условная мимика, напоминающие пантомиму в классическом балете. Это было так необычно, что даже партнеры по фильму находили Брукс дилетанткой, красивой американской аферисткой, околдовавшей Пабста.
Образ героини не имел себе равных в немом кино, как по естественности исполнения, так и по откровенной сексуальности; в нем соединялись фатальная женщина и наивный ребенок.
"Луиза Брукс не может играть. Она не страдает. Она не делает ничего".
Недоумевающие критики были по сути правы. Она действительно "не играла", поражая странным сочетанием пассивности и магнетизма. Она "не делала ничего", всего лишь лучезарно присутствуя на экране. И тем самым опередила свое время лет на тридцать. Игра Луизы Брукс показалась шокирующе современной в пятидесятые годы и кажется такой же сегодня, потому что ее естественность почти физиологична, мускульна, не подчинена нормам времени. Так пытались существовать на экране многие актрисы французской "новой волны". Но в 1928 году никто, кроме Пабста, не смог оценить грандиозность работы Брукс.
Пабст хотел, чтобы она осталась в Европе и превратилась под его руководством во вторую Гарбо. Брукс и Пабст нарушили традицию: Луиза была первой американской кинозвездой, приехавшей завоевать Европу. До сих пор европейские актрисы отправлялись покорять Голливуд. Когда Луиза твердо решила вернуться в Америку, Пабст в ярости произнес фразу, оказавшуюся пророческой: "Твоя жизнь в точности такая же, как жизнь Лулу. И ты кончишь таким же образом". Лулу в фильме погибает от руки Джека-Потрошителя. Луизе Брукс предстояло погибнуть как актрисе от руки Голливуда.
Тотальный переход к звуковому кино оказался для Брукс роковым. Боссы Paramount не простили ей высокомерный отказ дублировать фильм "Случай с убийством канарейки". Ей пригрозили, что она никогда не будет больше работать в Голливуде. Она презрительно ответила: "Кому он нужен, ваш Голливуд?" и была изгнана из империи грез под тем предлогом, что ее голос оказался неподходящим для звуковых фильмов. Так произошло со многими "немыми звездами", и падение Луизы Брукс осталось почти незамеченным.
14 ноября 2006 американской актрисе Луизе Брукс исполнилось бы сто. В двадцать два она вошла в историю кино, сыграв Лулу в германском "Ящике Пандоры" Пабста. В двадцать три, в расцвете таланта и красоты, вернулась из Европы в Америку, где не получила больше ни одной главной роли.
Несмотря на то, что лишь два-три фильма в полной мере соответствуют ее таланту, она остается одной из самых ярких звезд немого кино и самой современной из всех.
